– Не иначе, в городе новый дилер, – Хью почесал подбородок. – Или старый дилер, – добавил Саймон, – который вернулся в бизнес. – Какая разница, откуда ружье? – заговорил Адриан. – Яд изготовлен Цианидом, а мы знаем, что он Анархист. Между ним и Кукловодом должен стоять еще кто-то, на кого работает Кошмар. Или… с кем. Саймон откинул полы плаща. – Анархисты бездействовали девять лет. Скорее всего, девушка – преступница из Одаренных, которая пытается прославиться в городе. – Вы этого не знаете наверняка, – сказал Адриан, – Да и какая разница? Сегодня они на нас напали – Кукловод и Кошмар, вместе. Неужели этого мало для того, чтобы проверить Анархистов, на совершенно законном основании? – Этого недостаточно для того, чтобы доказать, что Кошмар – действительно одна из них, – улыбнулся Хью, и эта улыбка, такая теплая и добрая, вдруг раздражила Адриана (ни дать ни взять, ласковый папа утешает сына, уставшего на тренировке по софтболу) – Но ты, возможно, прав. Мы поручим кому-нибудь разузнать об Анархистах. Пусть последят, поспрашивают, может, что-то удастся выяснить. У Адриана начало подергиваться веко. – Почему меня не послать? А? Оскар и Руби сегодня были на месте – они знают про Кошмар больше, чем кто-то другой. Отправьте туда мою команду. – Твоя команда отлично справляется с патрулированием, – возразил Саймон, – но вы не следователи. Найдем кого-нибудь, у кого в этом больше опыта. Адриан массировал виски. – Я не думаю… Я просто не уверен, что другая команда отнесется к этому так же серьезно, как мы. Сегодня Кошмар показала, что реально опасна, а если в этом замешаны Анархисты? Пора уже перестать считать их безвредными подвальными крысами. Пусть Аса уже нет, даже без него они все равно преступники. Мы не знаем, чего можно от них ожидать. Хью расхохотался. – Ты кажется забыл, с кем разговариваешь, Скетч, – он обратился к сыну, используя его псевдоним Отступника, и Адриан не мог понять, понравилось ему это или прозвучало обидно. – Пусть Анархисты пытаются вернуть себе власть в городе. У них нет ни малейшего шанса – и неважно, участвует в этом Кошмар или нет. Мы пока еще супергерои, знаешь ли. Отвернувшись от Адриана, они с Хью и женщиной пошли дальше, к лифтам, обсуждая на ходу уже другие дела Совета – как успокоить горожан после сегодняшней атаки, что им делать с Уинстоном Прэттом и как выйти на торговца оружием, заправляющего на черном рынке. Скрестив руки на груди, Адриан смотрел им вслед, не в силах отделаться от мысли, что Хью Эверхарт ошибается. Они больше не супергерои – не такие, какими были раньше. И не потому, что постарели или давно не были в деле, а все время заседают в Совете, предоставив борьбу с преступниками молодой смене. Просто теперь у них были правила. Правила они же сами и разработали, но какая разница, если это все равно связывало им руки. Решение казалось ему простым, совершенно очевидным. Отступникам было известно, где обитают Анархисты. Каждые несколько месяцев туда наведывались их патрули, чтобы убедиться, что никто нелегально не торгует оружием, не делает бомбы и не готовит смертоносные зелья вроде того, какое обнаружили в стреле. Только и надо было – пойти туда и потребовать выдачи этой девицы. А вместо этого туда отправят кого-то другого, чтобы… чтобы что? Задать пару пустых вопросов, а потом вежливенько извиниться, что отняли у них время? Кукловод и цианид – оба они Анархисты, хранившие верность Асу с самого начала. Маловероятно, что Уинстон Прэтт теперь действует в одиночку. А то, что Кошмар запрыгнула к нему в корзину, и тот факт, что на ее пуле обнаружен яд Цианида мог счесть совпадением только очень уж наивный человек. Если Анархисты снова поднимают голову, набирают новых членов, плетут замыслы против Совета, сейчас самое время их остановить, не дожидаясь, пока они наберут силу и выйдут из-под контроля. Просто нельзя допустить, чтобы они снова вышли из-под контроля. Довольно. Прошло девять лет, но мир до сих пор зализывал раны, нанесенные во время правления Аса Анархии. Глава шестая Аэростат врезался с жилой дом чуть южнее Брэкен-вэй. Нова едва успела выпрыгнуть из корзины за секунду до того, как та рухнула на мостовую, и скрылась за углом на соседней улочке. Девушка понимала, что Отступники отслеживают движение шара и будут искать ее. Поэтому, едва переставляя ноги, она все же заставила себя пройти не меньше двух миль. Она петляла по закоулкам и безлюдным дворам, пока не свалилась в изнеможении между прачечной и ресторанчиком, на витрине которого рекламировались блюда под соусом терияки и чизбургеры. Лежа на асфальте, она смотрела сквозь решетку пожарной лестницы, сквозь бельевые веревки, плотно унизанные кальсонами и полотенцами, на клочки синего неба между кирпичными фасадами. В спину ей впивались камешки, каждый мускул отчаянно ныл, зато каким облегчением было стащить с себя куртку и маску. Свободно вдыхать воздух, пусть даже этот, пахнувший старым маслом, чесноком, а время от времени мокрой псиной. Только когда появилась настоящая мокрая собака и стала обнюхивать ей волосы, Нова, морщась, поднялась и побрела домой. Ее снова ждала тень, скудость и запустение повседневной жизни. Она шла больше часа и наконец добралась до входа на одну из заброшенных станций метро. Отсюда можно было попасть в разветвленную систему туннелей, захваченных Анархистами, когда им пришлось скрываться после победы Отступников. За последние восемь лет Совет не раз обещал восстановить подземку, но пока, судя по всему, руки до этого не доходили. Нова всерьез сомневалась, что это вообще произойдет в обозримом будущем. С трудом протиснувшись в щель за фанерным щитом, она скользнула внутрь. Стоило спуститься на несколько ступеней вниз, как ее окружила кромешная мгла. Только на первой лестничной площадке, прежде чем ступить на второй пролет, Нова нащупала на поясном ремне небольшой фонарик и зажгла его. Свет заплясал по знакомым закорючкам граффити, рекламам давно распроданных книг и театральных спектаклей, с которыми в Гатлоне гастролировали больше тридцати лет назад. Метро Гатлона пало вместе с правительством, на заре революции Аса Анархии. Подземные туннели стали укрытием для тех, кто искал спасения от беспорядков, творившихся наверху. Здесь по крайней мере можно было обрести прибежище, затеряться – а это совсем немало. Сейчас опустевшие туннели принадлежали Анархистам, если не все, то, по крайней мере, эта часть гигантского лабиринта, со сломанными поездами, замусоренными путями и темнотой, которая, казалось, сочилась из стен. Нельзя сказать, чтобы они очень прятались – Отступники знали, где их найти. Но много лет спустя после Битвы при Гатлоне Лерой обратился к Совету с предложением о перемирии. Так он это назвал. Перемирие. Хотя, сказала тогда Ингрид, это мало чем отличалось от униженной просьбы о прощении. Тем не менее, Совет принял эту формулировку. Немногим оставшимся в живых Анархистам предоставили некоторую, весьма ограниченную автономию, это жалкое жизненное пространство, с условием, что они никогда больше не будут использоваться свои способности против Отступников и народа. Нова не представляла, что подвигло Совет принять предложение, ведь они легко могли всех их повязать и упрятать за решетку. То ли, какой бы праведный гнев не кипел в них, он угас, когда Капитан Хром появился из развалин, крутя на своей пике шлем Аса Анархии. То ли им даже стало жалко Анархистов, проигравших битву и в одночасье лишившихся вождя и дома. А скорее всего, они просто решили, что Анархисты без Аса больше не опасны. Отступники до сих пор время от времени наносили им визиты – устраивали рейды, проверяя, не устроены ли в туннелях нелегальные склады оружия и не «шалят ли» здешние обитатели, но в общем и целом им особо не досаждали. Нове оставалось только гадать, надолго ли сохранится такой порядок вещей теперь, после сокрушительного провала Кукловода на празднике. Если бы там была только она, Отступники еще, может, и не сумели бы вычислить, из какой она группировки. У них могло сложиться впечатление, что она одиночка, сама по себе. Конечно, с появлением Фобии и Детонатора причастность Анархистов стала бы очевидной, но при таком раскладе Совет был бы уничтожен полностью, и все прочее не имело бы значения. Однако Совет был жив, и теперь, хотя Кошмар до сих пор оставалась для них загадкой, вмешательство Кукловода точно выведет Отступников прямо на них. Не нужно ей было связываться с этим аэростатом. Только лишнее свидетельство их знакомства. Если бы не этот новый персонаж… Страж… все могло окончиться совершено по-другому. Добравшись до нижнего уровня станции подземки, Нова пересекла платформу. Крысы шмыгали под ногами, но она, не обращая на них внимания, спрыгнула на рельсы и вошла в туннель. Луч ее фонарика обшаривал стены, пока не наткнулся на включатель, которую Ингрид и Нова смонтировали здесь несколько лет назад. Под потолком замерцали тусклые лампочки, освещая путь в ее жилище. Нова выключила фонарик и небрежно сунула в сумку, которая сейчас казалась фунтов на пятьдесят тяжелее, чем была утром. Руки горели от усталости. Она чувствовала каждую косточку, каждый мускул – все они болели, ныли и явственно выражали свое недовольство. Пройдя по туннелю несколько сот футов, она увидела на центральной платформе Ингрид. Та грузила в ржавую магазинную тележку коробки с едой и вещами. Нова бросила на рельсы спортивную сумку. Ингрид резко повернулась к ней, испуганно вытаращив глаза, но, увидев Нову, тут же успокоилась. – Вы меня бросили, – заявила Нова, упершись кулаком в бок. Ингрид только махнула рукой и снова повернулась к лежащим на полках банкам с сардинами и соусом чили. – Давай-ка, помоги мне лучше грузить. – Как ты помогла мне? Досадливо хмыкнув, Ингрид обернулась и недобро уставилась на Нову. На Ингрид все еще был костюм Детонатора – высокие сапоги, обтягивающие брюки цвета хаки, синий топик и синие металлические повязки-спирали, обхватывающие ее смуглые руки от запястий до плеч. Единственное отличие от ее обычного разбойничьего образа состояло в том, что вьющиеся черные волосы были забраны под обруч со стразами – явно позаимствованный у Хани. – Плюнь и выбрось это из головы, Кошмар, – сказала Ингрид. – Ты знала, на что шла, знала, что в случае неудачи спасательных экспедиций не будет. Но, смотри… ты в норме, я тоде, Фобия… – она преувеличенно громко вздохнула, округляя глаза, – не знаю, чем занят. У него там спиритический сеанс или что-то такое, музычка жутковатая – но, тем не менее, и у него в общем все нормально. Мы все в порядке. – Не считая Уинстона. – Уинстон получил по заслугам. Устроить этакую атаку посреди города! Из-за него мы все чуть не погибли. Если ты и должна сейчас на кого злиться, так это на него. Нова улыбнулась одними губами. Она была сердита и на Уинстона тоже, но чувство вины пересиливало злость – ясно же, что он попался из-за нее. – А теперь у нас есть дела более неотложные, чем этот кретин, – сказала Ингрид, – так что хватит дуться, бери эту тележку и вези ее к складу под желтой линией. И она продолжила погрузку. Нова запрыгнула на платформу и кинула сумку на тележку поверх коробок. – Считаешь, сегодня будет облава? – Подозреваю. Отступники будут нарываться на неприятности, – Она подложила на нижнюю решетку тележки еще несколько упаковок быстро разваривающегося риса. – Готово. Они могут зажечь в туннелях свет, но с этим мы хоть голодать не будем. Откуда-то донеслись еле слышные горестные причитания. Нова повернула голову на звук. – Хани? Ингрид передернула плечами. – И вот так с тех пор, как мы вернулись. Даже в толк не возьму, что ее могло так расстроить. Может, трутень в улье подох. Я не знаю. Не обращай внимания. Давай помогу спустить тележку на пути. Ингрид подкатила тележку к краю платформы. Перекошенные колеса с резиновыми шинами нещадно скрипели. – Клянусь, бывают дни, когда я себя спрашиваю – что я вообще здесь с вами делаю, вы ж все конченые люди. Хани – вообще безнадежный случай. Лерой вечно нюхает какие-то химикаты, так что в мозгу у него клеток почти совсем не осталось. А уж Фобия – день от дня становится все чуднее, ты сама-то не замечала? – Она соскочила на пути и поддержала перед тележки, которую Нова толкала на нее. – Может быть, – откликнулась Нова, когда тележка оказалась внизу, – ты не уходишь из-за меня. Ингрид фыркнула. – Да что ты, золотце мое. Ты ж сегодня стреляла в самого Капитана. – Она поцокала языком, но впервые с начала разговора в ее глазах мелькнуло что-то похожее на теплоту, – Ты, похоже, самая безбашенная из всех. – Это была твоя идея. – Точняк.