— Первый раз вы получите обычное наказание. Но… — Ректор замолчал, наблюдая, как почти бесшумно в кабинет вошел Вардван. Проректор обошел нерадивых учеников, достиг стола начальства и положил на край то, что заставило Брогана поморщиться от непонимания. Такое же выражение лица сейчас было и у Эллгара. На столе лежали два ошейника, поблескивая металлическими боками. Кольца были шириной в два пальца и исписаны неизвестными ему рунами. — Но, учитывая тот факт, что вы оба, — Аристакес махнул рукой в сторону учеников, продолжая вместо ректора, — своим глупым жалким мальчишеством подвергли опасности остальных глупых жалких… — Мастер Вардван пытается сказать, — прервал его Саргон, понимая, что проректор слишком увлекся, сердясь на нерадивых учеников, — что ваше наказание удвоится, если не убедите мастера Токум простить вас. Глаза мальчишек округлились. Пусть уж удваивается. Что там может быть страшного? Рейн снова ухмыльнулся. Его и пороли, и запирали в башне с куском хлеба на два дня. Правда, племянник перед этим спалил лучший экипаж дяди Фелана. А во второй раз так увлекся подглядыванием за леди Блер, которая, на свою голову, к ним погостить приехала, что подпалил той юбки на ее очаровательном заду. А нечего было своими бедрами туда-сюда… эта женщина не ходила, а восьмерки ножками писала. Попробуй в свои пятнадцать устоять! Вардван поднял принесенный ошейник, и на шее дракона сомкнулось тяжелое кольцо. Та же участь постигла и грифона. Сначала Рейн не понял, в чем наказание. Их решили опозорить, посадив на цепь, как щенков? В чем подвох? Затем он почувствовал, как холод металла, который в первые мгновения дарил лишь приятную свежесть, морозом пронзил его тело, спускаясь от шеи к плечам, по груди вниз, доходя до самых ног. Рейн замер, глядя на проректора остывшими глазами. Синее пламя в них угасало, как и рык, рвавшийся из груди. — Три дня вы будете лишены своей силы. Полностью. Советую беречься, ибо о регенерации придется забыть. Теперь вы столь же слабы, как и ворке, — растягивая слова, проговорил Вардван, — правда, в отличие от вас, эти люди заслуживают глубокого почтения. Многие из них своим трудом облегчают ваше жалкое существование в этих стенах. — Проректор прав насчет блокирования вашей силы. Кольца смирения невозможно снять или разрушить. На территории Арфена они защищены от воздействия магии. — Элазар обвел притихших юношей взглядом. — Если мастер Токум до отбоя не подтвердит тот факт, что вы оба одновременно извинились, именно оба и одновременно (надеюсь, я четко поясняю), то срок вашего наказания увеличится вдвое. Теперь ступайте. Рейн заставил свое тело слушаться, что далось с трудом. Ощущение было отвратительным. Он вышел из кабинета, вслед за ним и Ирс, не менее его оглушенный произошедшим. — Элазар, ты опять используешь Беллу? — проворчал Вардван. — Она вообще не умеет сердиться. А эти идиоты чуть языки не прикусили от страха. Ректор улыбнулся: — Ты их слышал? — Да, — потер подбородок маг, — обвинять друг друга не стали. Ты действительно считаешь, что мальчишки стоят траты времени? — Нет тех, кто его не стоит, Арис. Из коридора все еще доносились шаги. Саргон прислушался: не разговаривали друг с другом. Конечно, еще не вкусили всей прелести слабости и бессилия. Броган сердито остановился у лестницы и оперся спиной на перила. Извиниться — и все? Если с него снимут ошейник, он согласен! Есть разница — три дня или шесть… Но почему они должны делать это вдвоем? Рейн заскрипел зубами, глядя на безуспешные попытки Ирса стащить кольцо с шеи. Сказано же, что снять нельзя! А хотя… Дракон обхватил ошейник обеими руками и изо всей силы потянул. Чуть шея не хрустнула. Проклятье! Эллгар кинул на него презрительный взгляд, будто до этого сам не проделывал того же. Рейн хмыкнул и пошел прочь по коридору, собираясь вернуться во двор. Желания сверкать «обновкой» у него совершенно не было, но все попытки подтянуть выше воротник рубашки ничего не дали. На солнце кольцо переливалось серебром и было видно издалека… Народа во дворе было подозрительно мало. Пустой живот подсказал причину. Уже обед. Отлично! Они упустили возможность поесть, а следующая — только через несколько часов. Голодный дракон — злой дракон. Броган закашлялся. Вместо привычного рыка раздалось мычание теленка, а в горле запершило. Он подошел к фонтану, зачерпнул ладонью воды и выпил. Собственная слабость была в высшей степени противна, но делать что-то совместно с грифоном было еще более отвратительно. Рейн поглядел на ректорские окна. Занавески на открытом окне мягко колыхались, но он не разглядел никого. Как люди своим обычным зрением вообще могут что-то видеть? Он был слеп как курица! — Нет, Броган. Ты не будешь просить этого грифона идти с тобой к великанше… скорее, небо рухнет! Он хлопнул себя по животу ладонью, будто так мог унять голод. Ладно, единственное, что помогает в борьбе с голодом, — это сон. Если проспать до ужина, можно и продержаться. Рейн развернулся и побрел к башне, где располагались их комнаты. По дороге ему попалось несколько учеников со старших курсов и пришлось делать вид, что он подавился от зависти и восхищения, заходясь кашлем и прикрывая руками шею. Его проводили взглядом, в котором читалось неожиданное сочувствие. Один из ведьмаков кинул вдогонку исцеляющее заклинание, пожалев бедолагу. Но Рейн даже не почувствовал прикосновение магии. Это было более чем странно, о чем тихо поведал своему товарищу ученик, использовавший заклинание. В другой раз Броган непременно бы заинтересовался подобным, но сейчас уже взбегал по лестнице на нужный этаж. Кто-то окликнул его в коридоре. Дракон поднял руку и махнул не оборачиваясь. Бурча себе под нос о том, с чего всем так надобен именно тогда, когда хотел, чтоб все сгинули, он зло захлопнул двери комнаты. Рамочка с уставом свалилась и с тихим стуком упала на пол. Рейн не удосужился наклониться и поднять ее, а прошел к своей койке и лег. Сердито складывая руки на груди, он поднял взгляд, замечая собственную куртку, аккуратно висевшую на вешалке в открытом шкафу. Мелкий мог быть полезен. Дракон ухмыльнулся, подумывая, к чему еще можно приспособить вредного лиса. Затем он закрыл глаза, надеясь заснуть. Но Рейн не смог толком расслабиться, мысли его мешались в поисках хоть какого-нибудь выхода из сложившейся ситуации. — Ты постоянно крутишься, Тай. Что случилось? — Гварен отложил ложку, поскольку уже опустошил свою тарелку. Келейр вяло перекусила и теперь снова обшаривала взглядом столовую. Броган так и не явился на обед. Не было видно и заносчивого грифона. Их до сих пор пытал ректор? Келейр отодвинула от себя почти полную тарелку. Есть расхотелось. Неужто из-за дракона? Лиса фыркнула в ответ на собственные мысли. Просто не было аппетита — и все. И ни при чем тут глупый мальчишка. — Волнуешься за Брогана? — улыбнулся волк. Теперь лиса его расслышала. — Делать мне больше нечего, как о нем беспокоиться. Просто он вечно голодный. А мне с ним в одной комнате ютиться. Покою не даст! Келейр поглядела на несколько кусков хлеба, которые лежали на плетеной тарелке. Может, у нее получится, пока не вышло время обеда? Лиса поднялась и быстро рассовала хлеб по карманам. Когда услышала, как волна возмущения пронеслась по столовой, поняла, что много кто еще не приспособился быстро шевелить ложкой. Ладвик покачал головой, наблюдая за тем, как лиса направилась к выходу, стряхивая крошки с ладоней. Он пододвинул к столу свой стул и пошел следом, ожидая ее дальнейших действий. Толпа учеников на какой-то момент скрыла Келейр от его взгляда, но звонкий сердитый голос лисы подсказал волку, что все пошло не так, как ожидалось. — Что у тебя в карманах? — раздался неизвестный голос. Гварен поспешил к лисе, желая удостовериться, что у нее все в порядке. Его немедленно остановили щитом, не давая приблизиться. Волк тихо зарычал, глядя на незнакомого мужчину, но сдержался, понимая, что тот вполне мог оказаться очередным преподавателем. — Все свободны! — повысил голос незнакомец, стоило ученикам столпиться вокруг, наблюдая за происходящим. Повторять не пришлось. Воздух в коридоре наэлектризовался, заискрился, и последующая вспышка молнии заставила зевак рассыпаться горохом, скрываясь с глаз мага. В коридоре пахло грозой. Ладвик отступил лишь на шаг, оставаясь за спиной лиса. Мальчишка напоминал одуванчик, сердито пытаясь пригладить наэлектризованные волосы, которые все равно торчали вверх. Испуга маг не заметил и, казалось, был только доволен этим фактом, как и присутствием волка. Он поглядел поверх головы Келейр и внезапно заявил: — Прекрасный самоконтроль, мм… — Он щелкнул пальцами, словно припоминая имя ученика. — Гварен Ладвик, мастер. — Волк коротко склонил голову, приветствуя преподавателя. — Сразу ставлю тебе зачет. Если твоя выдержка — это результат, полагаю, упорной тренировки, то ты, — мастер вернулся взглядом к Келейр, — используешь лишь собственное упрямство. Что ж, своеобразное оружие. Все время забываю представиться — Хьюго Эверет. Вынужден преподавать в этих стенах контроль трансформации. Мастер склонил темную голову набок, изучая лицо лисы. Та из последних сил выдержала его взгляд, так и не имея возможности сдвинуться с места. Проклятая магия не позволяла, а всему виной — несчастные куски хлеба в карманах куртки. — Ты решил стоять тут до ужина? Что в твоих карманах? — Голос Эверета стал холоднее. Келейр сдалась, вытащила руки из карманов и разжала ладони. Мастер удивленно приподнял брови. Одна из них была рассечена тонким шрамом. — Не хватило времени на обед? Подобная попытка расценивается как воровство. Полагаю, этот пункт устава известен тебе? — Известен, — тихо отозвалась лиса, чувствуя себя полной дурочкой с этими кусками в протянутых руках. — Наказание тебе также известно? — Известно. — Келейр поджала губы. — Верни хлеб на место. До утра у тебя будет время подумать над своим поведением. В следующий раз пересмотри свое отношение к еде. Стоило ли ради лишнего куска лишать себя ужина. Ступай! — Эверет кивнул головой в сторону столовой, веля выполнять приказ. — Он взял его не для себя, — вмешался Гварен, как только лиса вернулась к столу. — Преступление всегда таковым остается, и причины не имеют значения, Гварен Ладвик, запомни, — маг расстегнул верхние пуговицы своей дорожной куртки, — в Арфене нет исключений из правил. Волк замолчал, понимая, что спорить глупо. Правила озвучены четко, и лисенку нужно быть шустрее, если уж решил пренебречь ими. Эверет удалился, оставляя волка в одиночестве наблюдать за действиями Келейр. Гварен сложил руки на груди, размышляя о том, что могло вынудить девушку притворяться мальчиком. Он почуял ее еще в первый день, и этот факт вызывал в нем все больший интерес. — Интересно, как долго ты сможешь дурить голову Брогану, Тай? — прошептал Гварен и усмехнулся, представляя себе реакцию дракона. Этот добряк ее не обидит. Келейр повезло оказаться с Рейном в одной комнате. За остальных он бы не поручился. — От кого же ты прячешься? Келейр меж тем зло пинала ножку стола ботинком. — Вот гад! Так, значит? — возмущалась она. Ладно, ее сосед сам виноват. Нечего было кулаки в ход пускать! Эверет пусть не думает, что она обрыдается и потратит остатки дня, а может, и предстоящую ночь в мыслях о котлете! Лиса развернулась и намерилась подняться в свою комнату. До следующего занятия оставался почти час, и Келейр хотела воспользоваться возможностью немного освежиться под прохладной водой. После двух часов на палящем солнце она сама себе казалась котлетой… Лиса мрачно прошествовала мимо волка. Ладвик и не пытался остановить ее, только поглядел вслед. Келейр прибавила скорости, радуясь ощущению недолгой свободы, и добежала до ступенек лестницы. Ей почти удалось, когда чья-то изящная рука ловко ухватила ее за воротник куртки. Лиса обернулась, пытаясь освободиться. — Ты! — Она сердито оправила куртку и поглядела на ведьму. — Я устала ждать, мальчик, — угрожающе протянула Файона, подходя к ней вплотную и сверля черными глазами. — Сказал же, что достану. Чего все время подкрадываешься?! — проворчала Келейр. Откуда она взялась?! Время шло, его и так мало, а тут еще — проклятая ведьма! Но, кажется, иначе от ее общества не отделаться, придется пообещать. — Я буду преследовать тебя до тех пор, пока не получу желаемое, лисенок! И не смей обманываться на мой счет. Я, Файона Макдара, могу быть не только обворожительно-мила, я могу стать твоим ночным кошмаром! — прошипела ведьма. Келейр постаралась выглядеть безмятежной и ни в коем случае не показать, что слова этой девицы ее взволновали. Конечно, при желании Макдара могла бы сильно подпортить ее существование в академии. Тягаться с ведьмами — не в правилах снежных лис. У рода Нолана не было вражды ни с магами, ни с ведьмами. Отец, скорее, придерживался нейтралитета по разным причинам, знать которые Келейр не особо было интересно. А вот избавиться от назойливой сокурсницы хотелось. — Перед отбоем достану. Надоело нытье твое слушать, — кинула лиса. — Не вздумай меня обмануть, мальчик! — Ведьма крутнулась на месте. Ее длинные косы хлестнули по лицу Келейр. Затем Файона направилась во двор. — А это уж как получится… — Лиса хмыкнула и взбежала по ступенькам на свой этаж. Счастье какое… Стены не давали жаркому солнцу прогреть замок, и сейчас здесь ощущалась вожделенная прохлада. Лиса быстренько прошмыгнула за дверь комнаты и едва закрыла ее за собой, как растянулась во весь рост, поскользнувшись на непонятной вещице, валявшейся у входа. Рассыпая проклятия, Келейр попыталась встать. Кое-как ей это удалось. Потирая ушибленный локоть, она разглядела на полу разбитую рамку с уставом. Лиса зарычала, кидая взгляд на двухъярусную кровать, но ее сосед даже не проснулся. Рейн безмятежно развалился на одеяле, не удосужившись снять ботинки. Келейр прошагала к кровати и остановилась перед Рейном, сердито тряся треснувшей рамкой. — Какого ярна ты ее не поднял с пола?! — потребовала лиса объяснений, но сосед только удобнее устроился, так и не открывая глаз. — Вот это наглость… — Келейр положила устав на свою кровать и помахала ладонью над лицом дракона. Никакой реакции. Притворяется? Келейр склонилась над Рейном, пытаясь удостовериться в том, что он действительно спит и не помешает ей искупаться. Она так и не придумала, из чего смастерить хоть какую-нибудь защелку на дверь, и присутствие в комнате этого дурня сейчас ей мешало. Но рубашка так противно липла к спине, что лиса больше не могла терпеть и соблазнилась возможностью принять душ.