По крайней мере, именно такую метку Декер сразу сделал у себя в голове. Авторемонтная мастерская. Довольно неожиданное место для убийства. Впрочем, когда имеешь дело с убийством, то будь готов к любым неожиданностям. Они с Лесситер вылезли из машины, светло-голубого четырехдверного «Приуса» – с пространством для ног напряженка, по крайней мере для такого долговязого верзилы, как Декер. Лесситер ездила на личном автомобиле и за собственные деньги – бюджет полицейского департамента средств на автомобили для детективов не предусматривал, как она успела сообщить ему по дороге. Декер заметил: – Просто к вашему сведению: пока мы сюда ехали, я заметил как минимум шесть случаев продажи наркотиков прямо на улице. – Семь, – поправила его Лесситер. – Вы, должно быть, пропустили ту мамашу с малолетней девчонкой на заднем сиденье. Она как раз получала дозу от парня на последнем светофоре перед детским садиком. – И вы просто проехали мимо? – изумился Декер. – Если я буду тормозить возле каждого дилера, у меня не останется времени, чтобы поесть, поспать или сходить в туалет. Я случайно знаю эту тетку. Она сразу не употребляет. Ширнется потом, дома, когда муженек будет рядом. Он и за ней проследит, и за девчонкой. – А что тут вообще за наркота в ходу? – Обычно оксиконтин, фентанил[9]. А теперь еще и обычный героин, хотя фентанил гораздо сильнее. – Наверное, здорово портит вам статистику. – Ну да. Что только народ не делает, чтобы денег добыть на дозу… Лезет в дома к соседям – берут то, что можно быстро вдуть за наличные. Или сын тырит у матери деньги с карточки. Или бабуля ломает внучкину копилку. Как с ума посходили, каждый день что-нибудь в этом духе. – А героин, наверное, так популярен, потому что идет где-то по полсотни «баков» за грамм, а действует дольше фентанила или оксиконтина. Сколько там сейчас просят за таблетку на улице, восемьдесят? – Черт, да теперь эти «колеса» и не надо покупать на улице! Доставят на дом, как пиццу. Добыть хоть в обычной аптеке можно, хоть у бойскаутского вожатого. Каналов хватает, все-таки формально лекарство. Толкут их и нюхают или колются. Фентаниловые пластыри даже просто жуют – вместо того чтоб на себя лепить. – Может, та отметина у парня как раз от такого пластыря… Она кивнула: – Не исключено. Статистика по передозам жуткая, на семьдесят процентов больше, чем в прошлом году. Последние десять случаев, которые мы расследовали, – все с людьми старше шестидесяти пяти. Кое-кто называет это «пенсия ржавого пояса»[10]. – Я-то ушел из полиции в Огайо еще до того, как началась вся эта опиоидная свистопляска, но мы уже тогда называли это «зомби-апокалипсис». – Вот потому-то мы постоянно и таскаем с собой наркан[11]. – Передозников откачивать? Лесситер снова кивнула: – В городском совете у нас добрые самаритяне, издали такой закон, по которому ты можешь сообщить «Скорой», что у тебя передоз, и ничего тебе за это не будет – пусть ты даже такой наркоман, на котором пробы негде ставить. Та тетка в машине? У ее мужа дома тоже аптечка с нарканом. Наркологический центр стал бесплатно раздавать их всем желающим. Кто-то считает, что это просто потворство. Я же скажу, что пока мы в корне не разобрались с ситуацией, так лучше уж пусть люди просто остаются живы. У нас целая армия наркотов – и наркологическая больничка на двадцать коек. Скажите, это нормально? По-моему, городу давно уже они по барабану. Они не хотят тратить бюджетные доллары, которых у них все равно нет, на тех людей, которые, как они думают, вообще не заслуживают внимания. Они чего-то слышали про метадоновые центры и считают, что метадон выдают наркоманам только для того, чтобы те продолжали балдеть, а не для того, чтобы лечиться. Они не желают видеть вокруг себя «этих», но им и в голову не приходит, что «эти» в любой момент могут оказаться в их собственной семье, если вообще уже не оказались. Так что многие говорят: пусть себе дохнут, скатертью дорога. – Но только не вы? – Не тот у меня случай, чтобы оставаться в стороне, Декер. Так что да, я не могу сказать такого живому человеку. – Что-то в семье? – осторожно поинтересовался он. – Замнем эту тему, – отрезала Лесситер. Когда они подошли к дверям автосервиса, Декер сказал: – Раз уж миссис Мартин преподавала у вас в воскресной школе, то, насколько я понимаю, здесь вы и выросли? – Да, здесь. Хотя универ закончила в Филли[12]. Степень по уголовному праву в Темпл. Потом вернулась сюда, поступила на службу в полицию, четыре года отработала на улице, сдала экзамены, получила сержанта, теперь вот детектив. – Довольно быстрая карьера. – Да уж, пришлось попотеть. – Не сомневаюсь. Парням на вашем месте наверняка было бы попроще. – Какое тонкое замечание, Декер! – Вы эту мастерскую закрыли после убийства или она сама закрылась? – Парень, который ею владел, выиграл шестьсот тысяч в государственную лотерею и свалил отсюда на радостях. – Есть ключ? Она залезла в карман, отперла дверь. За ней обнаружилась небольшая приемная, за которой сквозь стеклянную перегородку с дверью виднелись автомобильные подъемники. – Так, давайте по порядку. – Поступил вызов о вероятном взломе. Приехали патрульные. Обнаружили тела. – А от кого вызов? – Не представились. Мы пробовали отследить звонок, но ничего не вышло. – Довольно необычно, большинство людей не используют неотслеживаемые телефоны. А где нашли тела? Лесситер провела его в ремзону с подъемниками. – Убитый номер один был обнаружен в смотровой яме вот под этим подъемником. – Для верности показала рукой. – Причина смерти? – Огнестрельное в голову – тут и без эксперта все было ясно. – Кто такой? – Майкл Свенсон. Чернокожий, чуть за тридцать. Мелкий уличный наркодилер. Толкать еще в школе начал. Уже арестовывался по мелочам. Отсидел два небольших срока в местной тюрьме. Так, ничего серьезного. Последний известный адрес – квартира на окраине города. Райончик еще тот. – Второе тело? Она подвела его к чему-то вроде небольшого подъемного крана, при помощи которого из машин вытаскивали моторы. – Вот здесь он и был. Обмотан цепями и подвешен на крюк. – Причина смерти? – Такая же, что и у Свенсона. Только на лбу у него была отметина. – Что еще за отметина? – Готовы услышать? – Думаю, что да. – В виде пламени, только перевернутого вверх ногами. – В смысле в виде факела? Это символ греческого бога смерти, Танатоса. У Лесситер отвисла челюсть: – И откуда же у вас такие познания? – Читал как-то в одной книге. С картинками. И кто это был? – Брэдли Коста. Белый, тридцати пяти лет. Совсем недавно сюда перевелся. Работал в госбанке Бэронвилла. Старший вице-президент. – Неплохая должность для такого возраста. – Он с Уолл-стрит, опыта не занимать. Таких типов на каждом шагу не встретишь. Как его описывают, очень хваткий парень, настоящий делец. – Как-то связан со Свенсоном? – Насколько можно судить, никак. Разве что мог у него покупать. Далеко не первый случай, когда банкир сидит на наркоте. С учетом специальности Косты, на ум больше приходит отмывание денег или еще какие-то финансовые аферы. Но в этой области мы тоже особо не продвинулись. А потом, не думаю, что Свенсон наживал столько наличных, чтобы их требовалось отмывать. – И все же оба расстались с жизнью в одном и том же месте, – заметил Декер, озираясь по сторонам. – Как они сюда попали? – Непонятно. Семьи у Косты не было, о пропаже заявил его босс в банке. Об исчезновении Свенсона никто не заявлял. Полагаю, что он вращался в таких кругах, где и полагается время от времени исчезать из виду. Явно не в нормальном человеческом обществе. – В нормальном обществе в старом смысле слова, – поправил ее Декер.