- Сонь, если продолжишь так на него срываться, лучше тебе от этого не станет. Пускай он хоть сто раз похож на твоего бывшего – это все равно другой человек. Что бы тот парень ни натворил, Саша совсем другой, – она улыбнулась. – И скажи мне, только честно: он ведь тебе нравится? Соня смущенно и виновато опустила глаза, уголки ее губ дернулись в полуулыбке. - Знаешь, когда я его впервые увидела, мне показалось, что я уже давно его знаю. Кирилл столько про него рассказывал, что я успела выучить большинство его привычек заочно. Представляла, как он работает, какая у него манера говорить, какой смех. И при встрече уже знала, что он невероятный человек и хирург, потому что Кирилл всегда был намного разборчивее в людях, чем я. - И что случилось? - Дима случился, – шепнула Соня. – Саша в тот вечер так снисходительно со всеми общался, а я вспомнила Диму. Он точно так же общался со мной, словно снизошел до меня. Мне так противно стало... Казалось бы, лучшие друзья Кирилла, а с первой же минуты все пошло наперекосяк. - Это же было сто лет назад, ты сама рассказывала! И потом, Саша все равно тебе нравится, – уверенно сказала Наташа. – Разве нет? - Да какое это теперь имеет значение, нравится, не нравится, люблю, не люблю? – устало посмотрела на подругу Соня. – Мы шесть лет с ним враждуем только потому, что я проецирую на него свою ненависть к другому. Думаешь, сейчас что-то изменится? Он не замечал меня тогда, когда все только началось, не заметит и теперь – даже если я до конца жизни буду извиняться. Я ему столько крови испортила, что это уже ничем не исправишь. - Откуда ты знаешь? Ты хоть раз с ним об этом говорила? Он же наверняка тебя спрашивал о причинах твоего поведения, скажешь, нет? Так расскажи ему все. - Наташ, ты как себе это представляешь? «Саш, прости, я ненавижу не тебя, а кое-кого другого, а ты просто под руку подвернулся»? - Тогда поговори с Кириллом. Он-то уж точно имеет право знать, он ваш друг, он не осудит. - Я не знаю, что ему сказать... Господи, как это все глупо! - И вовсе не глупо! Расскажи ему все, с чего все началось. Он наверняка поможет, подскажет, как наладить отношения. Только с Сашей тебе тоже придется поговорить, рано или поздно. Соня вдруг улыбнулась. - Раз уж мы об этом заговорили, почему ты вдруг так рьяно Кирюху защищаешь? У вас же вроде тоже не заладилось? - Скажем так, не ты одна ошибаешься в людях. – Наташа вмиг стала серьезной. – Может, он и грубоват, но он мне помог, хотя не должен был. Как минимум, я у него в долгу. - А как максимум? - Он вроде ничего... Наташа многозначительно округлила глаза и захлопала ресницами, отчего Соня засмеялась. Боже, как же давно она не сидела вот так с подругой, болтая о пустяках! Как ей этого не хватало! Впрочем, у Наташи и подруг-то никогда особо не было. Может, поэтому с Соней было так легко. А еще под такой разговор ей очень хотелось чего-нибудь сладкого и вредного. Она с тоской покосилась на тарелку с остатками каши. Мысли об их походе она старательно отгоняла от себя весь вечер, но дальше тянуть было уже нельзя. - Вы что-нибудь нашли? - Пока нет. Соня торопливо отвела глаза, но Наташа и так чувствовала неладное. Конечно, она же пострадавшая, ей нельзя волноваться, не то швы разойдутся – но ей нужно было знать. - Сонь, что там? - Погром. Но только в кухне, нет следов, что что-то украли. Ты вообще помнишь, что у вас было ценного? - Да кто ж его знает... Бабушка очень хрусталь берегла, бокалы какие-то, но кто из-за бокалов на грабеж пойдет? - Подумай, может, драгоценности, антикварные безделушки, коллекции какие? - Да какие коллекции! Единственное, что бабушка собирала, это маленькие календарики на картонке, у нее с пятьдесят седьмого года есть! Кому они нужны? - Тогда это было просто запугивание, – сделала неутешительный вывод Соня. – Кому и что может быть от тебя нужно? Наташа так и вытаращилась на нее. - Да у меня же нет ничего... Рабочая техника только, планшет, фотоаппарат да ноутбук. - Это все в целости, еще что? - Ничего! В городе у меня однушка, машины нет, езжу на электричке, а зарабатываю в студии и на свадьбах! Что с меня взять-то? - Должно что-то быть, – упрямо сказала Соня. – Думай. Дача эта тебе по завещанию перешла? - Да, меня нотариус вызывал. – Наташа аж подскочила от догадки. – Хочешь сказать, что все дело в даче? - Не знаю, – цокнула языком Соня. – Но если есть завещание, то его можно легко оспорить, а если получится признать тебя невменяемой, то дело пойдет еще проще. На секунду Наташа поддалась воспоминаниям и вернулась на два месяца назад. ...Бабушка что-то готовит на кухне, пока она убирается наверху, как вдруг раздается стук в дверь. Вера кричит, что откроет сама, потом долго с кем-то разговаривает – прямо на пороге, дверь так и не закрывается. Голоса становятся громче, и, в конце концов, Вера заявляет, что не станет этого делать, прощается и захлопывает дверь с такой силой, что на втором этаже на Наташу сыпется пыль с дощатого потолка... Что она не хотела делать? - К бабушке кто-то приходил, до ее смерти, – выпалила Наташа. Соня прищурилась. - Кто? - Не знаю, но мне показалось, что это была не первая встреча. Она от чего-то отказалась, а ее продолжали уговаривать. Может, предлагали купить дачу? - Потом она умерла, ты стала новой хозяйкой, и покупатель переключился на тебя. Возможно, конечно... А кроме тебя кто еще был в завещании? Что вообще тетя Вера оставила? - Мне дачу, а Вите городскую квартиру. Она небольшая, на окраине, но в хорошем состоянии. - Тоже однушка? - Нет, двушка. - Значит, стоить должна немало, – протянула Соня. – Интересно, сколько стоит твоя дача. Поняв ход ее мыслей, Наташа фыркнула. - Да нет, Витька не мог! Мы с ним, конечно, не близкие родственники, да и виделись от силы пару раз, но он бы не стал! Соня не ответила, только смерила ее задумчивым взглядом. Потом встала, переоделась в майку, в которой спала, и удобнее расположилась в постели, по-прежнему глядя на подругу ничего не выражающими глазами. - Попробуй вспомнить, кто еще приходил к твоей бабушке. Кто был на похоронах, на поминках. Есть какой-то ключик ко всему... - Подумаю, но это кажется невероятным, – проговорила Наташа, отворачиваясь к стенке, отчего ее голос звучал немного глухо. – Я скорее поверю, что это я кому-то перешла дорогу, чем бабушка. - А, может быть, и вы обе. Они замолчали. Отвлекаясь от потенциальных новых расспросов, Наташа вскоре глубоко и медленно задышала, будто заснула под действием боли и лекарств, хотя сна не было ни в одном глазу. Неужели во всем действительно виновато ее наследство? Неужели ради этой дачи можно убить? Неужели Витя решил свести ее с ума? Неужели Витя?.. Соня тоже никак не могла уснуть. Все ворочалась с бока на бок, смотрела в потолок и думала о словах подруги. О том, во что они влезли из-за того, что Соня рассказала Наташе о Кирилле. Если бы не это, они бы не находились сейчас вчетвером в одном доме, не гадали бы, куда делся раненный преступник, не ломали бы голову над тем, что ему могло понадобиться. А потом мысли скользнули в другое русло. Соня так и не поняла, когда это произошло, – просто вдруг осознала, что вспоминает разочарование на лице Саши в той спальне. Наташка права, стоит оставить прошлое позади. Дима причинил ей такую боль, с какой не сравнится ни одно предательство, но Саша другой. Уж в этом она убедилась уже много раз – только ей все равно было страшно. Вряд ли он поймет, что причина, по которой она на него кидалась, вовсе не в нем. Точнее, не только в нем. Как, оказывается, легко спутать ненависть и презрение с любовью и страхом перед ней. Мужчины за стенкой тоже лежали без сна. Кирилл ни о чем не спрашивал, лишь уточнил перед сном, как он, а Саша отмахнулся своим обычным «нормально». Он всегда прятался за этим словом, как улитка в раковине. И Кирилл рад бы был оставить его в покое – но он видел друга другим, живым, открытым, веселым. Он ожесточился только, когда порвал с Катей, да и Соня в то же время подлила масла в огонь, заставив Сашу стать более спокойным и хладнокровным. Возможно, ему это было на пользу – он стал намного собраннее и решительнее, периодически становясь собой прежним в кругу особо близких людей, но у этого спокойствия наверняка была своя цена. Между ними двумя явно что-то происходило. Кириллу постоянно казалось, что он что-то упускает, а сегодня он внезапно заметил: Сонькина ненависть тоже маска, такая же, как Санино «нормально». И за этой ненавистью крылось что-то совсем другое, о чем ни один из них не догадывался. Соня как-то сказала ему, что Горский не замечает очевидных вещей, если это не касается его работы. Тогда Кирилл не придал этим словам особого значения, но, наверно, в тот момент Соня сказала больше, чем хотела. Саша просто думал о том, что в очередной раз наступил на те же грабли. Будь проклята его сердечность, его чуткость и отзывчивость! Соня никогда этого не ценила, тыча его носом, как щенка, в то, что ей не нужна его поддержка. А он продолжал в трудные моменты ее подхватывать, хотя от звука ее голоса у него сводило зубы и начинал нервно дергаться глаз. Он уже не надеялся найти первопричины таких взаимоотношений, даже почти привык к ним, но время от времени настоящая Соня все же появлялась перед ним – немного испуганная, храбрая, стойкая и самоотверженная. Он не мог понять, почему она прятала эти качества за язвительностью, открываясь только Кириллу и этой Наташе, с которой знакома без году неделя. А ему за шесть лет доставались только насмешки и литры презрения. Он так и не понял, как и когда заснул, проснувшись от ощущения мокрого языка на щеке. Джерри нетерпеливо вилял хвостом, оглядываясь на храпящего хозяина, скрывшегося под одеялом. Сашин спальник сбился на один бок, молния почти полностью раскрылась, отчего он едва не вывалился из него на холодный пол. Стараясь двигаться как можно тише, Саша натянул запасную рубашку, бросил еще один взгляд на друга, усмехнулся и поманил собаку прочь из комнаты. В кухне он первым делом насыпал в миску сухого корма, которым Джерри тут же довольно захрустел, и бросил в чашку ложку кофе. Часы показывали почти семь утра. Если на дорогах опять такие же пробки, как вчера, до клиники он снова доберется не раньше девяти, а надо еще Наташу проведать. Он вспомнил, что с ее операции прошло два дня, значит, надо поменять повязку. Свою сумку Саня нашел в прихожей, рядом с реанимационными наборами. Бинтов было мало, но для перевязки должно хватить. Глотнув горячего кофе, он поморщился – сахар благополучно был забыт, и напиток вышел отвратительным – подхватил свою поклажу и медленно поднялся наверх. Джерри проводил его взглядом и выскользнул во внутренний двор через подвесную дверцу. У гостевой спальни Саша помедлил, прислушиваясь, затем тихонько постучал. Услышав тихий утвердительный ответ, он осторожно повернул дверную ручку и заглянул в комнату. Наташа полулежала в кровати и повернулась на тихий скрип двери. Узнав хирурга, она улыбнулась, махнула ему рукой, подзывая ближе, и Саша тихо вошел. Соня спала, повернувшись лицом к двери, и на ее лице впервые за последние дни застыло выражение удовлетворения.