— Неспокойно в столице. Ты сам не раз это утверждал, Элазар. Последние события могут сказаться на Арфене. Тебе не хуже моего известен нрав нашего правителя. — Это не все, что тебя беспокоит, — скорее утверждал, чем спрашивал ректор. — Предполагаешь, что Айла Броган настроит Дарема против… — Тебя? — Вардван кинул черный взгляд на друга. — К ярну всех этих девиц! Но она справедливо считает, что по твоему указу ее сын женился на ненаследной княжне. Почти уверен, что она обратит гнев короля в свою пользу и направит его на тебя. — Что же, я знал, на что шел, — устало усмехнулся Саргон. — Твоя доброта — твое проклятие, — протянул Аристакес. Маг скрывал тревогу за друга за показной мрачностью и постоянной критикой. Но его истинные чувства от Элазара не скрылись. Он похлопал товарища по плечу и вновь склонился над бумагами. — Выстоим, мой друг. Мы как сорная трава. Нас притопчут, но под первыми лучами солнца мы вновь упрямо подымемся. А все почему? — Он исподлобья поглядел на проректора. — Почему? — недоверчиво поинтересовался маг, аккуратно складывая свои смятые записи. — Потому что работы — выше крыши! А мой проректор до сих пор план не подготовил. Не видать тебе почетной доски, Арис. Не видать… — сокрушенно покачал головой Элазар. Утро встретило их дождем. Шумной стеной он лил, не переставая. Стоило серому тревожному небу осветиться короткой вспышкой молнии, как Саргон принимался вглядываться в темный горизонт, готовый кинуться на помощь товарищу. Нервы сдавали. Два дня… Ректор опустошил свой кубок и мрачно отставил полупустую бутылку. Белла в который раз отпускала в небо ястреба, но птица возвращалась без вестей. Хьюго не мог задержаться на такое долгое время без веских причин. Он должен был вернуться. Неизвестность заставляла рычать и мрачно вышагивать по кабинету. Сегодня никто не решался тревожить его, даже Вардван обходил кабинет ректора стороной. Работы по восстановлению деревни продолжились, несмотря на непогоду. Девушкам велено было оставаться в замке, ректор решил возобновить их занятия. Но Келейр сбежала еще утром, как только мальчишки покинули ворота академии. Накинув капюшон, она шагала рядом с Рейном, украдкой поглядывая на мужа. Тот ворчал о том, что некоторых нужно за хвост привязывать, чтоб неповадно было сбегать, но явно радовался такой компании. Пока они пытались отремонтировать несколько очередных домишек, Броган размышлял. Совсем скоро ему исполнится девятнадцать. Если быть точным, то через неделю. В этот день он обязан явиться в Раегдан. Конечно, когда дядя озвучивал ему это указание матери (кажется, с тех пор прошла целая вечность!), Рейн еще не знал, к чему все эти церемонии и официальное празднование его жалкого дня рождения. Рейн готовился быть свидетелем того, как родовая печать перейдет в руки Ивара. Ему лишь оставалось быть его вечной тенью. Что же теперь? Мать намеревалась передать ему власть в день его совершеннолетия? И он должен был наблюдать за падением своего брата? Смотреть на его унижение? Броган стиснул зубы и со злостью отбросил сломанную раму. Келейр молчала. Весь день она была рядом, но молчала, позволяя ему разобраться в своих мыслях. Рейн был более чем благодарен. Он не прогонял жену, хоть и злился за то, что мокла здесь и устала до дрожи в руках. Знал, что не уйдет. Слишком упряма. Но, встречаясь с ней взглядом, словно цеплялся якорем за спасительную землю. Старшему сыну прочили в жены единственную дочь Тира Альвергардского. Их драконий род был еще более древним, чем Броганы. Рейн посмотрел на Келейр, которая пыталась оторвать сломанную доску от стены. Перепачканная в земле, вымокшая до последней нитки… Отрезавшая свои косы и буквально лишившаяся чести этим поступком… Она никогда не будет принята Айлой. Глаза дракона вспыхнули сапфирами под завесой мокрых черных волос. Он тряхнул головой, убирая пряди с лица. Его жена никогда не будет принята в Раегдане. До тех самых пор, пока жива леди Броган. Он не станет просить у богов смерти матери, но никогда не примет печать из ее рук. Это право Ивара. Тот, кто был отвержен, никогда не пожелает этого другому. Вот что означали слова дяди Фелана, говорившего им, что братья должны держаться друг друга. Он тоже был в курсе. Злость за обман захлестнула дракона, но Рейн заставил себя успокоиться, замечая, как потемнели руки, покрывшись чешуей. Он был благодарен ему. Дядя был всей его семьей. Точнее, лишь его Рейн считал родной душой все эти годы. Все, что пришлось Фелану вытерпеть от нерадивого племянника, окупало ложь с лихвой. Броган вновь посмотрел на жену и подошел к ней, а затем порывисто обнял. Замерзла ведь совсем, глупая! Почему не осталась со всеми остальными девицами в замке? Он сжимал объятия все сильнее, чувствуя, как Келейр обвила руками его талию, прижимаясь к груди щекой. Рейн опустил подбородок на ее макушку и закрыл глаза. Через неделю ему придется предстать перед семьей. И он, Рейн Броган, сын Айлы Броган, хозяйки Раегдана, заявит о том, что отрекается от власти. Брата обучали всему, что должен знать правитель, он рос и воспитывался так, как и подобало наследнику. Кто лучше Ивара Брогана знает их земли? Никто. Мать, сама того не ведая, подготовила достойную замену отцу. Сейчас, несмотря на тревоги и предстоящие события, Рейн ощущал тепло. Наверняка виной тому была жена, согревшаяся в его объятиях. Какая бы беда ни явилась на порог, у него хватит сил противостоять. Теперь у него есть причина быть стойким. Беда пришла ночью… Постучала тяжелой мокрой рукой в дверь, требуя отворить. Гроза продолжала терзать округу, и Элазар, уснув прямо за своим столом, поднял голову, пытаясь разглядеть хоть что-то во вспышках молнии. — Входите, — хрипло разрешил ректор и провел по уставшему лицу ладонью, пытаясь прогнать сон. В приоткрывшемся дверном проеме показался Бродик. Ведьмак был непривычно бледен и молча поманил Элазара, приглашая следовать за собой. Саргон не стал расспрашивать о том, что привело мастера в его кабинет в три часа ночи. Он поднялся из-за стола и вышел, коротко кивнув товарищу. Они шли по темным коридорам, спускаясь все ниже, к подземным ходам замка, за всю дорогу не проронив и слова. Эти ходы строились на случай осады замка, они были старыми, сырыми, нагоняли тоску и тревогу. Бродик освещал их путь бледной сферой, которая тускло мерцала над головами, словно еще миг — и погаснет. Чуть дальше запах изменился. Затхлость пропала. Ощущалось дуновение свежего воздуха, смешанного с запахами дождя и еще что-то, что безумно встревожило ректора. Это был плач ребенка. Они вошли в небольшое помещение, и ведьмак плотно прикрыл дверь за их спинами, отгораживая от лишних глаз. Здесь горело несколько сфер, позволяя находившимся в помещении людям разглядеть друг друга. Одним из них был Эверет. Маг поднялся со скрипнувшего табурета, подошел к Саргону и пожал его руку мокрой от дождя ладонью. — Вернулся, — выдохнул Элазар, вглядываясь в лицо товарища, словно выискивал возможные ранения. Тот был цел, если не считать пары синяков на подбородке. Хью мрачно поглядел на ректора и медленно повернул голову в сторону незнакомца, стоявшего с опущенной головой у одной из стен. Глубокий капюшон скрывал лицо человека. Он двинулся, плавно, как-то уж слишком по-женски. При этом выпачканная в дорожной грязи накидка колыхнулась, приоткрывая подол светлого платья. — Кто это? — нервно спросил Саргон, чуя все большую опасность. Детский лепет резанул по ушам, заставляя ректора напрячься всем телом. — Кто вы? Незнакомка повернулась к нему, и в самом деле укрывая краем своей теплой накидки годовалого ребенка, не желавшего сидеть спокойно. Женщина подняла тонкую руку и осторожно сняла капюшон. — Боги… — Саргон попятился, затем взял себя в руки и, как и полагалось в таком случае, склонил голову в почтении. Шейна Эллгар обвела мужчин тревожным взглядом. — Прошу простить мой поздний внезапный визит, Элазар, — тихо проговорила королева. — Что вынудило ваше величество прятаться с ребенком на руках в этих сырых стенах? — Саргон поднял голову, глядя на бледное лицо нежданной гостьи. — Это та самая причина, по которой я задержался, Элазар, — заговорил вместо королевы Хьюго. Сама Шейна явно была без сил и тяжело опустилась на предложенный Бродиком стул. Ребенок зашелся плачем, и ведьмак тихо зашептал. Воздух перед королевой сгустился, и показалась наглая пушистая морда, затем Арзу материализовался полностью. Ребенок восторженно пискнул, глядя на дымчато-серого кота, принявшегося с хриплым мурчанием тереться о ноги королевы. Перестав плакать, мальчик позволил взрослым вернуться к обсуждению случившегося. — Вчера вечером, во время празднования, на короля Дарема было совершено покушение, — тихо продолжил Эверет. Саргон шумно вдохнул, упирая руки в бока и глядя на мага исподлобья. — Король?.. — Жив, — коротко кивнул Хью. — Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это испытание, ваше величество, — обратился Саргон к женщине. Она лишь покачала головой, высоко поднимая подбородок, хотя в глазах застыли слезы. — Мои испытания не закончены, Элазар. И это мне искренне жаль, что я привела беду в Арфен. Если бы не Йен, — Шейна поцеловала крошечные пальчики сына, — я бы никогда не потревожила вас. — О чем вы толкуете? — нахмурился Саргон. — Почему вы в Арфене, в такое время, без свиты? Словно… бежите… Ректор замолчал, замечая, как медленно кивнул головой Бродик. — Так и есть. — Королева поднялась со своего места, гордая, прекрасная, несмотря на бледность и усталость. — Я, Шейна Эллгар, обвинена собственным супругом в измене короне и организации покушения на короля Грахеймна. — Это немыслимо, — глухо пробормотал Саргон. Ребенок поглядел на него своими янтарными глазами и внезапно улыбнулся, показывая пару молочных зубов. Ректор заставил себя ответить усталой улыбкой, возвращаясь взглядом к королеве. — То, что вы забрали принца, разбудит еще большую ярость в Дареме, ваше величество. — Это мой ребенок! — с болью в голосе проговорила Шейна. Что можно было возразить матери? Элазар только стиснул зубы. Конечно, она пришла и за вторым сыном. Этого стоило ожидать. Но Хью должен был знать, что по их следу Дарем уже давно пустил своих ищеек. — Я знаю… — словно прочитав мысли ректора, пробормотал Эверет. — Даже тебе не сбить их с пути, — напомнил Саргон. — Они будут искать и придут к этим стенам. — Я знаю. — Хьюго опустил голову, поджимая губы. Он не мог отказать этой женщине, не мог оставить ее. — Меня ждет плаха, Элазар. — Королева инстинктивно прижала сына к груди. Йен принялся играть шнурками от ее накидки, не подозревая о том, что происходило вокруг. — Ваше величество. — Ректор сделал шаг к Шейне, но она остановила его рукой. — Вы ведь знаете, что последует? Чувствую себя жалкой эгоисткой. Я знаю, что накликала беду на ваши головы тем, что вынудила мастера Эверета, пользуясь его благородством, привести меня в эти стены. Но я просто не могла поступить иначе. Я хочу увидеть моего мальчика. — Элазар, — окликнул ректора Хью. — Что ты хочешь сказать мне, друг? — Саргон лихорадочно обдумывал услышанное. Времени — в обрез. Скоро за ними явятся. Полетят головы. Одна из них точно будет принадлежать ему. Ректор расстегнул ворот рубашки, который стал душить его. Проклятье! Проклятье! — Дарем не пощадит мальчишку. Его величество уверен, что Ирс жаждет занять трон. — Эверет поморщился при этих словах и взъерошил свои темные волосы. — Разумеется, не пощадит… — мрачно протянул Саргон. Он поджал пересохшие губы и шумно вдохнул носом сырой воздух. — Каков твой план, Хью? — спросил Элазар, зная, что товарищ просто так не затеял бы эту авантюру. — Я сопровожу ее величество до границ Грахеймна. Идти придется через леса. Поэтому мне понадобится помощь Беллы. Фелан из рода Тригви встретит нас на подходе к Оберону. Ему можно доверять. — Эверет сложил руки на груди. — А затем мы отправимся дальше. — Он сильно рискует, — отозвался молчаливый Бродик. — Будьте осторожны. Многие знают о его преданности бывшему королю.