– Его же растащили. – Ну вот ты и восстановишь. За доляшку. Есть в Подмосковье завод, там пистолеты делали. Стоит. Влад наклонился вперед. – У нас все есть. Бабло есть. Авторитет есть. Сила – есть. Людей – нет. Все так и норовят – урвать. – Ну вот, ты сам и сказал. – Так мы тебе волю дадим. Хочешь крыс расстреливать – расстреливай, никто тебе не скажет. Наводи порядок. – Откровенность за откровенность, Влад, – сказал я, – я недавно ниже по течению был. Ты в курсе, что Волгоград под духами. – Слышал что-то. – Ну вот. Как думаешь, что они сделают с вашей бандитской вольницей, когда доберутся? Влад ощерился. – Ничего они не сделают. И знаешь почему. Потому что стоит им возбухнуть – мы за одного нашего десять ихних кончаем, без разбора, первых попавшихся. А зарубимся всерьез – устроим геноцид, мы их предупредили. Ничего не будет. Я покачал головой: – Глупо, Влад. Слышал про Исламское государство? – Это тут при чем? – А при том. Вот представь – едешь ты на своем красивом джипе с пацанами в пристяжи по Новгороду. И вдруг какой-то бродяга с рюкзаком под колеса кидается. Бах! И нет тебя. И пацанов твоих нет. – За меня найдется кому спросить. – А им пофиг. Хоть всех мусликов вырежьте у себя, их все равно немного. А у их сородичей – появится повод объявить вам джихад. Ты что, не в курсах, у муслимов кто погиб от руки кяфира в бою – тот шахид. Ты сам из них шахидов и делаешь. * * * – Исламское государство действует по принципу «чем хуже, тем лучше». Голой ж… ежа не запугаешь. Ты мочишь мусликов у себя? Отлично, тем больше будет кровников и желающих пожертвовать своей жизнью, только чтобы отнять твою. Ты с соседями закусился? Отлично, кяфиры воюют с кяфирами. Влад откинулся назад. – Че тебе надо? Че ты меня грузишь? – Для начала – мне надо право прохода. По дорогам Центра в сторону Украины. Сколько стоит – заплатим, но в пределах разумного. А потом… Я наклонился вперед. – Влад. Мы стоим на реке – между вами и Кавказским Имаратом. И самарскими, которые вас только так нагнут, если что. Прежде чем начинать с нами войну, подумайте хорошо, кто от этого выиграет? Мы? Вы? Или кто-то третий? Валамон[3]? Влад смотрел на меня, явно прикидывая. – Косяк вы знатный упороли. – Я как косяк это не определяю. – А как определяешь? – Как непонятки. С обеих сторон. – С обеих даже. – Влад. Я ведь не предъявляю тебе сейчас за то, что кто-то с Камбарского причала левачит, да? А это тоже нарушение наших с вами договоренностей, и серьезное. Бывший мент зло уставился в меня. Я представляю… как он сейчас мечтает о тех старых временах, когда он мог просто замесить борзого коммерса, а потом вложить его лет на пять. Это как у Юлиана Семенова…. – Если он старый чекист и вы убеждены в его партийной дисциплине, какое вы имеете право держать человека в камере?! – Мальков даже пристукнул пухлой ладонью по ручке кресла. – Вы обязаны извиниться перед ним, уплатить ему компенсацию и выдать квартиру… Почему вы не сделали этого?! Отчего нарушаете Конституцию?! Кто дал вам право на произвол?! – Товарищ Мальков, разрешите до… – начал было Аркадий Аркадьевич сдавленным, тихим голосом… – А что вы мне можете доложить? – так же бесстрастно, но прессово-давяще продолжал Мальков. – Что?! Аркадий Аркадьевич снова открыл сейф, делал он это теперь кряхтя, с натугой, достал несколько маленьких папочек и, мягко ступая, чуть ли не на цыпочках, подошел к Малькову: – Это неоформленные эпизоды… Не скрывая раздражения, Мальков начал листать папки, одну уронил; Аркадий Аркадьевич стремительно поднял ее; первым порывом – Исаев заметил это – было положить ее на колени Малькова, но колени были женственные, округлые, папка не удержится, соскользнет, конфуз, руководство еще больше разгневается, решил держать в руках… Не поднимая глаз от папок, Мальков спросил: – В Югославии, в сорок первом, ваш псевдоним был Юстас? Исаев снял очки, положил их на стол, потер лицо, разглядывая стены кабинета, – Маркс, Сталин, Берия; на вопрос, обращенный в пустоту, не ответил. – Я вас спрашиваю или нет?! – Мальков повысил голос и поднял глаза на Исаева. – Простите, но я не понял, к кому вы обращались, – ответил Исаев. – У меня еще пока есть имя… Имена, точнее говоря… Да, в Югославии я выполнял задания командования также под псевдонимом Юстас. Мальков зачитал: – «Единственно реальной силой в настоящее время является товарищ Тито (Броз), пользующийся непререкаемым авторитетом среди коммунистов и леворадикальной интеллигенции». – Это вы писали? – Да. – Настаиваете на этом и сейчас? – Конечно. Мальков протянул вторую папку Аркадию Аркадьевичу: – Дайте ему на опознание подпись… Если опознает, пусть подтвердит. Аркадий Аркадьевич быстро подошел к Исаеву, положил перед ним папку, в которой была сделана прорезь, вмещавшая в себя немецкую подпись – «Штирлиц». – Ваша? Или фальсификация? – Моя. – Удостоверьте русской подписью. – Сначала я должен посмотреть, какой текст я подписывал. – При чем здесь текст? Речь идет о подлинности вашей подписи. – Я ничего не подпишу, не посмотрев текста, – Аркадий Аркадьевич открыл папку: подпись была на чистом листе бумаги. Исаев перечеркнул подпись, расписался заново и приписал: «подпись верна, полковник Исаев», поставил дату и место – «МГБ СССР». Как только Аркадий Аркадьевич отошел от Исаева, Мальков поднял над головой третью папку: – «Обязуюсь по возвращении в СССР работать на английскую разведку с целью освещения деятельности МГБ СССР. Полковник Исаев (Юстас)». Это что такое?! Чья подпись?! Чья бумага?! Английская бумага и ваша подпись! – Вам же прекрасно известно, что это фальсификация Рата, так называемого Макгрегора, – ответил Исаев. – Я не очень понимаю, зачем вам обставляться фальшивками? Никто не знает, что я вернулся, шлепните без фальшивок – и концы в воду… Мальков ответил с яростью: – Тогда нам придется шлепать и вашу бабу! Вы же хотели с ней повидаться?! Помните немецкую пословицу: «Что знают двое, то знает и свинья»?! А какие у нас есть основания ее расстреливать?! Нет и не было! Тянет на ссылку!.. А сейчас придется выбивать решение на ее расстрел! – Он обернулся к Аркадию Аркадьевичу. – Все душеспасительные разговоры с ним кончать! Или в течение недели выбейте из него то, что надо, или готовьте материалы на Особое совещание, я проведу нужный приговор… Резко поднявшись с кресла, Мальков пошел к двери; Аркадий Аркадьевич семенил следом, всем своим видом давая понять малость свою, растерянность и вину. Обежав Малькова, Аркадий Аркадьевич распахнул дверь, и тут Исаев громко сказал: – Деканозов, стойте!