– Что ж, следуйте за мной! Глава 75 Они вышли из кабинета руководителя психиатрического учреждения и молча следовали за ней, пока не оказались перед огромной стеклянной двустворчатой дверью, за которой просматривался вестибюль «Каменной клиники». В зале звучала тихая фортепианная музыка, и у фрау Зенгер возникло ощущение, что печальная мелодия тронула за душу не только ее. Шедшие рядом с ней гости внезапно перешли на шепот, явно не желая мешать игре пианиста. – Это он? Игравший на черном пианино сидел к ним спиной, но и этого было достаточно, чтобы понять, кто перед ними. Ведь в клинике никто больше не мог исполнять Шопена так страстно, хотя два пальца у него все еще не действовали в полную силу. Винтер исполнял Ноктюрн № 2 ми-бемоль (Опус девять), произведение, которое Зенгер так любила. – Он играет на пианино? – Да, если помнит, что умеет это делать. Он очень одаренный человек. Если бы это было не так, то Винтер не смог бы переноситься в параллельные миры, так сказать, и жить там. – Что вы подразумеваете под «параллельными мирами»? – поинтересовался Тилль. – В этом вопросе для нас тоже мало что понятно. Похоже, что его связывает с нашей действительностью несколько констант, то есть неменяющихся отправных точек. Среди них и телефонный номер его жены Линды, которой он постоянно хочет позвонить, хотя она сейчас и запретила нам позволять это делать. В последний раз он думал, что разговаривает с вами, Рикарда, и заявил своей жене, что ее сын может быть еще жив. – Подразумевая при этом Макса? – уточнила Рикарда. – Совершенно верно, – кивнула в ответ фрау Зенгер. – Еще одной константой является его шурин Оливер Скания, уже давно покончивший жизнь самоубийством. Тем не менее Скания каждый раз появляется в новом мире, в котором воплощается Патрик Винтер. Так же как и «Улисс». – Кто это? – спросил Тилль. – Не кто, а что, – с улыбкой ответила фрау Зенгер. – Это книга Джеймса Джойса. Винтер думает, что в этом романе спрятан телефон, посредством которого он поддерживает связь со своими связными, которые его якобы сюда внедряют. Самое интересное, что в этом произведении нет никакого тайника. Это обычная книга в нашей библиотеке. Проговорив это, руководитель клиники пояснила, что в своих галлюцинациях Винтер зачастую принимает за мобильник обычные предметы, такие как шариковые ручки или ложки. Однако, когда одиннадцать дней назад она неожиданно вошла к нему в палату в лазарете, он пытался использовать как телефон пульт дистанционного управления, который незадолго до этого всучил ему Трамниц. Садист, должно быть, распознал безумие Винтера и решил разыграть беднягу. Более того, маньяк воспользовался его состоянием, чтобы превратить в добровольного заложника при своем бегстве, намереваясь в дальнейшем замучить мальчика до смерти на глазах Патрика в его собственном доме, который пустовал со времени произошедшей с Винтером трагедии. – Мы можем поговорить с ним? – спросила Рикарда. – Боюсь, что это плохая идея, – ответила фрау Зенгер. – Но если бы не… – начала было Рикарда и замолчала, тронутая звучанием музыки. Фрау Зенгер, судя по всему, тоже заслушалась мощными аккордами, производимыми пианистом. – Если бы не он, то сейчас Макса не было бы в живых, – закончил начатую женой фразу Тилль. – Винтер может быть и болен, но в своем заблуждении спас нашего мальчика. В ответ фрау Зенгер грустно вздохнула и, дождавшись, когда исполнение произведения Шопена закончится, сказала: – Это верно. Но судите сами. С этими словами она указала рукой на зал. Тут из-за елки вышел Симон и осторожно дотронулся до руки Патрика, который вопросительно посмотрел на санитара. – Патрика Винтера только-только выпустили из комнаты интенсивного кризисного вмешательства, – пояснила фрау Зенгер, пока ее пациент закрывал крышку пианино и поднимался с табурета. В этот момент Винтер обернулся и посмотрел на присутствовавших отстраненным взглядом, а затем поднял вверх руку, словно заметив посетителей возле стеклянной двери и желая подмигнуть им. Однако оказалось, что он просто хотел убрать с лица мешавшую ему прядь волос. – Он выглядит таким потерянным, – со слезами на глазах заметила Рикарда, вспомнив свой разговор с прорицателем на автобусной остановке возле ресторана быстрого питания. – А если я найду Макса? – спросила она тогда Гедеона. – Что произойдет потом? – Это я вижу вполне отчетливо. Вы стоите перед закрытой дверью и плачете. В тюрьме, – ответил ей ясновидящий, садясь в автобус. Словно почувствовав настроение Рикарды, фрау Зенгер тяжело вздохнула и сказала: – Вы и представить себе не можете, как тяжело жить, постоянно стараясь убежать от себя самого. Причем каждый раз убеждаясь, что от собственной души улизнуть невозможно. Руководитель клиники провела рукой по волосам и добавила: – Его измученный разум отчаянно ищет для себя выход и, скорее всего, уже нашел. Между тем Симон подошел к стойке выдачи лекарств и выкрикнул фамилию Винтера. Пациент еще раз посмотрел на дверь, а затем перевел взор на огромную рождественскую елку и, слегка пошатываясь, последовал на призыв санитара. Пока он шаг за шагом, чуть наклонившись вперед, удалялся от них, фрау Зенгер положила одну руку на плечо Рикарды, а другой коснулась Тилля, сказав: – Боюсь, что Патрика Винтера, которого вы хотите поблагодарить, уже опять нет среди нас. Глава 76 Седа Шипение гидравлики просигнализировало ей о появлении нового посетителя. Седа поставила путеводитель по Риму на определенное для него место и подумала: «Кому в столь закрытом от внешнего мира учреждении, черт возьми, может понадобиться такой путеводитель?» Увидев, кто поднимался по ступенькам к ней в автобус, она порадовалась тому, что ее мечты начинают сбываться. Ведь сегодня был ее последний день пребывания в клинике, и Симон сдержал обещание, доставив самых дорогих ее сердцу пациентов в библиотечный автобус. – Рада тебя видеть! – смеясь, поприветствовала она Патрика, который медленно пробирался к ней по проходу. Он выглядел усталым. Глаза у него опухли, а начавшие отрастать волосы на голове выглядели как щетина, отнюдь не улучшая его внешний вид. Седа сделала шаг навстречу, намереваясь обнять его, но он так резко остановился, что она решила пока воздержаться от этого. «Боже мой! – подумала молодая женщина. – Я так нервничаю, как будто это мое первое свидание, а не последнее прощание». При мысли об этом ее глаза наполнились слезами, но, поскольку ей не хотелось разрыдаться при Патрике, оставалось только говорить. Причем говорить не переставая, подобно водопаду. Это был единственный и лучший известный ей метод, который не позволял потерять самообладание. – Хорошо, хорошо! – затараторила она. – Я знаю, что ты не хочешь этого слышать и, скорее всего, не понимаешь моей радости, но мне нужно выбраться отсюда. Тебе же придется пережить это. Договорились? Я очень тебе благодарна, честное слово! Спасибо тебе, что ты доверился Симону. Было проведено расследование. Уверена, что ты об этом знаешь. Ясное дело, что именно по его результатам Касову пришлось уйти в отпуск. Но тут помогли и твои показания. В его компьютере нашли какие-то материалы, и теперь, возможно, против него заведут уголовное дело. Но главное – я свободна! Тут она засмеялась, как возбужденный подросток, в то время как Патрик застыл на месте с неподвижным лицом, словно его разбил паралич. «Ладно, надо продолжать говорить, – решила она. – Нельзя останавливаться. Иначе он повернется и уйдет до того, как я выскажу все, что у меня накопилось». – Мне жаль, что я не помешала ему так поступить с тобой, Патрик. Ты должен знать, что все написанное в протоколе допроса относительно твоего намерения убить своего сына Йонаса является ложью от первого до последнего слова. Он погиб в результате несчастного случая, а о сауне Ка-сов все придумал. Просто ему хотелось настроить против тебя Армина, чтобы психопат убил тебя. Ведь ему было известно, что Вольф ненавидит людей, которые умышленно мучают детей. Помнишь, я пыталась предупредить тебя в кафетерии? – Тут она снова засмеялась, но на этот раз менее естественно, а потом продолжила: – Но сейчас это уже не важно. Важно то, что благодаря тебе Касов остался в прошлом, а меня выпускают. И за это тебе огромное спасибо! С этими словами она подошла к нему и обняла его заметно похудевшее тело. Однако Патрик никак не отреагировал. Как и во время ее бурного монолога, он продолжал стоять неподвижно, а в объятиях молодой женщины сделался даже еще более каменным. Заметив апатию Патрика, Седа отпустила его и отступила на шаг. Только после этого Патрик Винтер произнес свои первые слова: – Мне кажется, что вы меня с кем-то перепутали. Седа, не в силах сдержать подступившие слезы, проглотила образовавшийся у нее комок в горле, смахнула с глаз прядь волос и удрученно произнесла: – Да. Скорее всего, так! А что еще оставалось ей сказать? Глава 77 Патрик Винтер «Удивительно, – подумал он. – Насколько приятно пахла эта юная дама с янтарной кожей и азиатскими чертами лица, настолько странно она себя вела. Ничего примечательного в том, что ей известен мой псевдоним, нет. Ведь здесь, в клинике, это ни для кого не является секретом. Но о какой истории с Касовом она упоминала? И что за несчастный случай с Йонасом?»