— Она сама мне сказала. Только что! Ты забываешь, что я ее лучшая поруга! Возразить было нечего. — Дай мне время, сестра, — сказал он после долгого молчания, — я должен привыкнуть к этой мысли. Она развернулась и пошла к двери. Белое платье ее мелькнуло в солнечных лучах ярким пятном, и Фредерик зажмурился, а потом часто заморгал, почувствовав, что от яркого света на глаза навернулись слезы. — У тебя два дня, — услышал он голос Элис, — дамы скоро уедут в Париж. На музыкальном вечере мы должны представить тебя и твою невесту гостям. И этой невестой будет Аманда Винсен! ... Доминик сидел рядом с Мирабеллой в ярком красном автомобиле марки Бенц. И рука ее немного касалась его руки. Впервые за долгие годы он мог улыбаться с легким сердцем. Природа вокруг как будто ожила и перестала быть просто фоном, а черные глаза Мирабеллы, впрочем, достаточно обычные, казались ему самыми прекрасными глазами в мире. Ему хотелось сказать ей об этом, но напротив сидела Аманда, что-то весело щебетавшая. Ей нужно на почту? Он готов был осчастливить весь мир. Автомобиль въехал в город, и Доминик предложил Аманде сходить на почту, посмотреть, нет ли письма от отца. Та вспыхнула, а потом буквально выпрыгнула из автомобиля еще до того, как Доминик успел спуститься на землю и помочь ей. — Мы пойдем займем место в кафетерии и закажем пирожные, — сказал он, уводя Мирабеллу подальше от почты. Пусть Аманда сегодня тоже будет счастлива. Как он. Он рассказал Мирабелле о своей любви к Лили, а она... а она его не осудила. Хотя она последняя, кому он имел право такое говорить. Она ни словом, ни взглядом не показала упрека. Она положила свою руку на его, желая его утешить. Он помог ей сесть за столик и стоял за ее спиной, боясь, что Мирабелла увидит его дурацкую счастливую улыбку. В том, что он так тяжело и долго любил Лили нет ничего ужасного. И хоть за это, за ревность, за слежку, он не должен себя винить. Мирабелла не осудила его. Значит он не был виновен. Сев напротив Мирабеллы и любуясь ее движениями, поворотом ее головы, непокорными завитками волос, Доминик вдруг понял, что очень долго любил Лили. Очень долго. Но больше он ее не любит. Глава 17, В которой Рембрандт оказывается на своем месте Доминик... — она стояла прямо перед ним и серебристое платье сияло в свете звезд, — Доминик, я не понимаю, почему Рембрандт еще не занял свое место в галерее. Я просила уже давно вернуть его на место. Он резко обернулся. -Ты не догадываешься? У меня нет денег. И не будет. Поэтому и Рембрандта не будет тоже. -Будет. Она подошла ближе, провела рукой по его щеке. -Возьми денег у жены. Вон она как развернулась. Автомобили накупила, дорожки отсыпает. У нее хватит и на картину. -На картину надо больше денег, чем на все эти автомобили, — сказал он тихо. -Но у нее есть. -Я не буду брать денег у Мирабеллы, — он отстранился. Она рассмеялась и снова подошла к нему, теперь проведя рукой по его плечу. -Доминик, — на лице ее была улыбка, — мне совершенно все равно каким образом появился на стене картина. Я прошу тебя, поспеши. Мое терпение скоро закончится. Твой наследник должен иметь все, что ему полагается по праву. Губы ее коснулись его губ легким почти незаметным поцелуем. Он отпрянул, будто она обожгла его чем-то горячим. -Хорошо, — глаза его вспыхнули, — уходи. Она отступила, звонко смеясь. -Доминик, ты такой милый. Я все же надеюсь, что ты скоро покинешь этот мир, как и планировал. От черты тебя отделяет только Рембрандт... -Пока моя сестра не выйдет замуж, я буду надоедать тебе своим видом. Так что не надейся так быстро от меня избавиться. Он развернулся и быстро пошел к замку. А за его спиной все еще звучал ее звонкий серебристый смех. ... — Вы уверены? Мирабелла резко встала, а за ней вскочила Сибилла, которая сидела рядом с ней на балконе за маленьким столиком, где они пили чай. — Что значит украл? — Сибилла была бледна, и глаза ее испуганно метнулись к Мирабелле. Перед ними стоял пожилой человек с седыми бакенбардми. Месье Брабен, мэр соседнего города. — Вот поэтому я сам и решил приехать к вам, мадам, — он переводил глаза с одном женщины на другую. Сибилла вцепилась в спинку стула и казалось, лишится чувств. Мирабелла сдвинула брови, вспомнив сапфировое колье и драгоценности Аманды. — Вы правильно поступили, господин мэр, — Мирабелла протянула месье Брабену руку, которую тот с поклоном поднес к губам, — присаживайтесь и выпейте с нами чаю. Мадам де Ла Кретье, прошу вас, поухаживайте за господином мэром.