Я не могла это объяснить и всегда этого стыдилась, но здесь я чувствовала себя первобытным человеком. Мне нравилась ярмарка. Нравилась за то, за что ее ненавидела мать. На входе мы купили браслеты, позволявшие нам кататься на аттракционах столько, сколько захотим, до самого закрытия, а потом пошли за едой. – Мне хот-дог, – сказала Фэллон и полезла в сумочку. Мэдок подошел к ней сзади и поцеловал в шею. – Прибереги свой аппетит. У меня для тебя есть кое-что подлиннее. – Фу. – Она с улыбкой оттолкнула его, и Мэдок расхохотался. Адам и Шейн помогали друг другу надеть браслеты. Я повернулась к девушке в киоске. – Мне, пожалуйста, вишневое мороженое. – Я посмотрела на Шейн. – А тебе что? – Мне тоже хот-дог! – отозвалась сестра, почти не поднимая глаз: она закрепляла браслет на запястье Адама. – Адам! Хочешь чего-нибудь? – спросил Мэдок. – Да нет, я сыт. Мы расплатились, а потом стали есть и болтать обо всем подряд. Шейн на ум снова пришла гениальная мысль сменить профильную дисциплину в колледже, в котором она еще даже не начала учиться. Фэллон пыталась решить, где ей сделать пирсинг, а Мэдок старался засунуть руку ей между ног, чтобы показать, какое место лучше всего подходит для этой цели. Адам говорил о последних исследованиях на тему диеты для веганов. А я старалась отвлечься от мыслей о том, что произошло со мной за последние сутки. Я угрожала матери, я позволила Джексону Тренту засовывать в меня свои пальцы и язык, а теперь вообще не знала, где окажусь осенью, так как Сандра Картер определенно перекроет мне доступ к деньгам, отложенным на колледж. И тут мои губы расползлись в широкой улыбке. Ребята все разговаривали, а я засмеялась, тряхнув головой. В животе было щекотно. – Джул, – Шейн обратилась ко мне. – Ты в порядке? Я посмотрела на нее. Перед глазами у меня все плыло. Я была счастлива. Ага. В порядке? Нет. Мне хорошо. Но я не в порядке. Разве не классно? Я улыбалась ей, глядя в ее удивленное лицо. – Кейси! И тут моя улыбка испарилась. Я застыла на месте, увидев всего в нескольких метрах от нас свою мать, державшую в руках поднос с пирожками. На ней были воздушное лавандовое платье и туфли на высоком каблуке. Волосы накручены и завязаны сзади в низкий хвост. Она выглядела безупречно. Внезапно я ощутила каждый сантиметр своей потной кожи. Я заметила, как она скользнула по мне взглядом, оценивая внешний вид, а потом ее глаза сузились, став похожими на две бойницы. Она ничего не сказала, просто повернулась и пошла прочь от нас, к банкетному залу. Я стояла и смотрела ей вслед, пытаясь представить, что творилось у нее в голове. Она действительно так сильно меня ненавидела? Мэдок с Адамом ушли вперед, а я повернулась к Фэллон и Шейн и спросила: – Разве я выгляжу неподобающе? Фэллон скривила губы. – А как ты сама думаешь? Я оглядела себя с чувством приятного изумления. Мой наряд нельзя было назвать особенным, но он был откровенным благодаря прорезям на спине и с явным намеком. В общем, кромешный ужас. – Я чувствую себя превосходно, будто нахожусь в центре внимания. – Но при этом тебе комфортно? – спросила Фэллон. Я кивнула. Ага. – Тогда все хорошо. Ты сама устанавливаешь правила, Джульетта. Девочки одеваются для других. А женщины – для себя. Это были самые верные слова из всех, что я слышала за последнее время. Мне нравилось чувствовать свое тело. – Итак, на чем прокатимся? – Шейн собрала свои волосы руками и перекинула их на одну сторону. – «Гравитрон», «Американский вихрь» или «Камикадзе»? Я огляделась по сторонам и заметила павильон-инсталляцию, дом с привидениями. Мое излюбленное место. – Туда. – Я показала на павильон, перед входом в который сидел огромный надувной дракон с разинутой пастью. Каждый год местный склад неизменно переделывали под этот павильон. Я пошла первой, Шейн и Фэллон, хихикая, следовали за мной, а Адам с Мэдоком немного отстали, решив пострелять из водяных пушек. Оставив позади громкие звуки и запахи ярмарки, мы вошли в драконью пасть. Со всех сторон в меня ударили потоки воздуха из вентиляторов, охлаждая тело, покрытое тонким слоем пота. Под ногами клубился туман. Я огляделась, вдыхая темноту, вбирая в себя горячий воздух, пахший грязью и землей. Я словно оказалась в подвале. Сок с вишневого мороженого капнул мне на руку. Моргнув, я посмотрела вниз и слизнула липкую алую каплю. Потолок над нами вдруг исчез, стал выше – мы вошли в павильон. Проходя через лабиринт из прозрачных пластиковых панелей, я натыкалась на невидимые стены и смеялась в поворотах – мне приходилось двигаться на ощупь, выставив вперед руку. С мороженым во рту, пошатываясь, я перешла по мостику, по вращающейся бочке и по толстой доске, где мимо проносились неоновые карнавальные маски. Я совершенно утратила ощущение равновесия и, закусив губу, пыталась сдержать смех. Мне нравилось, что я не знала, куда повернуть, каким путем пойти. Я смотрела во все стороны, упиваясь декорациями, и не спеша вошла в комнату привидений. Откусывая по кусочку мороженое, я подходила к различным инсталляциям, представленным в зале. Свет был приглушенным, а маленькие домики украшены голыми деревьями, горгульями и зомби. Ощущение создавалось такое, словно сейчас Хэллоуин. Если бы только не эта жара. Стоя у инсталляции с кладбищем, я услышала в отдалении чей-то смех и, оглядевшись, поняла, что я здесь совсем одна. Опустив руку с мороженым, облизнула губы и стала смотреть по сторонам. Где Шейн и Фэллон? В павильоне никогда не бывает много народу, но все же… Я почувствовала, как гулко забилось сердце и все мои органы чувств заработали на полную катушку. Здесь было темно, я была одна, и… Ага. Я зашла за угол, направляясь к лестнице. Если я правильно помнила, именно там находилась горка-труба, по которой можно спуститься на нижний уровень, к выходу из павильона. Взбежав вверх по винтовой лестнице, я стремительно прошагала мимо ряда карнавальных зеркал, поднимая пыль своими шлепками, и повернула к туннельному спуску, ведущему наружу. Но не успела. Кто-то обхватил меня рукой за талию, и я вскрикнула. – Неужели ты думала, – мою кожу обожгло горячее дыхание, – что я пошутил, когда сказал, что все только начинается, Джульетта? Джекс. Моя спина была прижата к его мускулистой груди, и я закрыла глаза, ощущая себя одновременно в безопасности и под угрозой. Сердце бешено колотилось, в груди все горело. – Что ты творишь? – спросила я. В пальцах я по-прежнему сжимала фруктовое мороженое на палочке, не осознавая, что сок капает на пол. Он провел языком по моей шее вверх, к уху, прихватил мочку зубами. – Не знаю, – ответил он игриво. – Хочешь, чтобы я перестал? Я повернула голову к нему, чувствуя, как раскален воздух между нами. Он запустил пальцы в мои волосы и накрыл мой рот своим. Ощутив на языке аромат корицы, я прильнула к нему губами, лизнула его. Потом он отрвался от меня, и я лишь моргнула, когда он опустился на колени, расстегнул мои шорты и стащил их с меня вместе с бельем, а затем впился зубами в мою плоть. – Джекс! – закричала я. Господи! Кругом же люди! Черт! Он держал меня за талию, целуя и покусывая мою задницу. У меня между ног разгорался настоящий пожар. – Джекс, боже, – простонала я. – Сюда кто-нибудь может прийти. Он встал на ноги, подхватил меня и понес к стене, оставив горку моей одежды на пыльном полу. Снова опустив меня на ноги, рывком снял с меня майку. На нем по-прежнему были прямые черные штаны, сидевшие низко на талии, но удерживаемые на месте черным ремнем. Однако футболку он уже с себя снял, и она торчала из заднего кармана. Нависнув надо мной, он смотрел с вызовом. – Никто сюда не придет. И с этими словами положил ладонь мне на ключицу, а потом медленно провел ею вниз, задержавшись на груди. Я закрыла глаза и, запрокинув голову назад, позволила ему ласкать меня.