Мне вспомнилось, как трое друзей явились в загородный клуб, как скверно Бек вел себя со мной и как я поцеловала его, а Олли и Карсон наблюдали за ним. Наверняка Олли считает меня полной идиоткой, не способной оставить Бека, даже когда тот отталкивает ее. Я махнула рукой в сторону своей машины: – Мне надо ехать на работу. Я как раз собиралась туда. Фрэнки сделала шаг вперед, словно желая остановить меня, но Олли схватил ее за руку. Это прикосновение показалось мне слишком уж интимным для лучшего друга ее брата, но наверняка эти трое теперь еще больше стремятся защитить Фрэнки. Никто из них не станет спокойно смотреть, как кто-то опять причиняет ей зло. – Я рада, что мы смогли поговорить, – сказала Фрэнки, глядя на свои пальцы, затем опять на меня. – Я тоже. И это правда. Что бы ни наделали Бек и Лукас, мы с ней всего-навсего сопутствующий ущерб. И я не хотела, чтобы она возненавидела меня. На ее месте я возненавидела бы меня после того, что с ней сделал мой сводный брат, но до этой минуты я не понимала, как сильно я этого не хочу. Я не Лукас, не мой отец, и я мечтала отодвинуться от них так далеко, чтобы никому не пришло в голову считать меня такой же, как они. Моя мать была совсем другой, и хотя она до самой смерти старалась внушить мне позитивное мнение о моем отце, его дела говорили куда громче ее слов. Важно, что Фрэнки не считает, что я такая же, как они, она в курсе: мне отвратительно то, что сделал с ней Лукас. Мама хотела, чтобы у меня сложились хорошие отношения с отцом. Но вот дело в том, что ему-то на меня наплевать. Лукас – мой сводный брат, но я буду ненавидеть его до конца моих дней. Он причинил непоправимое зло девушке, которая сейчас стояла передо мной, и я никогда не прощу ему боль в ее глазах. Не прощу того, что теперь мучает ее. И я надеялась, что она это знает. – Мы еще увидимся, да? – В ее голосе звучала надежда, и я не могла сказать ей нет. Мне не хотелось увидеть в ее глазах разочарование. – Да. Я невольно глянула на Олли, который все еще держал Фрэнки за руку. Наверняка он расскажет Беку, что мы с его сестрой говорили. Но мне по барабану, что он скажет Беку. Мне нет дела до Бека, а ему нет дела до меня – я ему безразлична. – Только постарайся, чтобы рядом не было твоего брата. Она широко улыбнулась, и я не смогла сдержать ответной улыбки. Глава 8. Бек Когда прозвучал звонок с последнего урока, все внутри меня кричало, требуя, чтобы я пошел и нашел Джози. Мне было муторно от того, как мы с ней расстались. Какой-то порочный круг! Мне отчаянно хотелось быть рядом с ней, но всякий раз, когда это происходило, все заканчивалось еще хуже, чем начиналось. Когда она вошла в раздевалку, я не имел намерения заходить туда, куда мы в итоге зашли. Я даже не знал, что Джози явится туда, но, увидев ее, не мог не коснуться ее, не мог не воспользоваться каждым моментом близости к ней, потому что рано или поздно этим моментам придет конец. Мы уже на грани. Будь Джози поумнее, она ни за что не позволила бы такому парню, как я, коснуться ее еще раз, но я не хотел, чтобы она стала умнее, если речь заходила обо мне, ведь тогда я обречен. Если она перестанет хотеть меня, мне крышка. Но она хочет меня. Об этом говорили ее реакция на мои прикосновения и то, что она умоляла меня продолжать, хотя наверняка хотела оттолкнуть меня. У меня было только ее физическое желание, и я готов пользоваться этим, пусть это и выставляет меня еще большим мудаком. Если это дает возможность провести с ней время и, быть может, возможность вымолить прощение, я буду эксплуатировать ее желание до упора. От одной мысли об этом мой член затвердел. Но все же это не то, чего я хотел от Джози. Разумеется, я желал ее, хотел использовать все способы, на которые она была готова. Но мне нужно гораздо больше: она должна понять, что я способен на большее, что я не просто парень, который все портит. А именно это я и делал. Оба раза я был так поглощен моей злостью на Лукаса, что не подумал о последствиях. Вернее, знал о них, но наплевал на них. Я твердил себе, что надо перестать думать о Джози, не стоит зацикливаться на ней, следует оставить ее в покое, иначе еще больше оттолкну ее от себя. – Куда мы едем? – спросил Карсон с заднего сиденья, когда я забарабанил пальцами по рулю моей машины. – Сначала к нам домой, а потом к океану. Мы давно не занимались серфингом вместе, а сегодня это просто мне необходимо, чтобы прочистить мозги и притупить желание. Фрэнки, тоже сидящая на заднем сиденье, была молчаливее обычного, и я то и дело поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Она смотрела в окно, и мне ужас как хотелось знать, что творится в ее голове. Мне всегда хотелось знать, о чем она думает – изо дня в день, каждый момент. Я гадал, мучают ли ее воспоминания о том, что сделал Лукас, как они мучают меня. Но это несравнимо. То, что она пережила, чудовищно, и меня терзало чувство вины из-за того, что меня не было рядом и я ей не помог. Мысли о том, каково ей было, не давали мне уснуть по ночам. Думала ли она тогда, что я приду и спасу ее? Возненавидела ли она меня в ту минуту, когда ей стало ясно, что я не приду? Ненавидела ли она меня так, как я ненавидел себя? Она питала чувства к Лукасу – может, это было увлечение, может, что-то большее. Так или иначе Лукас нравился ей, и он воспользовался этим. Мы подъехали к нашему дому, Фрэнки вышла из машины, не говоря ни слова. Это уже вошло у нее в привычку, но я видел: сегодня что-то не так. Похоже, что она хочет убраться от меня как можно дальше, и, когда я подумал об этом, мне стало противно. Карсон и Олли последовали за мной в дом, где мы переоделись в пляжные шорты. Серфинг и бейсбол были единственными нашими развлечениями до того, как до нас дошло, что у девушек есть буфера. Я знал, что им хочется оказаться на воде не меньше, чем мне. Мы молча взяли из гаража доски для серфинга и двинулись на пляж. Солнце светило ярко, и волны разбивались о берег, дразня своей красотой. Они прекрасны, но смертоносны и так непредсказуемы, так обманчивы. Только оседлав волну, ты мог познать истину. Именно в этом я сейчас нуждался и именно это любил. Непредсказуемость заставляла мое сердце биться быстрее, моя душа жаждала ее. Первым в море зашел Карсон, он любил океан не меньше, чем я. Он обожал ощущение удовольствия, страх перед неизвестностью, это умиротворяло его, возможно, даже больше, чем меня. Ярдах в двадцати пяти от берега мы уселись на доски и уставились на океан. – Сегодня Фрэнки была какая-то не такая, – сказал Карсон, и я понял, что они тоже почувствовали изменение в ее поведении. – Когда я подошел к машине, она разговаривала с Джози, – небрежно заметил Олли, и я так резко повернулся к нему, что едва не упал с доски. – Что?! О чем они разговаривали? – Не знаю. – Он покачал головой. – Но, по словам Фрэнки, она рада, что они поговорили. А когда подошел я, она испугалась. – И это все? – Я хотел знать все, каждое слово, которым они обменялись. – Джози что, подошла к ней и спросила ее о том, что узнала о своем сводном брате? – Ну, Джози заметила, что будет рада видеть Фрэнки, если рядом не окажется ее брата. Олли рассмеялся, а я улыбнулся, подумав о нахальстве Джози. Я вполне мог представить, как она говорит такое. – Ясное дело. Я усмехнулся, продолжая думать о ней. – Какой с ней расклад? – спросил Карсон, и, хотя он напустил на себя безразличие, я знал, что им не терпится услышать мой ответ. Они знали мой план и на что я способен, когда речь идет о Лукасе, но теперь они не знали, что и думать. Не представляли, что у меня на уме, как, впрочем, и я. Все так запуталось, и я не знал, как объяснить происходящее. Я сделал с Джози именно то, чего хотел, и жалел о том, что натворил. А ведь никогда не думал, что пожалею. – Да никакого расклада нет. Строго говоря, это не было неправдой. Я понятия не имел, что именно происходит между нами. Джози упорно заявляла, что не хочет иметь со мной никаких дел, но ее поведение буквально кричало об обратном. – Когда ты перестанешь врать? – Говоря это, Олли не повернулся ко мне, а продолжал смотреть на океан, будто уйдя в свои мысли. – Ты же в курсе: мы любую твою брехню чуем за версту. – И что я, по-твоему, должен сказать? Что я идиот, который оттолкнул Джози, а теперь хочу, чтобы она вернулась ко мне? – огрызнулся я, запуская пальцы в волосы. – Ну это стало бы каким-никаким началом. – Олли наконец посмотрел на меня, и на его лице я заметил чуть различимую ухмылку. – Признать, что у тебя есть проблема – это первый шаг к ее решению. Я закатил глаза, но он прав. Понятия не имею, почему пытался утаить это от них. Прежде мы ничего не скрывали друг от друга. Черт побери, я знал о Карсоне такие вещи, которые никому никогда не следует знать о другом человеке. Но я допускал, что у каждого из нас были также и свои секреты. – Ты правда думаешь, что она простит тебя? – спросил Карсон, и это был резонный вопрос. У Джози нет причин меня прощать. – Будь я на ее месте, не простил бы, но, надеюсь, она так не поступит. Олли барабанил пальцами по доске, и вид у него был такой, словно он колебался, стоит ли задавать следующий вопрос. – А ты уверен, что видео запостил именно Лукас? – А кто же еще? Он вскинул руки. – Я просто спросил. Мне непонятно, зачем ему это делать с сестрой. Что это ему дает? Этот вопрос я задавал себе каждый день. Он не выходил у меня из головы. Что Лукас мог выиграть, причинив вред Джози? Единственный логичный ответ, который приходил мне в голову, – тем самым он отнял ее у меня. Я сам дал ему ключ, который позволил ему это сделать, и он воспользовался им по полной. Мне с самого начала следовало понять, что он использует его против меня, но я так зациклился на желании расквитаться с Лукасом, что недооценил его. Ему было просто насрать – другого объяснения я не находил. Но какая-то часть меня восставала против этой мысли. Несмотря на все, что сделал Лукас, и мою ненависть к нему, я помнил, что когда-то он был моим другом, и прежде я не мог себе представить, что он способен на такое. – Если не считать его желания сделать так, чтобы Джози больше не общалась со мной, не знаю. Олли задумался, и по его лицу я увидел, что такое объяснение не вполне устраивает не только меня, но и его. Олли и Карсон тоже раньше дружили с Лукасом, и им пришлось выбирать между мною и ним. Ни тот ни другой не колебались, когда узнали, что он сделал, но я знал, что для них это не прошло бесследно. – Может, так оно и есть, – Олли покачал головой, – но мне не очень понятно. Когда все сошло ему с рук, можно было предположить, что он не полезет на рожон и предпочтет держаться от греха подальше. – Но я же не стал держаться от греха подальше. – Это другое, – вставил Карсон, – ты же не совершал сексуального насилия. Мы с Олли поморщились при этих словах. Мы знали, что случилось с Фрэнки, это смотрело нам в лицо каждый день, но было тошно слышать, как эти слова произносятся вслух. Это было живым напоминанием о том, как ужасно я подвел ее. – Да. Я только постарался, чтобы она запала на меня, а затем использовал ее. – Это не то же самое, – сказал Олли. – Ты был не прав, чертовски не прав, но это не то же самое. – Фрэнки зла на меня из-за того, что я сделал. – Еще бы! – Резкое колыхание волны под досками приглушило слова Олли. – Я не понимаю, как ты мог подумать, что твой план может закончиться чем-то иным. Он прав. Он говорил мне то же самое еще до того, как все завершилось, но тогда я его не слушал. – Но она тебя простит. Она всегда тебя прощает.