Винстон тем временем открыл дверь второй спальни. Комната Элин оказалась уменьшенной копией комнаты Джесси. На ночном столике рядом с еще одной необычайно аккуратно заправленной кроватью лежали пара детективов, очечник и несколько книжек по саморазвитию. Винстон, будучи поборником аккуратно заправленных кроватей, оценил работу. Покрывало и одеяло лежали почти по-армейски безупречно — ни складочки, ни морщинки. В дверях возникла Элин — вероятно, она уже закончила разговор. — Джесси говорила — если у тебя выдался мерзкий день, то особенно хорошо вернуться домой, к застеленной кровати. У нее это с самого детства. — Какие у нее были отношения с семьей? — спросил Винстон. — А вы не слушали ее передачу? — Только конец. Элин вздохнула. — Родственники Джесси были глубоко религиозными, до нетерпимости. Страшные консерваторы. После совершеннолетия она порвала с ними и переехала в Стокгольм. Терпеть не могла свою семью, даже на похороны родителей не приезжала. Грустно, да? Остаться без близких людей. Эспинг вышла из ванной с оранжевой баночкой, как будто попавшей сюда из американского фильма. — Джесси принимала таблетки от мигрени, — констатировала она. — Иногда, — подтвердила Элин. — Вы не знаете, она вчера их принимала? — Не могу сказать. — Но могла принять? В субботу она была на вечеринке. Ничего удивительного, если бы наутро она встала с больной головой. — Может быть, — согласилась Элин. — Иногда она принимала таблетку заранее. Джесси ужасно мучилась мигренями, говорила, что это проклятие она унаследовала от матери. — У нее был бойфренд? — спросил Винстон. — Или партнер, или как там сейчас говорят? Ассистентка слегка покраснела. — Постоянного — нет, не было. Но она встречалась с разными мужчинами. — Здесь, в Швеции? Элин поколебалась и медленно покачала головой. — Насколько я знаю — нет. Джесси жила Йислёвсстрандом, она все свое время посвящала этому проекту. Я все еще не могу осознать, что она умерла… Ассистентка сняла очки. По щекам медленно поползли слезы, и она отвернулась. Полицейские переглянулись, но промолчали. Эспинг и Винстон подождали, пока Элин придет в себя, и только потом уехали. Выходя из дома, Винстон подцепил старую «Симбрисхамнсбладет» из стопки газет у двери. Газету он, прежде чем сесть в машину, расстелил на сиденье. — Итак, что нам известно? — спросил он, никак не комментируя свои действия. Эспинг оскорбленно взглянула на него. — Что Элин Сиденвалль боготворила свою начальницу, — пробурчала она. — Что она категорически не хочет говорить о ней ничего плохого, даже если порассказать есть о чем. — А еще? Эспинг перевела дух. Она собиралась провести допрос сама, а тут вопросы задают ей. К тому же хотелось продемонстрировать этому хлыщу, что у нее все под контролем и в руководстве она не нуждается. — Завещание, таблетки от головной боли. Что Джесси любила, чтобы все было под контролем, что она жила ради работы. Что она терпеть не могла свою родню, встречалась с мужчинами, но постоянных отношений не заводила. — М-м. А что вы думаете об условиях, в которых они живут? Эспинг поразмыслила. Хороший вопрос, надо признать. — На удивление скромные для человека, который продает виллы ценой в несколько миллионов. — Вот именно, — подтвердил Винстон. — Что заставляет меня задуматься, насколько хороши были дела Джесси в действительности. — Проверю, когда приеду в участок, — кивнула Эспинг. Несколько секунд оба молчали. Винстон снял с брюк очередной собачий волос. — И еще кое-что. — Эспинг свернула налево и теперь направлялась к Йислёвсстранду. — Ничего конкретного, просто чувство. Она тут же пожалела, что завела этот разговор, но отступать было уже поздно. — Элин Сиденвалль что-то скрывает. Она ожидала, что Винстон фыркнет и отметет ее предположение. Но Винстон лишь медленно кивнул. Глава 11 Возле злосчастной виллы их ждала Тира Бурен, шеф криминалистов — коротко стриженная пышная женщина чуть за пятьдесят, с хриплым голосом и в больших профессорских очках, облаченная в белый защитный комбинезон, сиреневые пластиковые перчатки и черные бахилы. — Ты, значит, заимела собственного стокгольмца, — рассмеялась Бурен после взаимных приветствий. — Какой бланк надо заполнить, чтобы мне выдали такого же? — Она окинула Винстона оценивающим взглядом, а руку во время пожатия задержала в своей дольше, чем требовалось. — Позвони Эл-Йо, он наверняка разрешит тебе взять его напрокат, — ответила Эспинг. Винстон вежливо кивнул в ответ на шутку — у него не было выбора. Обычно расследование вел он, и все слушались его беспрекословно. Но его нынешняя роль консультанта была туманной, а Эспинг не спешила ее прояснить. — Я не нашла ничего, что противоречило бы версии о несчастном случае, — объявила Бурен. — Высокие каблуки, каменный пол, а в крови — несколько бокалов шампанского. Она споткнулась, упала на ленту, лента не выдержала, Джесси рухнула в гостиную. И оказалась насаженной на крючок, как червяк. Если бы не крюк, она, может быть, осталась бы жива… Бурен грустно пожала плечами. — Больше ничего? — спросила Эспинг. — Дверь, ведущая в сад, оказалась не заперта. С той стороны есть камера. Я поговорила с электриком, Хассе Пальмом, и он обещал записать изображения с камеры и журнал системы безопасности. Можете сами с ним побеседовать, он вон в той бытовке. — Бурен указала себе за плечо. — Отпечатки шин и подошвы слишком нечеткие, снять слепок не удалось. Но ты правильно сообразила их сфотографировать. От подошвы осталась только половина передней части, так что с ней сложно. А вот отпечаток покрышки вполне отчетливый, его можно идентифицировать. Эспинг покосилась на Винстона, который и обнаружил отпечатки, и проследил, чтобы она их сфотографировала. Эспинг ждала, что он укажет на этот факт и тем самым — на ее неопытность. Однако Винстон, к ее удивлению, промолчал. Наверное, ей стоило бы прояснить ситуацию самой, но, пока Эспинг собиралась с духом, время ушло. Она следом за Бурен поднялась по лестнице и подошла к двери. — Этот, из Стокгольма. Как он тебе? — спросила криминалистка. — Загадочная личность, — вздохнула Эспинг. — Помесь контролера с британским лордом. Вообще-то он тут в отпуске, так что не думаю, что задержится надолго. — Жаль. Есть на что посмотреть. Ты не знаешь, ему не бывает одиноко? Эспинг усмехнулась. — Понятия не имею. А он тебе не кажется скучным? — Ну я же не замуж за него собралась. — Бурен многозначительно подмигнула. — Если ему вдруг станет одиноко — будь добра, дай ему мой телефон. — Она забросила сумку с инструментами и реактивами через плечо. — Отчет будет через пару дней. Удачи тебе в расследовании. Дяде привет! Винстон еще постоял в громадной гостиной. Обстановка что здесь, что во всем остальном доме была выдержана строго. Ни ковров, ни штор; мебель, в основном хром и черная кожа, усиливала мрачновато-безликое впечатление, которое производила вилла. Винстон подошел к скульптуре, которая стоила Джесси Андерсон жизни, и остановился в нескольких шагах от большой лужи крови, все еще заливавшей пол. Везде отпечатки бахил: здесь перемещались техники-криминалисты. Чтобы снять тело, им пришлось отпилить толстый зазубренный крюк, констатировал Винстон. Судя по запаху, здесь поработали болгаркой. — Она еще что-нибудь сказала? — спросил он Эспинг, когда та снова спустилась в гостиную. — Только что она охотно составит вам компанию, если Эстерлен вдруг покажется вам скучноватым. Если вам нужен ее телефон — обращайтесь. Винстон притворился, что не слышал последней фразы; он рассматривал площадку и пустую секцию в ограждении, со столбиков которого все еще свисали обрывки ленты. Вот Джесси Андерсон, стоя там, наверху, спотыкается, теряет туфлю, падает на ленту, лента рвется, и Джесси спиной вперед летит прямо на крюк.