– Только если он при тебе достанет из печи целый лист. И еще. Если тебя куда-то позовут… Скажут, от меня или из школы жриц. Иди, только если гонец скажет вот это слово: «Акалла». – Акалла… Красивое. Что оно значит? – Так звали дочь Миноса Первого, которая стала первой Верховной жрицей. Она, как и ты, понимала язык животных. Но, может, ты пойдешь дальше. Ведь ты умеешь с ними разговаривать. Запомнила? Мина кивнула. – Тогда увидимся на совете. Климена встала, собираясь уйти. Но наткнулась на нерешительный, просительный Минин взгляд. – Что-то хочешь спросить? – Я… Нет… Да… А правду говорят: если ночью пойти на гору Юкта и бросить в огонь для богини Рато мертвую лягушку, толченый шафран и цветок амарилиса, то твой избранник влюбится в тебя на всю жизнь? – Откуда ты только эту глупость берешь! – Нет, не глупость! У нас двум девчонкам помогло! – Что ж сама не сходила, не проверила? – Лягушку жалко. Климена рассмеялась: – Не надо никаких заклинаний. Сам влюбится. Ладно, беги! Мина как на крыльях унеслась. Ведь если Верховная жрица говорит, что он влюбится, то, наверное, она это знает? И только когда Мина скрылась из виду, Климена подумала: «Совсем еще девчонка. Может, рано бросать ее в этот жертвенный котел?» Было у нее тут и еще одно дело. – Когда ваше судно возвращается в Тиру? – окликнула она маящегося от жары дежурного на корабле, на котором приплыл вчера Атимбр. Дежурный, завидя Верховную жрицу, вскочил, шагнул из-под слабой тени мачты под палящее солнце. – Не знаю, о медоносная! Капитан должен сказать. Обещал – дня три постоим. – А где капитан? – спросила Климена, чтобы не выдать своего печального знания. – Во дворце. За покупками поехал. – Кто-то был с ним? – Нет. Один уехал. – А здесь, на судне. Не приходил ли кто к нему? Не было кого-то из посторонних? Ей показалось, дежурный на секунду замялся. Но покачал головой: – Я никого не видел, медоносная. Лучше спросить у капитана. – Хорошо. Постараюсь его увидеть. Климена сама удивилась, какой болью ударили ей в сердце эти неуместные слова. Но она его увидела. – Пропустите, пропустите! – кричал возница, когда, вернувшись во дворец, они подъехали к главной площади. Улицу перегородила толпа. Из-под строительных лесов двое рабочих выносили завернутое в белую ткань тело. На месте головы ткань быстро пропиталась красным… Толпа охнула. – Что случилось? – спросила Климена у пробегавшей мимо девчонки. – Ой, беда! Одного моряка из Тиры бревном убило! Упало ему прямо на голову! Голова всмятку! Рядом с каретой тут же возник Гупан, откуда только взялся. Громко, чтобы слышали те, кто сгрудился вокруг повозки, доложил: – Несчастный случай, о медоносная! Капитан из Тиры зашел посмотреть, как готовится загон для Священного быка. Очевидно, тронул одно из бревен. Оно и упало. Рабочие его еще не закрепили, ушли обедать. Мы проведем расследование. Рабочих накажем. Хотя всех предупреждали: на место стройки не ходить! – Наказывать не надо. Поставьте заграждение. Капитан был нездешний, он просто не знал, – сказала Климена, провожая глазами повозку, в которую погрузили тело. Сердце сжало нехорошее предчувствие. А Гупан наклонился к самому ее уху и прошептал еле слышно: – Все сделано. Убийцу Атимбра ищем. И тут же растворился в толпе. Пока шла в свои покои, Климена все думала: что показалось странным в этом мимолетном разговоре? И только войдя к себе, поняла. Давая задание Гупану, она велела сделать так, чтобы не замарать имя убитого. Но само имя не назвала. А Гупан его тогда не спросил. Интересно почему? Кто дежурный? Крит. Наши дни – У меня объявление! – Зычный голос Раисы звучал над яхтой ударным гонгом. Мы только что вышли в море, и в нашей клетке с тигрицами наступило временное затишье. Все разбрелись. Алекс села на самом носу, свесив нескончаемые ноги. За ней на палубе разлеглась Изольда, раскинув блестящие от крема конечности в разные стороны, будто она витрувианский человек. Мы с Машкой устроились на левом борту яхты с видом на бухточки Крита. Пышнотелая Оксана, печальная Татьяна и энергичная телевизионщица Валерия сидели на корме с видом на капитана, наблюдая, как он рулит: в отсутствие других особей мужского пола Димитрос быстро набирал очки. Капитан рулил уверенно, смотрел строго вперед, но непонятно, куда именно: на проложенный курс или на болтающую ногами Алекс. Никаких парусов мы, естественно, не поднимали: я заметила, что большинство наемных яхт трюхает себе под моторами. Да и ветра не было. Тишь да изумрудная гладь. – Рай! – мечтательно воскликнула Машка. Тут-то из яхтенного пуза со своим трубным криком и вынырнула Рая: решила, что мы по ней стосковались. – Девочки! Что я придумала! Сейчас назначим дежурных по камбузу. И каждая в свое дежурство приготовит любимое вегетарианское блюдо! – Мы что, будем готовить сами?! – возопила Машка. Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Единственное блюдо, которое Машка могла приготовить, – брошенный на сковороду стейк. Даже яичница у нее обычно подгорала. – Здесь поваров нет! – Я тогда лучше на бутербродах! На яхте повисла тяжелая пауза. Я пихнула Машку локтем. – У нас зожевский круиз! – наконец обрела дар речи Рая. – Для похудения и оздоровления! Какие бутерброды? Хлеб – это источник шлаков и углеводов! – У меня в бутербродах нет хлеба. Они из цукини, фейхуа и брокколи! – нашлась Машка. – Во-от. Уже интересно. Покажете. Готовить будут все, – не отступила Рая. – Я – пас, – подала голос распластанная на палубе телестерва Изольда. – Я в принципе не готовлю. В ресторанах ем. И вообще, у меня через две недели съемки. Еще ноготь сломаю. Нет, как-нибудь без меня. – Нормальненько! – Рая аж с места подскочила. – У одних ногти, у других фихуя! Эта малолетняя вообще небось к плите не подходила… – Почему? – вдруг обернулась к нам Алекс. – Я отлично готовлю. Бриам, мелидзано, мусаку без мяса… – Откуда вы знаете эти греческие блюда? – неожиданно подал голос молчавший с самого порта Димитрос.