– Выключите симулятор! И космос исчез. Сгинул без следа, явив взорам новую вселенную – аудиторию Имперской военно-космической школы, размещённой на Китте по межрасовому соглашению. Населяли этот мир, заняв скамьи амфитеатра сверху донизу, три-четыре десятка молодых людей в кителях светло-оливкового цвета – форме помпилианских ВКС, дюжина офицеров-преподавателей, да ещё военный трибун Гай Октавиан Тумидус, приглашённый руководством школы для присутствия на торжественном выпускном собрании, желательно с напутственным словом. Последний исподлобья озирал ряды курсантов. До выпускного собрания оставалось два дня, и Тумидус имел возможность ознакомиться с процессом обучения. – Только что мы с вами, – тон военного трибуна был нейтральным, что для всех, кто знал Тумидуса не понаслышке, означало подарок судьбы, – видели курсовую работу по стратегии и тактике обороны. Не постыжусь этого слова, обороны нашего прекрасного отечества, каким является Октуберан. Работа, как мне сказали, была успешно защищена в конце прошлого семестра. С некоторым опозданием я бы хотел поздравить автора сей в высшей степени поучительной баталии. Чья работа, господа? – Старший курсант Нумерий Эмилий Сальвий, господин военный трибун! – Курсант Сальвий, прошу вас выйти! Между рядами вниз спустился низкорослый, очень широкий в плечах юноша. Он чеканил шаг так, словно маршировал на плацу, а не шёл по лестнице. Взглядом курсант Сальвий, что называется, ел военного трибуна. Ел без хлеба и соли, с фуражкой, ботинками и трибунским жезлом. – Я рад, – заметил Тумидус, когда курсант встал у кафедры по стойке «смирно». – Рад, что вы прекрасно знаете историю, старший курсант Сальвий. Вы ведь знаете историю, правда? – Так точно, господин военный трибун! – Вольно, старший курсант Сальвий! – Есть вольно, господин военный трибун! В стойке курсанта мало что изменилось: к вольностям он относился с пренебрежением, достойным истинного офицера ВКС Великой Помпилии. – Вы самостоятельно разработали план баталии, старший курсант Сальвий? – Так точно, господин военный трибун! – Верный подход, хвалю. Включите проектор! Вернулся космос. Система Тулла, два флота друг напротив друга. Стоп-кадр: брамайны готовились к атаке, помпилианцы выстраивали оборону. – Старший курсант Сальвий! Вы позволите мне внести кое-какие коррективы? – Разумеется, господин военный трибун! Как пожелаете! Тумидус поднял руку с дистанционным пультом управления. По залу прокатился изумленный ропот: изменения, вносимые военным трибуном, курсанты восприняли как государственную измену. На их глазах брамайны превратились в помпилианцев, а помпилианцы – в вехденов. Звёздная система Тулла обернулась системой Йездана-Дасты, о чём ясно свидетельствовало не только наличие двойной звезды и расположение планет, но и надпись, вспыхнувшая под потолком аудитории. Флотилия вторжения теперь носила имя Первого Квинтилианского галерного флота, четвёртый гвардейский полк «Нараяна» в трюмах транспортов стал VI легионом планетарных штурмовиков «Скутум». – Вы прекрасно знаете историю, старший курсант Сальвий, – повторил Тумидус, поигрывая жезлом. – Я, с вашего позволения, тоже кое-что смыслю в истории. Особенно в истории, где я к моему глубокому сожалению принимал косвенное участие. Господа, мы с вами имеем сомнительное удовольствие видеть миротворческий контингент… Жезл обвёл голограмму: – …под командованием консуляр-трибуна Гая Клавдия Марцелла. Он был выслан нашим прекрасным отечеством в систему Йездана-Дасты по просьбе самопровозглашенной Михрянской республики. Не буду вдаваться в подробности, но эта история закончилась для нас не лучшим образом. В работе старшего курсанта Сальвия она переписана наоборот, что намекает на более счастливый исход, но увы, история не знает сослагательного наклонения. Вы со мной согласны, старший курсант Сальвий? – Так точно, господин военный трибун! Взгляд курсанта погас. Щёки побелели. Но голос, как и прежде, звучал молодцевато: – Разрешите обратиться, господин военный трибун! – Обращайтесь. – Когда вы поняли, что имеете дело с переработкой разгрома Первого Квинтилианского флота? Я полагаю, это случилось во время перестройки флотилии псевдо-брамайнов в боевой порядок. Я недостаточно корректно модифицировал «Орлиную крепость» в «Арджуну-3»? – Раньше, старший курсант. Я понял это раньше. – Во время требования покинуть систему? – Ещё раньше. – Тогда я не понимаю… – Вы тщательно маскировали исходный материал. Но вы забыли изменить координаты. Помните? «Азимут на Октуберан, с поправкой на орбитальное смещение…» Координаты Октуберана: 043-264-001. Вы же оставили координаты Михра: 027-143-009. Дальше всё было для меня ясней ясного. Теперь в зале побелел ещё один человек: офицер в чине обер-манипулярия. Похоже, это он принимал у старшего курсанта Сальвия злополучную курсовую. – И вот ещё… Тумидус указал на группировку кораблей, вторгшихся в систему: – Двадцать лет назад, – военный трибун замолчал, словно впервые осознав, сколько лет прошло со дня разгрома «миротворческого контингента». – Да, двадцать лет назад Первый Квинтилианский галерный флот был атакован антисом. Не буду вдаваться в подробности, но Нейрам Саманган, лидер-антис расы Вехден, ударил вот отсюда… Конец жезла засветился. Красный луч указал на планету, которую старший курсант Сальвий обозначил как Октуберан, а военный трибун Тумидус – как Михр. – Это северо-западный район Кашмихана. В то время я был на Михре военным советником, но увы, – в казённом невыразительном голосе Тумидуса (чудо из чудес!) мелькнула горькая ирония, – во время сражения я пропал без вести по не зависящим от меня причинам. Антис стартовал на полусвете, быстро нарастил скорость и разнёс нашу флотилию в клочья, несмотря на героические усилия консуляр-трибуна Марцелла. Разгром довершила угроза кея Ростема I поднять с Хордада Второй Гвардейский флот вехденских ВКС. Консуляр-трибун Марцелл выполнил ультиматум и покинул систему, предварительно эвакуировав экипажи кораблей, не имевших возможности совершить РПТ-манёвр. Вы бы поступили иначе, старший курсант Сальвий? – Не могу знать, господин военный трибун! Молодость есть молодость. Кипяток чувств всегда найдёт способ выплеснуться наружу – по лицу курсанта Сальвия читалось, что он бы на месте командующего флотилией бился до последнего. Главное, заполучить пару семилучевых звёзд на погоны, желательно побыстрее, и тогда уже курсант Сальвий – консуляр-трибун Сальвий! – умрёт, а не посрамит чести империи. И сам умрёт, и всех в гроб загонит, пылью по космосу развеет, но не отступит ни на шаг. – Смотрите, курсант… Тумидус восстановил исходный материал курсовой работы. Брамайны атаковали, помпилианцы защищали родной Октуберан. – Имей наша раса своих антисов, мы бы легко разгромили агрессора по примеру разгрома, случившегося в системе Йездана-Дасты. Атака гипотетического помпилианского антиса, подкрепленная мощью нашего флота, и брамайны отступают. Я прав? – У нас нет антисов, господин военный трибун! – Представьте, что они есть. В таком случае я был бы прав? – У нас нет антисов, господин военный трибун! – Похвально, – кивнул Тумидус. – Меня много раз упрекали в недостатке воображения. Вы превзошли меня, старший курсант Сальвий. Я пророчу вам отличную военную карьеру. – Рад стараться, господин военный трибун! – Итак, у Великой Помпилии нет своих антисов, – красный луч с сожалением покинул Октуберан. – Но у расы Брамайн они есть. К примеру, лидер-антис Кешаб Чайтанья… – Злюка Кешаб! – порхнуло по амфитеатру. – Да, Злюка Кешаб. Предположим, что Злюка Кешаб пришёл в систему Октуберана вместе с флотом своих сорасцев, – красный луч заплясал впереди эскадр брамайнов, изображая могучего антиса. – Предположим, он первым атакует нашу оборону, создавая бреши для волновых истребителей. Здесь, – луч вернулся на орбиту Октуберана, – здесь и здесь. Как вы намерены противостоять такому варианту нападения? – Никак, господин военный трибун! – Вы сдадитесь без боя? – Никак нет, господин военный трибун! Я не готов рассматривать вариант, который не имеет права на существование. – Почему? – Антисы не участвуют в войнах, господин военный трибун! В редких случаях они противостоят внешней агрессии, защищая родные звёздные системы своих рас от вторжения. Но даже обладай я самым богатым воображением в Ойкумене, я не в силах представить антиса в качестве агрессора. Готов понести наказание, господин военный трибун! – А вы, господа? – обратился Тумидус к курсу. – Вы тоже не в силах? – Так точно! Кажется, в хоре курсантов прозвучали и голоса преподавателей. – Потому что это невозможно? – Так точно! Тумидус сжал пульт управления в кулаке – так, словно хотел раздавить его. Космос исчез, в аудитории зажёгся свет. Трибунский жезл вернулся за ремень кителя строго по уставу, слева от пряжки. – Двадцать лет назад, – тяжёлый взгляд уперся в ряды будущих офицеров. Молодые люди поежились: они понимали, что военный трибун видит сейчас не их, а что-то своё, далёкое, но зябкий ветерок промчался по рядам, – я выступал в вашей школе с напутственным словом. Штурмовой легат, малый триумфатор, кавалер ордена Цепи. Я справедливо полагал, что не мастак говорить, и нанял человека, который должен был помочь мне с выступлением. С тех пор в моей жизни всё реже происходит возможное, и всё чаще – невозможное. Рекомендую запомнить мои слова, господа. Вы можете случайно вступить в дерьмо, и это послужит началом головокружительной карьеры. А можете вступить в дерьмо, и это будет просто дерьмо, без особых перспектив. Вам всё понятно, старший курсант Сальвий? – Так точно, господин военный трибун! – судя по лицу курсанта, он нашёл самый оригинальный способ замаскировать ответ «никак нет». – Разрешите вопрос? – Спрашивайте, курсант. – Когда вы убили моего деда, Тита Эмилия Сальвия… Тумидус вздрогнул. Качнулся к курсанту, сжимая кулаки, как для драки, ища во внешности парня знакомые, крепко подзабытые со временем черты – и остановился, словно налетел на каменную стену: – Тит? Проклятье, я должен был догадаться! Аудитория превратилась в «Этну», космическую галеру с раздвоенным носом. Военный трибун Тумидус – в легата Тумидуса, надменного помпилианца, который даже будучи во временной отставке, ходил в рейды за рабами, забираясь на самые глухие окраины Ойкумены. Молодой Сальвий, без пяти минут выпускник Имперской военно-космической школы – в собственного деда, капитана второй корсарской галеры: острого на язык румяного крепыша с брюшком, нависающим над поясным ремнем Двадцать лет – в миг единый. – Когда вы убили моего деда на дуэли, – старший курсант Сальвий не отступил ни на шаг, – он бился достойно? Я имею в виду, он заставил вас попотеть? Раз уж вы заговорили о событиях двадцатилетней давности, я счёл себя вправе…