Верю. Охотно верю. Уголовники их леса десятой дорогой обходят. Говорят, что там людей приносят в жертву. – Но будут. – Как Бог даст. – Алексей. Посмотри, что происходит вокруг. Смерть кругом. Алексей кивнул, но ничего не сказал. С ними вообще тяжело разговаривать. – Все люди пытаются выжить, но по-разному. Кто-то как раньше. А кто-то рабов завел и бандитствует. * * * – Если победят люди – будет жизнь людская. А если бандиты – бандитская. Ты что выбираешь? * * * – Молчишь? Напрасно. Потому что, если бандитская верх возьмет, они вас перебьют. Рано или поздно, но перебьют. Навалятся с Новгорода, с Вятки. Ты должен помнить, сколько в Новгороде колоний было – там ведь совсем не чистили. * * * – И тебе тоже надо выбрать – как и всем вам. * * * – Может, с тобой уже с той стороны говорили, хотели вас нанять как наемников. Не исключаю. Но надо помнить самое главное. Мы народ, и вы – народ. А бандиты – это не народ, это выродки. – Поздновато же ты, русский, вспомнил, что мы – народ. – Алексей. Какой я, на хрен, русский – я человек, как и ты. И просто пытаюсь выжить. Оглянись. Нет больше России. И мира привычного нет. Есть люди. Есть бандиты. И есть твари. Алексей долго молчал. Потом заговорил: – Ты кое-что знать должен. – Что именно? – Началось все с Москвы. – Что началось? – Всё. О так-так… – Откуда знаешь? – Какая разница, русский. Знаю – и все. Когда те глупые люди поняли, что они натворили, они пытались пробраться сюда, тут есть секретный институт. Лекарства всякие делают. – И? У них получилось? – Не знаю, русский. Знаю, что того, кто это затеял, убили тут, неподалеку. – Как его звали? – Бурко. Бурко… что-то знакомое. – Кто его убил? – Ветер знает. Ты бы лучше спросил, что было потом. – И что было потом? – Те, кто выжил, ушли в Новгород. Владимир, с которым ты хочешь говорить, – из них. Он предатель. – Вот как. – У них все еще есть та самая зараза. От которой умер мир. Думаю, они готовятся и вас заразить. О как! Если так подумать… то некоторые вещи становятся яснее. Например, мне не давала покоя странная позиция республиканского руководства. Как будто им наплевать и сражаюсь я один. Но все становится намного понятнее, если предположить, что нам пригрозили вот этим. Будете рыпаться – станете такими же, как Москва. Нет – договоримся. Чтобы такому противостоять, нужно особенное мужество. А людей таких мало. Это раньше шли в полный рост в атаку на пулеметы и писали кровью – погибаю, а не сдаюсь. Сейчас мало таких осталось, привыкли договариваться. Но если даже республика и договорилась – то остаюсь я. Я как бы сам по себе. И на это можно ссылаться. Потому мне не помогают – но и не мешают особенно. У нас в республике нет фармацевтики. Совсем. Если и хотели бы вакцину сделать – нечем и не на чем. А я-то думал, нас Градом накроют. А оно вон как… пострашнее будет. – Ты решил? – Нет, я такое не решаю. – Тогда скажи тем, кто решает. – Скажу. Кто главный у марийцев – я не знал. Скрытный народ, думаю, почти никто не знает. Чертов поволжский Бермудский треугольник. – Но для себя ты решил? – Сегодня Владимир приедет? – Да. – Думаю, они тебя тоже захотят сделать ходящим мертвым, русский. И может быть, прямо сегодня. Потому надень перчатки глухие и пропитай спиртом, я знаю, что у вас есть. Ничего у них не ешь, и не пей, и перчаток не снимай. Потом еще раз спиртом брызни. И потом тоже перчатки носи и будь осторожнее. Теперь очередь молчать была моя. Алексей рассмеялся. – Напугал я тебя, русский? – Есть такое. – Мои слова стоят тысячи патронов? – Без вопросов. – Тогда еще две винтовки дай. А то патроны есть, а винтовки нет – нехорошо. Вернулся на катер.