Словно он только что не провел уик-энд со мной так, словно я была единственной девушкой на планете. – Ты что, шутишь? – Я слышала слова Фрэнки, но не смотрела на нее. Я ни на миг не отрывала глаз от Бека. Я не хотела пропустить ни секунды. Я не позволю себе забыть, каков он на самом деле, потому что знала, что я это сделаю. Я уже это делала. Бек опять и опять показывал мне, что он собой представляет, а я не верила. Я никогда не верила, что он действительно таков, каким пытается представляться всем остальным, потому что со мной он был совсем другим. Но я была идиоткой. Я понимала, что мне надо уйти. Следовало повернуться к ним спиной и не оглядываться, но я не могла этого сделать. Я стояла, опять позволяя ему выставить меня гребаной дурой. Но он не должен думать, будто может делать все, что хочет, без последствий. Мне плевать, что так уж устроен этот город. Я не хотела подчиняться его законам. Я была не из тех, с кем он мог продолжать играть. Фрэнки что-то говорила мне, но я не слышала ни единого ее слова. Голова шла кругом, и, хотя мне было тошно, я по-прежнему видела только его, его одного. – О привет, Джози. Голос Кэми сочился медом и уксусом, и от его звука что-то лопнуло у меня внутри. Только она и могла отвлечь мое внимание от Бека, от его руки, все еще касающейся ее тела. Прошла всего лишь секунда, и я почувствовала, что теряю контроль над собой. Кэми – последний человек, которого я хочу видеть, тем более рядом с Беком, но она здесь, с ним, в то время как он должен быть моим. И тут внутри меня что-то сломалось. Я почувствовала на себе взгляд Бека, когда направилась к ним, но не удостоила его взглядом. Схватив Кэми за запястье, я оттащила ее от него и поволокла прочь, пока она не споткнулась. – Что за херня? Что ты творишь? – заорала она, когда я прижала ее спиной к шкафчикам. Взбешенная, я придвинулась к ней вплотную. – Что я творю?! Что ты творишь, мать твою? В ее глазах вспыхнул страх, но она нахально ответила: – О-о-о, дорогуша. Я же говорила тебе, что ему нельзя доверять. – Она подняла руку и провела пальцами по моей дрожащей нижней губе. – Не принимай это на свой счет. Мое сердце бухало в груди. Я смотрела на эту девушку, считающую себя лучше меня, на ту, кто отбирал у меня то единственное в жизни, что радовало меня. Не знаю, что на меня нашло, но я сжала ее запястье и впечатала ее тело в шкафчики. Ошарашенное выражение ее лица придало мне сил, и на миг я почувствовала себя кем-то большим, чем та жалкая сломленная девушка, в которую они старались меня превратить. – Иди в жопу, Кэми. Ты воображаешь, будто ты лучше меня, но ты обыкновенная дрянь. – Если я и дрянь, то такая, которая так дорога Беку, что ему нравится появляться с ней на людях. Разве не так? Интересно, как прошел твой тайный уик-энд? Он убедил тебя, что ты для него все? Наговорил тебе кучу всего, чтобы снова оказаться между твоих ног? – По крайней мере, он единственный, с кем я трахаюсь. А как насчет тебя? Твоему второму хахалю нравится появляться с тобой на людях или против этого возражает его жена? Мне не удалось просечь, что она собирается сделать, да мне и в голову не приходило, что она хочет дать мне пощечину, пока я не ощутила удар на лице. И не успела я оглянуться, как схватила ее за волосы, а она вцепилась в мои, и мой кулак впечатался в ее челюсть. Я никогда не дралась прежде, но, хотя я не понимала, что делаю, не могла остановиться. Она была так же взбешена, как и я, мы молотили друг друга кулаками, и я невольно подумала, что, возможно, она испытывает к Беку более сильные чувства, чем можно было бы предположить, судя по ее словам. Я чувствовала, что кто-то тянет меня назад, прочь от нее, но не останавливалась. Я просто не могла. Кэми саданула меня в челюсть, и я поморщилась от боли, которая пронзила меня. Но я не позволила этому остановить меня. Я вымещала на ней всю мою боль, всю мою ярость, которые копились во мне с тех пор, как я приехала в Клермон-Бэй. Мне хотелось разорвать ее на куски. И было очевидно, что она хочет уничтожить меня ничуть не меньше, чем я ее. Наши кулаки мелькали в воздухе, мои удары сыпались на нее, а ее – на меня. Кто-то рывком оттащил меня от нее, и я увидела, что Карсон прижал Кэми к шкафчику, не давая ей снова броситься на меня. – Джози, тебе не жить! – завопила она. – Отсоси, Кэми! Ведь именно это твое фирменное блюдо? Сильные руки сжали меня еще крепче и оттащили еще дальше. Я вырывалась, желая обрушить на Кэми град новых ударов. – Перестань! – раздался над моим ухом голос Бека, и я замерла. Он продолжал тащить меня дальше по коридору. Я не хотела, чтобы он касался меня, только не теперь, когда я увидела, как он стоит вместе с ней, ведя себя так, будто минувший уик-энд ничего не значит. Сейчас его предательство казалось мне еще более ужасным, чем когда дурацкое видео было слито в Сеть. И я знала почему. Знала и понимала – мне от этого было так горько. Я любила Бека Клермона, однако я для него была всего лишь игрой. И я ненавидела его за это. В этом-то все дело. С момента знакомства с ним я никогда не чувствовала, что мне все равно. Мои чувства к нему всегда носили экстремальный характер, и только он определял, люблю я его или ненавижу, но для него это стало чем-то вроде извращенной игры. Я легко переходила от ненависти к любви, и он это знал. Я стала такой же, как и все остальные в этом городе, так обожающие этого парня, который этого недостоин, и даже сейчас я не могла заставить себя сопротивляться ему, когда он затащил меня в женский туалет подальше от Кэми. Он поставил меня на ноги и начал ходить взад и вперед, пока я пыталась отдышаться и унять неистово бьющееся сердце. Почему он мечется туда-сюда? Я не знала, но это еще более подпитывало мой гнев. Я закрыла глаза и видела перед собой только его и ее вместе. Я могла себе представить, как они говорят о минувшем уик-энде. О том, как он заставил меня запасть на него, как гребаную идиотку. Да так оно и было! Я так запала на него, что уже не могла просто взять и отойти в сторону. Я никогда не смогу отойти, не потеряв при этом части себя, потому что он украл эту часть. И мне уже никогда не удастся ее вернуть, и я ненавидела его за это. – Убирайся! Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня. Он запустил пальцы в волосы, и я знала, что на языке у него вертится какая-то неискренняя фраза, которая заставит меня сомневаться в том, способен ли он разбить мое сердце, но я не желала ее слышать, иначе я позволю ему победить. Опять! И позволю ему и дальше откусывать от меня кусок за куском, хотя мне известно, что он этого недостоин. – Джози! Его голос прерывался, в нем звучала неуверенность, и я ничего не смогла с собой поделать – у меня защемило сердце. Мое глупое сердце просило меня посмотреть на него и послушать, что он хочет сказать. Сопротивляться этому почти невозможно, но надо это сделать. Я должна воспротивиться всем своим инстинктам, твердящим мне, что он действительно меня любит, потому что он заставил меня в это поверить. Настолько, что даже у него самого не получалось убедить меня в обратном, несмотря на то что доказательства находились у меня перед глазами. Я сглотнула и собралась с силами. Я не могла позволить себе и дальше оставаться глупой девчонкой. Необходимо выбросить Бека из головы и забыть о его существовании. – Сказала же, убирайся. Я наконец посмотрела на него, надеясь, что он увидит, насколько я взбешена. Поймет, что я больше не буду плясать под его дудку. – Черт! – Он протянул ко мне руку, но тут же передумал и сжал ее в кулак. – Я просто… я не могу… – И не надо. – Меня трясло. – Иди к Кэми. Наверняка тебе до смерти хочется узнать, все ли с ней нормально. – Если бы я хотел сейчас быть с Кэми, то был бы. Но я здесь, с тобой. – И что с того? – закричала я. Я понимала, что вид у меня сейчас безумный. Волосы в беспорядке, форма тоже. – Ты не можешь выбирать, когда я нужна тебе, а когда нет. Ничего не выйдет. Он смотрел на меня так, будто ему до смерти хотелось сказать что-то важное, но вместо этого он ответил: – Ты права. «Ты права». Эти два слова звучали в моей голове опять и опять, и я старалась изо всех сил запомнить их. Что бы он ни говорил потом, мне надо помнить, что я права и достойна большего, чем он готов мне дать. Бек направился к двери, и мне следовало просто дать ему уйти, и все. Мне следовало помалкивать, но я не смолчала. – Ты гребаный трус! Он остановился как вкопанный и застыл, только его грудная клетка быстро вздымалась и опадала. Я ждала, что он что-то скажет, все что угодно. Хотела, чтобы он наорал на меня, чтобы сказал, что я никто, и подпитал тем самым пламя, бушующее в моей душе, пламя, которое не даст мне забыть, как я ненавижу его… Но он этого не сделал. Он продолжал стоять ко мне спиной, а затем вышел за дверь, как будто я была пустым местом. Глава 23. Бек Джози не облегчила мою задачу, впрочем, я от нее этого и не ожидал. И я не мог ей сказать, не мог объяснить, что я хочу ее так, как никогда никого не хотел, но не могу быть с ней. Я слишком люблю ее, чтобы быть с ней. Знаю – она выберет меня. Если ей придется выбирать между мной и всем тем, что ее отец пригрозил отнять у нее, она выберет меня. А я никогда себе этого не прощу. Лучше уж я причиню ей боль сейчас. Я знал, что дом ее матери очень важен для нее, я не лишу ее того, что так дорого ей. Если мистер Вос сделает это, то это будет целиком на его совести. Я не стану в этом участвовать. Мне каждый день, каждую минуту до смерти хотелось поговорить с ней. Позвонить ей и еще раз попросить прощения. Но я не мог этого сделать, потому что знал: от этого ей будет только хуже. Я вышел из кабинета отца и неохотно пошел на кухню. От шеф-повара нужны какие-то бумаги, но я знал, что найду там Джози. Она ненавидела меня, но не ушла со своей работы в клубе, да я и не удивился, когда сегодня утром она явилась в ресторан вовремя с таким видом, будто ей по барабану то, что произошло между нами. На челюсти у нее красовались бледнеющие синяки, которые она попыталась скрыть под тональным кремом. Джози не взглянула на меня, когда я увидел ее, и не посмотрела в мою сторону, когда я толкнул дверь кухни. Она вытирала столовые приборы и, заметив меня, опустила взгляд на вилку в своей руке, как будто та занимала все ее внимание. Мне хотелось подойти к ней и потребовать, чтобы она посмотрела на меня. А потом поцеловать ее нижнюю губу, которую она постоянно теребила зубами, когда беспокоилась. Хотелось напомнить ей, кто мы друг для друга. Хочу, хочу, хочу – только об этом я и думал. Она мне нужна. Я хотел, чтобы она получила от этой жизни то, что ей причиталось.