— Что тебе за выгода вмешиваться в это дело? Не то чтобы я был против, но… Ладно, просто спасибо, — махнул рукой Рейн. — Люблю, когда вокруг спокойно и ничего не отвлекает. Наши комнаты рядом, не хотелось бы всю ночь слушать, как ты репетируешь, распевая серенады. — Волк засунул руки в карманы штанов. — Буду ждать вас здесь, затем отнесу все Макдаре. Рейну не нужно было повторять дважды. Он побежал в сторону главного входа в замок. Келейр вышла на середину двора и осмотрелась. Звонкий смех учениц раздавался у кустов роз, а также рядом с фонтаном. Девушки дурачились, брызгая друг в дружку холодной водой. Одна из них повела рукой над своей головой, тут же вода описала дугу и засверкала радугой. Келейр усмехнулась и щелкнула пальцами. «Радуга» обратилась в лед, вызывая у пищащих девиц неописуемый восторг. — Еще! — воскликнула другая ученица. Без меры довольная, лиса прошлась к фонтану и расставила руки, затем медленно поднимая их ладонями вверх. Хрустальным великолепием к небу из чаши поднялись огромные цветы, изгибая прозрачные стебли и склоняясь перед восторженными студентками. Ахи и вздохи окружили Келейр. Дело было почти сделано. Но по истечении почти целого часа она поняла, что удача решила оставить ее сегодня. Каждая из ведьмочек, а их в замке оказалось не менее десятка, отдала бы и родовую печать покровителя, но ни у одной не нашлось заветной свечи. У этих девиц просто не было необходимости ворожить и плести заклинания такого уровня. Благородные и душевные оказались, чтоб их тибрун по двору гонял! Лиса в который раз обошла весь замок. Много раз она поднималась в женскую часть общежития, а сейчас решилась заглянуть к старой портнихе, что распевала прокуренным басом похабные песни в своей каморке. И у той не нашлось нужного. Целых две коробки свечей, разных цветов и размеров, но все обычные, самолично ею же смастеренные. — Да как же быть? — шмыгнула носом лиса. — Да на что они тебе сдались, свечи эти? — Женщина откусила нитку пожелтевшими зубами. — Дело у меня есть. Хорошее! — надула губы Келейр. — Где ж ее взять, священную?! — Тьфу, проблема… — проворчала ворке и со скрипом поднялась с табуретки, которая до этого полностью скрывалась под широкой юбкой портнихи. — Бери любую из коробки! — потребовала женщина. Лиса печально вздохнула, но подчинилась. Она потянулась, вставая на цыпочки, и снова стянула пыльную коробку с одной из многочисленных полок, расположенных вдоль стены. С грохотом поставив ее на край стола, который уже освободила хозяйка каморки, Келейр схватила первую попавшуюся свечу. Но потом закинула ее обратно и выбрала самую большую, для верности. Вдруг не хватит для обряда? — И что с ней делать? Она не имеет силы! — печально заявила лиса. — Глупая ты голова! Считаешь, что для этого обязательно в храм идти? — Как же иначе? — возмутилась Келейр. Ворке принялась тихо бормотать себе под нос и вытащила из-за высокого корсета шнурок со священной печатью, которую надевают каждому при рождении, согласно вере его. Ворке верили в единого бога, считая дурнями всех, кто сомневался в этом самом едином покровителе и хранителе. Женщина отобрала у лисы свечу и, прошептав свою молитву, пропечатала священный знак на восковом боку. — И дел-то всего… — Свечу Келейр вернули, а печать снова скрылась меж пышных форм портнихи. — Все? — Лиса недоверчиво повертела в руке кусок воска. — Стану я врать! Ступай, под ногами не мешайся… — Прочистив горло, портниха снова взялась за шитье, начиная хрипло голосить с последнего недопетого куплета. Келейр благодарно поклонилась женщине и быстро выскочила на свежий воздух, под лучи полуденного солнца. Приставив ладонь ребром ко лбу, она глянула на небо. Времени мало. — Надеюсь, этот дракон справился… — Лиса поспешила во двор, желая отыскать Ладвика и передать свое сокровище. Триумфального возвращения не вышло, поскольку Рейн с самодовольной ухмылкой уже прохлаждался под тенью деревьев. Лиса только молча хмыкнула и вложила свечу в протянутую руку волка. Ладвик благодарно кивнул и побежал к входу в замок. — Как только все будет готово, я предупрежу! — Он скрылся с глаз, оставляя своих товарищей нежиться в тени. — Как успел так быстро? — не удержалась лиса. Обед только начался, а он ужом прополз быстрее ее! — Не у одного тебя, мелкий, обаяние имеется! — протянул Броган. Не станет он объяснять занозе, что состроил такую несчастную физиономию кухарке, и та, прослезившись, отсыпала ему пару пригоршней соли из огромного потресканного горшка. Пришлось соврать сердечной ворке, что бедному дитяти мыша изловить нужно, чтоб с голоду не помереть. Без соли есть-то никак, какой-никакой, а вкус добавит… Келейр хотела возразить, придумывая очередную колкость, но прикусила язык, осознавая, что дракон был прав. Имелось у него обаяние. Если бы измерялось мешками, то не один бы такой набрался. Не дразнил бы постоянно — и растаять ей, как снег по весне. Келейр тряхнула головой. Лишнее это! Нельзя таять! Вот еще! Если бы узнал о ее мыслях, наверняка бы принялся самодовольно ухмыляться. — Чего молчишь? — поинтересовался Броган. Он удобнее оперся о ствол дерева и тут же поморщился от боли. Глаза лисы расширились от воспоминания о его раненой спине. Скорее бы завтрашний день прошел. Ее невезучему соседу без своей силы не продержаться. Не умеет он иначе. Рожден таким, и в этом — его особенность, а возможно, то самое очарование, которое не дает ей последнее время покоя. ГЛАВА 11 — Убирайся прочь! — раздался за дверью звонкий голос ведьмы, и его немедленно отбросило остаточной волной ее защитного заклинания. Гварен тряхнул головой, поднимая с пола оброненную свечу. Кажется, Макдара пыталась отогнать совсем не его, видимо, беднягу продолжал доставать «поклонник». — Открывай двери, — потребовал волк. Ведьма притихла, и вскоре послышался скрип поворачивающегося в замке ключа. Файона осторожно выглянула в коридор, натыкаясь взглядом на сердитое лицо волка. — Я думала, это Витэшна… — пробормотала ведьма и открыла дверь шире. Она протянула руки, принимая от Гварена принесенные вещи. Он передал ей свечу и соль, завернутую в платок. — Где вы ее достали? — шепотом поинтересовалась Файона, чувствуя исходящую от воска энергию. — Это имеет значение? Время идет, Макдара. Действуй! — Ладвик бесцеремонно захлопнул дверь перед ее вздернутым носом, не давая ответить на его слова. Прекрасно зная, что Файона слышит его, волк добавил: — Придешь ко мне и скажешь, как все прошло. Буду ждать тебя в галерее. — Как смеешь ты требовать такое? Проклятый пес! — зашипела ведьма за дверью. Гварен улыбнулся: — Ты придешь, Макдара. Смирись с этим. Она готова была истратить все оставшиеся силы на то, чтоб испепелить отвратительного оборотня, но он уже покинул общежитие, а время поджимало. Файона решила погодить с местью и взяться за то, в чем нуждалась больше всего в этот час. Она должна была избавиться от преследований смердящего орка! Ведьма поспешила к своему алтарю, который уже был приготовлен на столе. Ритуал совершался независимо от фазы луны, поскольку проводить его следовало в полдень. Из длинной коробки она достала спичку и зажгла свечу. В ритуальную ложку из прочнейшей чешуи прадии, обитающей исключительно в диких Кришновельских болотах, ведьма зачерпнула соль и принялась греть на пламени свечи. Пока соль грелась, Макдара стала читать заклинание для снятия приворота. — Соль белая да чистая, забери грязь. Впитай тоску злую, горемычную, мысли порченые, порочные, чувства отравленные… — шептала ведьма. — Сними все наведенное. С питьем выпитое да с едой съеденное, дурным словом посланное… Забери, пусть пропадет, камнем белым да чистым обернется. Слово мое крепкое, да будет так! Закончив читать, Файона потянулась за белым блюдцем и расстелила на нем принесенный волком платок, в середину его высыпала разогретую соль. Само блюдце потом придется разбить, а осколки закопать, чтоб земля все в себя вобрала. Поверх соли ведьма положила еще один платок, свой собственный, и уж поверх всего пуговицу, оторванную ею лично с формы Витэшны, поскольку снова требовалась вещь того, кому приворот был сделан. В этот самый момент и происходило снятие. Глаза ведьмы вспыхнули, и она вновь принялась читать заклинание… Когда завершила свое действо, опустошенная, поникла, прислонившись к спинке стула. Густые волосы завесой скрыли ее лицо, отгораживая от яркого солнца, пробивавшегося через легкие занавески. Файона убеждала себя, что должна чувствовать облегчение, но вместо этого ее грудь сдавливало тревогой. Она поглядела на дверь. Эта троица… Ведьма призналась себе, что завидует им. Тому товариществу, той взаимопомощи, которую они с таким пылом оказывали друг другу. На кого могла рассчитывать она в случае, подобном этому? Да в любом ином случае! Приближались выходные, неделя подходила к концу, а она так и не продвинулась в своем деле. Что скажет Жевнору, посланнику своего отца, когда тот явится, чтобы выведать у дочери своего господина, чем она может порадовать самого Силлага Макдара? Отец будет в гневе. Ведьма вздрогнула, словно от порыва холодного ветра, и поднялась. — Файона Макдара — достойная дочь. Она не подведет своего отца. — Убеждая саму себя, ведьма для пущей уверенности кивнула головой и быстро пошла к двери. Она спешила, бежала, все скорее приближаясь к заветной галерее. Каблуки ее ботинок глухо стучали по расколотой разноцветной плитке, так здорово переливавшейся на солнце блеклыми красками. Почему так спешила? Этого ведьма не знала, но когда заметила знакомый силуэт у одной из колонн, то перестала дрожать, расправляя плечи и наконец ощущая тепло полудня. По мере приближения Файона замедлила шаг, напустила на себя небрежность и с важным видом направилась к волку. Этот пес не должен догадаться о ее непонятном волнении! Она просто желала скорее покончить с этим делом, вот и все, а вовсе не спешила выполнить его дурацкий приказ! Ладвик усмехнулся. Он прекрасно слышал, как ведьма пыталась успокоить дыхание, а ее сердце буквально выскакивало из груди. Но когда Макдара приблизилась, не стал дразнить ее и состроил серьезное лицо. — Я завершила обряд, волк! — Ведьма повела плечами, убирая волосы за спину. — Не сомневался в этом. Умница, — только и сказал он. — И? — нахмурилась Файона. — И? — приподнял бровь Гварен. — И это все? Для этого ты меня звал? Для этого хотел меня видеть? — возмутилась она. — Разве я звал? Я точно помню, что велел тебе явиться в указанное место и отчитаться в проделанной работе. И я не говорил, что желал видеть тебя, Макдара. — Ах ты, — гневно выдохнула ведьма, — несчастный бастард! Она развернулась на каблуках, хлестнув его по лицу длинными прядями, и, стараясь не терять достоинства, пошла прочь. — Отчего же несчастный? Обычный я… — Волк прислонился спиной к колонне и только тогда понял свою ошибку. Прочные лианы, обвивавшие ее, моментально потянулись к его шее, рукам и груди, оплетая, не давая отступить. — Проклятье… — Гварен дернулся, пытаясь разорвать живые оковы, но те только сильнее обхватили его. Файона оглянулась на мгновение, и улыбка вспыхнула на ее алых губах. Волк рванулся сильнее и смог освободиться, отшвыривая обрывки лиан на плитку. Те, словно живые змеи, принялись извиваться и ползти обратно к нему, но волк отшвырнул их носком ботинка. Стоило Ладвику обрести свободу, как ведьма стерла свою улыбку и опрометью бросилась к замку, пытаясь укрыться от мести, которая, несомненно, должна была последовать. Но ничего не происходило. Никто не гнался за ней, не кричал проклятий и не пытался свернуть ее благородную шею. Ведьма не удержалась и вернулась к входным дверям, приоткрыла их и выглянула на улицу. Дыхание перехватило, когда встретилась взглядом с волком. Глаза его блеснули тусклым золотом, и Файона почувствовала, как жар прилил к щекам. Он опять посмел смутить ее! Макдара фыркнула и резко захлопнула двери. Ладвик покачал головой и решил вернуться к ожидавшим товарищам. Келейр была полна такого нетерпения, что выбежала к нему навстречу, а остановившись, стала притопывать ногой от невозможности устоять на одном месте. Рейн подтянулся следом, нехотя выходя из тени деревьев.