* * * – Но ни одно имя не назвал. – Он хотел защиты. – Но ни одного имени он не назвал, так? – Не успел… Бекетов помолчал. – К нам в дверь уже стучали. Кто-то вас видел. – И вы? – На хрен послали, – ответил Дима за полковника. – Я спецсубъект, – устало сказал я, – полиция в отношении меня проводить следственные действия не имеет права. Только с согласия Президиума Горсовета. – Думаете, сложно получить? – Думаю. Бекетов скептически покачал головой. – Поставьте себя на наше место. Вламываетесь вы. В дерьме в самом прямом смысле этого слова… говорите, что убили полицейского. И не просто полицейского. Бросаете обвинения, но не называете ни одного конкретного имени. На нашем месте вы как бы поступили? Я устало прикрыл глаза. – Завел бы ДОП[1]. Это ваша работа. – Мы знаем, в чем заключается наша работа. – Василий Викторович, – осторожно сказал Димыч, – Александр Вадимович в паникерстве никогда замечен не был. И основания для проверки тут есть. Молчание прервал телефонный звонок. Бекетов снял трубку, послушал. – Его у нас нет. Нет, вы ошиблись. До свидания… Положил трубку. – С Воткинского шоссе? Бекетов покачал головой: – С Госсовета. Окольными путями меня вывели на стадион «Динамо» и дальше – в проулок, где меня подхватила заводская машина. Прямо в машине я переоделся. Злость кипела внутри… на себя… на все. Опасная пружина была сжата до предела. – Слушай, Вить, – сказал я. – Ты меня ведь у сотого подобрал. У меня была встреча с директором, так? Витя ухмыльнулся: – Так. – Поехали. – Куда? – В больничку. На Воткинское шоссе. Первая республиканская клиническая больница, главное лечебное учреждение Удмуртии, а теперь и всего анклава, была на Воткинском шоссе, можно сказать, что за городом. К счастью, у меня там был блат в виде Элины. Блат, а также депутатские корочки – способствовали тому, что меня поставили под рентген. С рентгеновскими пленками сейчас – сами понимаете, печально. Рентген показал, что сломанных ребер нет. И то слава Богу. Но спину я сорвал сильно. Устроили меня в палату. Одиночную, по блату. Пришла Элина – хорошо, что она меня не видела в том виде, в котором я заявился в управление ФСБ на Пушкинской. Я ей коротко и без подробностей рассказал, что произошло. Судя по ее лицу… не понравилось ей все это. И я ее понимаю. – Осуждаешь? Она головой покачала. – Бросить бы тебе меня. Врача какого-то найдешь. Она отрицательно покачала головой – снова. – Почему? – Потому что. Я вздохнул. – Дура ты. Как есть. Время не ждет. И мы как будто бы рады. Травим друг друга изысканным ядом. Вслух говорим то, что надо, А себя оправдать – каждый повод найдет. Группа «Чайф» Вечером появился Димыч. С новостями. – Короче, в квартире этой я не был, – рассказал он, – но разговаривал с человеком, который был. Выходит все вроде так – глава семейства где-то был укушен, пришел домой, обратился и съел семью. Потом пришли вы – он, соответственно, атаковал. Я прикрыл глаза. Значит, ради создания правдоподобной картины они расправились со всей семьей. – Короче, ни прокуратура, ни ментовка возбуждаться не будут. Это сто процентов. Им головняки ни к чему. Да. Все правильно. Семью, наверное, убили так, чтобы они не смогли обратиться и стали кормом для монстра. Я такое в Вятском крае видел – там для таких целей обычно убивали ударом длинного шила в ухо, или в глаз, или в затылок. Уголовнички баловались – они как раз монстров откармливали – помните, я рассказывал, как мы их вешали? Вот за это и вешали, иногда по несколько десятков человек разом. Потом просто убили самого фигуранта и оставили рядом с запасами мяса. Мрази. – А вот те пальчики, которые ты сумел накатать, дали результат… Димыч с видом победителя раскрыл лист бумаги, напечатанный на старом, дурном эпсоновском принтере. У нас они на вес золота… – Коваль, Илья Игоревич, отслужил в ВДВ, затем поступил в полицию, специальное звание – капитан полиции, шестая ОРЧ. Уволен из органов по недоверию. Приговорен решением Набчелнинского горсуда к семи годам – тяжкий вред, повлекший смерть. Отбывал в Вятских лагерях, не в Тагиле. И – выжил. То, что его не утопили в параше и не положили под молот, говорит о том, что не мент он был, а крыса. Продажная тварь. Интересно, он киллер или просто тот, кто оказался под рукой? – Слышал про него когда-то? Димыч отрицательно покачал головой. – А документы на него у нас выдавались? Димыч невесело усмехнулся. – Что, всю картотеку перерывать?