Телефон завибрировал, и я сделал глубокий вдох и крепко зажмурился. В животе все переворачивалось, когда я вытаскивал из кармана телефон. Точно. Отец звонил мне регулярно, и я ничего не сделал, чтобы это прекратить. Джаред не знал об этом, Кэтрин тоже не знала, а я не собирался прятаться от этого ублюдка. Я ответил на вызов. – Ты меня утомляешь, – сказал я сразу. – Найди меня, когда выйдешь, и тогда поговорим по-настоящему. – Это может быть скорее, чем ты думаешь. У меня во рту появился странный привкус, и я сглотнул, стараясь сохранять невозмутимый тон. – Отлично. Я все еще забавляюсь с ножами. Я услышал его тихий смешок на другом конце телефонной линии. Я понятия не имел, как он звонил мне. Я мог бы это выяснить, но по какой-то причине у меня не было желания препятствовать ему. Я никогда не пытался скрыться от него, потому что хотел, чтобы это он от меня скрывался. – Мне нужно лишь одно, – заявил он. – Шанс все исправить. Я растил тебя, Джекс. И хочу доказать тебе, что я изменился. – Нет, ты хочешь, чтобы я о тебе позаботился, чтобы помогал тебе деньгами, – ответил я. – Но я не позволю меня эксплуатировать. Больше этому не бывать, долбаный ты психопат. Когда я был маленьким, отец использовал нас с Джаредом, чтобы доставать деньги. Кражи, взломы с проникновением… Ребенок мог забраться туда, куда не смог бы взрослый, и отец это прекрасно знал. – Ты кое о чем забыл, паршивец, – прорычал он, и у меня все внутри перевернулось от воспоминаний. – Я знаю, где зарыты твои секреты. Но эта угроза не достигла цели: я устроил все так, чтобы последнее слово всегда оставалось за мной. – А ты забыл, что я уже не ребенок, – ответил я. Спрыгнув с капота, подошел к дверце машины и швырнул айпад на сиденье через открытое окно. – С тобой сидит один парень. Кристиан Дули. Он же избил тебя, верно? – На другом конце воцарилось молчание. – Это произошло после того, как ты пытался запугать меня в прошлый раз? – с издевкой спросил я, зная, что суть моего послания ясна. – Попробуй пригрози мне снова, и ты не выйдешь оттуда живым. И я нажал отбой, а потом положил ладони на крышу своего «мустанга» и опустил голову. Он не мужчина, сказал я себе. Я сильный. Я достойный. И я чист. Я ощущал прохладу на лбу – легкий ветерок остудил проступивший на коже пот. Но спина взмокла, и мне хотелось сорвать с себя футболку. Было начало девятого, но воздух оставался теплым. Сейчас, наверное, градусов тридцать. «Мне известно, где зарыты твои секреты». Руки задрожали, и я сжал кулаки. Он говорил о том, что я устроил в тот день, когда больше не мог терпеть. Когда понял, что пора со всем покончить. Покончить с руками, прикасавшимися ко мне. С людьми, которые смотрели на меня, причиняли мне боль. Покончить со слабостью. Единственное, о чем я сожалел, – что тогда не покончил с отцом. Я прошел долгий путь от того напуганного ребенка и не хотел больше чувствовать себя слабым, не хотел никаких сюрпризов в отношениях или ситуаций, которые могут застать меня врасплох, и потому решил контролировать абсолютно все в жизни. Но сколько бы я ни старался защитить себя, время от времени я все еще чувствовал себя грязным паршивцем. Я принимал душ дважды в день. Дважды в неделю оплачивал уборку дома. Если гворил или делал что-то плохое, всегда компенсировал это двумя достойными поступками, например, волонтерствовал или жертвовал деньги на благотворительность. И все равно ощущал себя грязным. – Ну вот и я. Я поднял голову, услышав этот голос. Передо мной, засунув руки в карманы потертых рваных джинсов в обтяжку, стояла Джульетта. Я с изумлением смотрел на ее свободную черную майку, длинную сзади, а спереди даже не прикрывавшую пупок. Это была футболка с надписью в стиле «Сохраняйте спокойствие» («Keep Calm»), только вместо этого на ней было написано: «Я не буду сохранять спокойствие. Я буду буянить и крушить все вокруг». Я тут же все забыл. – Я не фанатка этого места, – созналась она, – так что, если вдруг мне все еще будет скучно здесь через час, мы с Шейн и Фэллон снова поедем на ярмарку. Они мне пообещали. – Думаешь, там веселее? – спросил я, неспешно подходя к ней. – О да, – кивнула она. Я улыбнулся, почувствовав, что больше не могу сохранять дистанцию. Взяв ее за руку, притянул к себе, а сам прислонился спиной к машине. – У меня есть для тебя один аттракцион, – прошептал я, целуя ее и обнимая за талию. – Открыт всю ночь. Она была как вода. Всякий раз, целуя ее, я чувствовал острую жажду. Пил глоток за глотком, осознавая, как сильно нуждаюсь в этом, и чем больше я пил, тем легче мне становилось. Я обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Притянул ее к себе за бедра и поймал губами ее стон. Просунув руку под майку, коснулся спины. Ее кожа была такой гладкой и нежной, как шелк. – Джекс, – выдохнула она, пытаясь отстраниться. – Вокруг люди. Я знал, что ей нравятся мои прикосновения, но она испытывает неловкость. В обычной ситуации и мне было бы не по себе. Я не показывал чувств на публике. Но с ней… Черт, да. Я посмотрел на нее, не давая ей отойти. – Знаю. Просто мне хочется прикасаться к тебе постоянно. А теперь, когда ты это позволяешь, мне сложно держать себя в руках. Ее распущенные волосы были выпрямлены и разделены на пробор посередине. Зеленые глаза сверкали, а на губах не было помады, что меня обрадовало. У нее были полные светло-розовые губы, безупречные без всякого макияжа. Она ухмыльнулась и передразнила меня: – Прикасаться ко мне постоянно? Но мы же не ладим. – Мы прекрасно ладим, – улыбнулся я. – Пока ты молчишь. И, наклонившись, снова коснулся ее губ. Она рассмеялась и попыталась оторваться от меня, выгнув спину и запрокинув голову, но я держал ее крепко. – Перестань! – Она хихикала и вырывалась, а я оставлял дорожку поцелуев на ее шее. Мне нравилось видеть ее такой легкомысленной. – Хватит болтать, – пошутил я, все еще целуя ее. – Мы попадаем в неприятности, когда ты разговариваешь. – И я прихватил зубами мочку ее уха. Она обмякла в моих руках. – Я будто бы падаю с высоты, – призналась она, задыхаясь, а потом встала прямо и отвела мои руки в стороны. – Но это приятное чувство. Вздернув подбородок, я скрестил руки на груди и пошутил: – Так мы наконец отправим Кейси в отставку, чтобы Джульетта могла вступить в свои права? Она посмотрела на меня с притворной сердитой гримаской на лице. – Джульетта ненамного сговорчивее, если ты вдруг на это надеешься. Я облизнул губы. – Мне все равно, кто из вас это будет, главное – чтобы она разделась. Ее брови стремительно сошлись на переносице, она раздраженно вздохнула и, развернувшись, пошла прочь. Уверен, что мое лицо покраснело: так сильно я хохотал. Боже, как мне нравилось бесить ее. Я обожал эту прелюдию. И собирался припереть ее к стенке чуть позже и убедить в том, что она сама хочет провести со мной ночь. Ко мне подошел Мэдок, держа за руку Фэллон. Он посмотрел на Джульетту, а затем на меня и начал петь песню группы Foreigner: – I want to know what love is! I want you to show me![2] – Меня пугает, что ты знаешь эту песню, – пробормотала Фэллон. Джульетта подошла к Шейн и вместе с ней стала смотреть на какой-то автомобиль, стоявший с открытым капотом, но я видел, что краем глаза она поглядывает на меня. Ей не удавалось это скрыть. Наконец, поджав губы, она улыбнулась мне и закатила глаза. Она принимала меня таким, какой я есть, она прощала меня, и я не думал ни об отце, ни о «Петле», ни о чем другом, кроме нее. Мы оба падали с высоты. Я направился вдоль трассы, отмечая машины в списке на своем айпаде, проверяя участников и их готовность. – Готово? – осведомился я, обращаясь к Дереку Роману, который прикреплял камеру GoPro к капоту «раптора». Он выпрямился. – Ты сам мне скажи. Видишь картинку? Эти камеры не могли передавать прямую трансляцию на большие расстояния, но я имел к ним доступ со своего телефона. Я помахал в камеру и поймал картинку на экране. – Получилось, – сказал я. – Как ты быстро учишься. Дерек улыбнулся словно пятилетний мальчишка, которого погладили по голове. – Чем быстрее делаешь, тем больше гонок, – заметил он. – Больше гонок – больше ставок. А больше ставок…