– Ну и что? – спросила девушка. – Ты собираешься донести на меня? – Нет, signorina, я просто хочу, чтобы ты поняла главное: в твоем положении лучше помалкивать и не жаловаться. Тебе не нравится мой шантаж? Делать нечего, смирись. – А если я прочту твои личные вещи без твоего согласия? И начну шантажировать тебя твоими собственными секретами? – А ты сначала попробуй найти хоть один, который был бы опаснее, чем твои, – с ласковой улыбкой парировала Медиана. – Ну подумай серьезно: кому Леди Септима поверит скорее – тебе или мне? Офелия молча смотрела на свои перечеркнутые записи, стараясь дышать поглубже, чтобы разогнать серый туман, заволакивающий ее очки, как дым, до полной слепоты. Она чувствовала, что попала в западню. Неужели Медиана заставит ее неделя за неделей пробивать неполные карты на этой проклятой машине?! И вынудит отказаться от поисков Торна, не позволит его защитить?! Медиана снова взялась за перфорацию с грациозностью опытной пианистки. – Ты меня ненавидишь. Вы все меня ненавидите. И самое печальное, что вы меня ненавидите не потому, что я раскрываю ваши секреты. Причина в другом: в глубине души вы сознаете, что я понимаю вас, как никто на свете. Пока я ограничилась твоими недавними тайнами, signorina, но если бы пошла дальше, ко времени твоего рождения, то узнала бы тебя лучше, чем ты сама. – Ты меня еще не знаешь. Офелия не совладала со своим голосом, и при этих словах в нем прозвучала угроза. Апломб Медианы, бесцеремонность, с которой та взяла власть над ее жизнью, приводили девушку в исступление. – Да нет, еще как знаю, – с напускной кротостью возразила Медиана. – Тот, кого здесь нет, кто не дает тебе покоя, – мне известно, как ты боишься не найти его. Но также мне известно, – добавила она после многозначительной паузы, – что при этом ты боишься вашей встречи. Тебе не нравится, когда тебя считают инфантильной девчонкой, но в отношениях с мужчиной ты такая и есть – неопытная bambina[23]. У Офелии так затряслись руки, что ей пришлось впиться ногтями в колени. В каком-то мгновенном видении ей представилось, как она «пробивает дырочки» в языке Медианы. Дальше перфорация проходила в полном молчании; и та и другая смотрели только на свои клавиатуры. Медиана закончила работу быстрее Офелии, которая все еще сидела над картами, размышляя о недавнем разговоре. – Подарок! Девушка недоуменно посмотрела на два пригласительных билета в кафе-театр, которые Медиана положила на ее пюпитр. – Я не такая уж злая, как ты думаешь. И когда сказала, что хочу сделать из тебя свою адъютантку, то не лгала. Но ты мне нужна спокойная и послушная, а не в полном раздрае, как сейчас. Завтра воскресенье. Возьми увольнительную, поезжай в город и наведайся туда. Избавиться хоть на несколько часов от надзора Медианы было очень соблазнительно, но Офелию возмутила бесцеремонная манера распоряжаться ее личным временем. – Не стоило беспокоиться, – сухо ответила она. – Я не прошу, а приказываю. Ты даже не представляешь, сколько человек мне пришлось шантажировать, чтобы раздобыть этот адрес. Ты туда пойдешь, punto e basta[24]. – Но почему я? Медиана загрузила свои перфокарты в подъемник. Ее лицо, усеянное яркими блестками, приняло загадочное выражение. Сейчас оно как никогда напоминало карнавальную маску. – Ну, для простоты скажем так: местечко-то не очень приличное. А я до сих пор отличалась безупречным поведением, ясно тебе? И вовсе не хочу, чтобы меня застукали в этом кафе-театре, хотя, говорят, в нем творится много чего интересного. И компрометирующего. Поезжай туда не в форме и желательно с кем-нибудь из знакомых, так ты будешь привлекать меньше внимания. Соберешь там для меня нужные сведения, и я тебя отблагодарю. – Ты меня освободишь? – Нет. Но зато мы с тобой обменяемся информацией. – Да какую же информацию ты можешь мне сообщить?! Офелия съежилась, когда Медиана медленно наклонилась к ней, почти коснувшись лицом ее лица и заставив откинуться назад. – Тот бесноватый молодчик, который числится твоим мужем, – еле слышно прошептала она, – я его уже видела. Здесь, в Мемориале. Она взяла с пюпитра билеты и с загадочной улыбкой провела ими по очкам Офелии, которые побледнели до полной прозрачности. – Сходи туда для меня, signorina, и я еще кое-что расскажу тебе о нем. Отщепенцы Входные ворота огромного базара напоминали фронтон храма из стекла и стали. Стоя в тени статуи сфинкса, Офелия разглядывала толпу – пеструю, бурлящую мозаику из людей, животных и роботов, – от которой исходило множество разнообразных запахов, делавших горячий воздух еще более удушливым. Вопреки всякой логике, девушка невольно искала глазами Торна. На протяжении долгих месяцев она постоянно строила самые невероятные гипотезы, охлаждая свою пылкую фантазию лишь словами «допустим» или «возможно». И теперь при одной мысли, что она напала на его след – если, конечно, Медиана не солгала, – ее сердце начинало бешено колотиться, едва не выскакивая из груди. Это сумасшедшее, беспорядочное биение, подстегнутое нетерпеливой надеждой, звучало набатом в потаенных глубинах ее существа. И все же, как ни трудно было признать, Медиана угадала верно: Офелия боялась. Да, конечно, она непрерывно мечтала о встрече с Торном, но никак не могла себе представить, что будет потом. Внезапно она увидела его. Нет, не Торна, конечно, а другого мужчину, которого сейчас ждала. Блэз переминался с ноги на ногу в гуще толпы, почти неузнаваемый в своей городской одежде. Огромные туфли без задников, пышные шаровары и широченные рукава явно стесняли его, делая еще более неуклюжим, чем обычно. Он старательно зажимал нос, вероятно, оберегая свое тонкое обоняние от ядреных смешанных запахов базара. Яркое солнце слепило его, он близоруко щурился, и только увидев Офелию в тени сфинкса, облегченно вздохнул. – Бисс Евлалия! – воскликнул он гнусаво. – Приздаюсь, я де поверил своиб глазаб, когда получил от вас письбо. Какая приятдая деожидаддость! Я… id fact[25], я-то дубал, вы да бедя сердитесь. – Прежде чем мы пойдем дальше, я обязана вас предупредить, – торопливо сказала Офелия. – В прошлый раз вы хотели со мной поговорить, но, пожалуйста, очень прошу вас не доверять мне ничего, что касается вашей личной жизни. Моя перестала мне принадлежать, и я не могу ручаться, что сумею сохранить в тайне вашу. И вы должны знать еще одно, – продолжала она, показав ему билеты в кафе-театр. – Если вы пойдете туда со мной, я, возможно, подвергну вас опасности. Ее заявление так поразило Блэза, что он даже отнял руку от носа. Нерешительно помолчав, он поправил съехавший набок тюрбан и наконец ответил с робкой улыбкой: – Well, мы, кажется, поменялись ролями. Обычно именно я подвергаю опасности других. Так куда мы идем? Офелия ощутила такую горячую благодарность, что начала подыскивать слова для ее выражения. Но не нашла. Всякий раз, когда ее что-нибудь трогало, они предательски улетучивались неведомо куда. – На самом деле я думала, что вы мне подскажете. Я уже пыталась расспросить нескольких постовых-гидов, но ни один из них не знает адреса этого кафе-театра. А мне известно только, что оно должно находиться где-то здесь, в районе базара. Офелия вручила билеты Блэзу, но тот, едва взглянув на них, нахмурился. – А вы уверены, что вам дали правильный адрес? – Почему вы спрашиваете? – Видите ли, раньше тут располагались античные термы[26], а они уже тысячу лет как закрыты. Теперь там одни развалины да лотки, с которых торгуют фруктами. Но если… well… если вы пойдете за мной, я с удовольствием вас туда проведу. Лицо Блэза окрасилось румянцем, совсем ему не свойственным, но Офелия ничего не заметила. Ее слишком взволновала новая проблема: что, если билеты в кафе-театр – просто злая шутка Медианы? Войти в гущу рыночного сборища с его пестрыми тканями и жгучими специями было все равно что оказаться в средоточии праздничного фейерверка. Офелия и Блэз с трудом пробивались сквозь толпу. Блэз лепетал извинения всякий раз, как на его пути разбивался глиняный кувшин, обрушивался тент, падал велосипед или вставал на дыбы бык-зебу, – похоже, он считал себя истинным виновником каждого прискорбного происшествия. – Так что вы хотели сказать мне вчера? – спросила его Офелия. – Надеюсь, это не слишком личное? – What? Ах да, по поводу смерти miss Сайленс, – прошептал Блэз ей на ухо. – Я последовал вашему совету и провел свое частное расследование. Хотел убедиться, была ли тут доля моей вины… да или нет. – И вы что-то обнаружили? Блэз нервно закивал, и его тюрбан опять съехал набок. – Согласно заключению медэксперта, причиной ее гибели стало вовсе не падение с лестницы. Miss Сайленс умерла еще до того, как упала… от сердечного приступа. Офелия почувствовала, как бурно заколотилось ее собственное сердце. Она вспомнила жуткую сцену на фабрике песочных часов, когда барон Мельхиор поцеловал ей руку и тут же коварно внедрил в ее сознание иллюзию нестерпимой сердечной боли, разрывавшей грудь. Но нет, это невозможно, ведь он давно мертв. И то, что убило исчезнувших гостей замка Лунный Свет, не имело никакого отношения к тому, что убило miss Сайленс. – Я навлекаю на людей много всяких неприятностей, – продолжал Блэз, не замечая смятения девушки. – Но только не болезни, такого никогда не было. И, знаете, я начинаю думать, что и впрямь не имею к этому отношения. Тем более что обнаружил нечто другое. – Что другое? – удивилась Офелия. – Miss Сайленс была старшим цензором, – напомнил ей Блэз. – Именно старший цензор решает, какие из книг Мемориала соответствуют духу города, а какие – нет. И если книга кажется цензору сомнительной, он может отправить ее в запасник или… well… попросту уничтожить. Офелия горько усмехнулась, вспомнив свой музей на Аниме. – Ну и каким же цензором была miss Сайленс? – Радикальным, – шепнул Блэз одними губами, словно его начальница, с ее беспощадным сверхтонким слухом, могла услышать его из могилы. – Она безжалостно уничтожала все печатные издания, которые считала вредными. При малейшем намеке на крамолу книга отправлялась directly[27] в мусоросжигатель. Вы не представляете, сколько уникальных изданий мы потеряли в результате этих чисток! Лорды много раз предупреждали miss Сайленс, и это вполне понятно: они субсидируют Мемориал, чтобы умножать его собрания, а не бросать их в огонь. Но она и слушать ничего не желала, а снова и снова превышала свои полномочия! По крайней мере, так было до реорганизации каталога. Они проходили мимо очередной лавки, и Блэз машинальным движением заставил Офелию посторониться; таким образом, фонарь, почему-то рухнувший сверху именно в этот момент, не причинил им никакого вреда. – Но после того как Лорд Генри создал группы чтения, ситуация изменилась, – продолжал он как ни в чем не бывало. – Miss Сайленс строжайше запретили уничтожать книги из новых поступлений. Это привело ее в полную ярость, и, поверьте, она не раз вымещала ее на мне. – Охотно верю. Я столкнулась с мiss Сайленс всего однажды и сохранила о ней тяжелое воспоминание. – Вот к тому-то случаю я и веду, – прошептал Блэз. – Все произошло в тот самый день, когда я… когда вы… anyway… в общем, когда опрокинулась тележка с книгами… – Ну-ну? – подбодрила его Офелия. – И те книги… miss Сайленс их уничтожила! Несмотря на запрет! За несколько часов до своей смерти! Клянусь вам, что, когда она приказала мне их доставить, я и знать не знал, какую судьбу она им уготовила, – пробормотал Блэз так сконфуженно, словно боялся осуждения девушки. – Я?то думал, что везу их к ней в отдел цензуры просто для ознакомления. Офелии вдруг почудилось, что веселая сутолока базара с его восточными ароматами и причудливыми товарами отодвинулась куда- то далеко. Девушка понимала, что продолжение разговора заведет их на опасную, темную дорогу, по каким добрые люди не ходят. Но все же не удержалась от вопросов: