– Я парнишку, который явился на Петровку, тоже послал, – заметил Лев. – Дважды. А он все равно не ушел. С той же самой интуицией и телефонным разговором. Вот вроде бы вы с ним по фактам равны, а стержень-то у него покрепче будет. Странно. – Что тут странного? Люди разные. – То и странно, что вы уже полжизни прожили, а он только-только в игру вступает. – Потому и усердствует. Наивно полагает, что сможет систему под себя подмять, – заявил Монин. – Нет уж, увольте! Я в такие игры лет десять как не играю. – И тем не менее только благодаря тому, что он в эти игры играет, мы сейчас сидим здесь, – ответил Гуров. – Похоже, пришло время говорить правду, Иван, – подытожил Крячко. – Давай выкладывай все, что знаешь про смерть Волкова. Монин еще с минуту думал, потом махнул рукой и приступил к рассказу. Проблемы у Волкова с бизнесом и правда были. И не только у него, как выяснилось позже. Все шло ровно практически до самой смерти Волкова. Он занимал крепкую нишу в бизнесе, имел обширную клиентуру в области и был доволен жизнью. На городские прихваты лапу не накладывал, сбытчиков металла у конкурентов не переманивал. Одним словом, довольствовался тем, что имел. Но за пару недель до его смерти ситуация изменилась. Монин интуитивно это почувствовал, так как своими проблемами Волков делиться с ним не посчитал нужным. А что проблемы появились, ему, Монину, и говорить не было нужды. С Волковым он сотрудничал не первый год и все его так называемые настроения знал назубок. Обычно приветливый, словоохотливый Волков вдруг стал угрюмым, вспыльчивым и вообще каким-то дерганым. Видимых причин для смены настроения Монин не знал. Заказы шли ровно, в соответствии с сезоном. Жены, которая могла бы создать проблемы, у Волкова не было. Детей, соответственно, тоже. С подружкой, насколько знал Монин, у Волкова голяк образовался месяцев шесть назад. Как он с Фаиной расстался, так один и кантовался в своей нехилой квартирке. Фаечка, как за глаза звал ее Монин, Волкова бросать не собиралась. Возможно, она даже искренне любила его. Насколько ей позволяла любовь к самой себе, надо полагать, но все же любила. Она и ухаживать за ним не отказывалась. И завтраки готовила, и одежду стирала, и вообще любую его идею готова была поддержать. Монин полагал, что жил бы Волков со своей Фаечкой долго и почти счастливо, если бы не ее неистребимое желание иметь штамп в паспорте, в котором тот ей неизменно отказывал. Фаечка нашла того, кто во Дворец бракосочетания не побоялся пойти, и Волкова все же бросила. Истинная причина непривычной нервозности Волкова вскрылась за неделю до его смерти. Нет, вскрылась – неподходящее слово. Скорее обозначилась. По крайней мере, для Монина. В тот день Волков сидел в своем кабинете в цеху по переработке металла. Монин пришел к нему с текущими вопросами и застал за телефонным разговором. Он сразу понял, что в его присутствии продолжать разговор Волков не хочет, но к тому моменту накал его любопытства дошел до такой стадии, когда не особо смотришь на желания окружающих. Волков взглядом дал понять, что желает остаться один, а Монин сделал вид, что намека не понял. Уселся на стул чуть в стороне, вроде как из вежливости, чтобы впечатление, что он подслушивает, не создавалось. Волков недовольно поморщился, но выгнать Монина из кабинета почему-то не решился. Так Монин узнал, что проблемы у него все же есть. Из отрывочных фраз он понял, что речь идет о новых поставках металла. Обсуждали рыночные цены на тонну черного металла. Вернее, спорили о ее актуальности. Волков выглядел недовольным, да и оппоненту телефонному открыто заявил, что идея ему не нравится. Даже слово «мошенничество» употребил. Гуров попросил попытаться воспроизвести фразу дословно, но Монин не смог. Вроде что-то типа: план этот – не что иное, как мошенничество. Или нечто подобное. Сначала Волков пытался отстаивать свою позицию, но оппонент его не слушал. Волков начал злиться, а фразы его звучали так, будто тему эту он обсуждает не в первый раз, причем с этим же собеседником. Спустя пять минут он заявил, что по телефону эту тему не перетереть, и звонивший назначил встречу. Волков дал отбой, велел Монину разбираться с текучкой самостоятельно и выскочил из кабинета. Вернулся спустя два часа. Злой как черт. Монин его в коридоре перехватил, так как вопрос, по которому он приходил, без одобрения Волкова решить не смог. На этот раз тот его выслушал, но был чересчур рассеян, чтобы дать дельный совет. Свое отсутствие прокомментировал так: конкурентам совсем «башню» снесло, возомнили себя крутыми воротилами от бизнеса, а на самом деле все их планы из разряда Остапа Бендера. Кого имел в виду Волков, Монин мог только догадываться. Своими догадками поделился и с полковниками. Конкурентов у Волкова было человек восемь-десять, но Монин выделил только четверых. Почему именно четверых? Да потому, что в записной книжке Волкова на день смерти с тремя из них были назначены встречи. Четвертый же просто никогда доверия у Монина не вызывал. Скользкий тип, непредсказуемый. – Сами видите, пользы от моих догадок немного, – подвел он черту. – Потому и не сунулся к вашему Лысову. А с чем соваться? Волков на конкурентов по телефону орал, что они, мол, зарвались? Сходил на встречу неизвестно с кем, а после места себе неделю не находил? Встречи назначил тем, с кем скандалил накануне? Да ерунда это все. Нечего мне было Лысову предъявить. – Но ведь сам-то ты считаешь, что смерть Волкова не несчастный случай? – спросил Крячко. – Думаю, да, – после долгой паузы признался Монин. – Грохнули его конкуренты. Убей, не пойму, за что, но грохнули. Видимо, серьезным людям он дорогу перешел. Волков ведь по сути идеалист, хоть и бизнесмен. Вранья не терпел, жульничества на дух не переносил. Может, замутили что конкуренты и его в эту бадягу втянуть пытались. Другого предположения у меня нет. – Давай-ка для начала перепишем твоих конкурентов, – предложил Стас. – А там видно будет, есть ли польза от твоих знаний или нет. Монин начал диктовать. На третьем имени Крячко замер с ручкой в руках, а Гуров аж с места приподнялся. – Кого-кого вы назвали? – едва сдерживаясь, спросил он. – Сергей Якимушкин, – повторил Монин. – Это один из партнеров фирмы «СтальСплавСбыт». Спорные вопросы всегда он решал. Второй, Паршин Олег, тот по бухгалтерии и по бизнес-планам работал, а все, что касалось внешних сношений, за это у них Якимушкин отвечал. А чего это вы так переполошились? – Имя человека, смерть которого мы сейчас расследуем, Олег Паршин, – с нажимом произнес Гуров. – Паршин? Умер? – Монин побледнел. – Так вот оно что! Ну дела! Минут пять он качал головой, повторял фразочки типа: «кто бы мог подумать», «вот это поворот» и им подобные. А потом заявил, что, если потребуется давать показания в суде, он от своих слов откажется. Ничего не слышал, никаких конфликтов у Волкова с конкурентами не было, и вообще он не при делах. И никакие увещевания Крячко на него уже не действовали. Имя последнего конкурента и то пришлось у него чуть ли не силой выбивать. Фамилию назвал, адрес конторы, а потом заявил, что гостям пора и честь знать. От Монина Гуров вышел в задумчивом состоянии. С одной стороны, помощник Волкова убежден, что смерть его партнера на несчастный случай не тянет, с другой же стороны, от слов своих в любой момент отказаться может. Ситуация не намного лучше, чем с Иноземцевым. У того – одни предположения, у этого – глухой отказ. На что опереться? Не на что. Свои сомнения Гуров высказал Крячко. Тот вынужден был с ним согласиться. Труп есть, а состава преступления как не было, так и нет. И куда двигаться дальше, непонятно. Ну, обработают они список, составленный у Монина. Получат те же неопределенные намеки и предположения. И это в лучшем случае. Монин высказал мысль, что Волкова конкуренты грохнули. Если это так, то глупо надеяться, что сами они об этом столичным операм расскажут. Прижать бы их, да нечем. На руках у оперов только подтвержденная связь Паршина и Волкова, но это они и раньше знали. То, что с Волковым накануне смерти встречался не Паршин, а Якимушкин, ничем им не поможет. Адрес Якимушкина у них есть, а вот самого его где искать, все еще неизвестно. – Ладно, Лева, прорвемся. На понт возьмем, может, кто и проговорится. – Товарищи полковники, куда едем дальше? Вопрос прозвучал откуда-то из-за спины. Гуров и Крячко одновременно оглянулись. Метрах в пяти от машины стоял лейтенант Обыденнов, про которого опера благополучно забыли. А тот, изнывая от вынужденного безделья, решил прогуляться до местного магазина. В правой руке он держал фирменный пакет, из которого торчал французский багет и горлышко от бутылки с лимонадом. Пакет казался тяжелым и объемным, видимо, одним хлебом Обыденнов не удовольствовался. – Здорово, лейтенант! А мы про тебя совсем забыли, – честно признался Крячко. – Вот был бы номер, если бы мы без тебя уехали. – Это вряд ли, товарищ полковник. Я за машиной следил, – заявил Обыденнов. – Так куда едем дальше? А может, хотите перекусить? Я тут харчем разжился. – Проголодался? – Есть немного. – Ладно, прыгай на заднее сиденье, там похарчуешься. Рассиживаться нам некогда. Четыре места нужно посетить. Обыденнов уселся на заднее сиденье, Крячко пристроился рядом. Гуров сел за руль, назвал три адреса, чтобы Обыденнов мог грамотно выбрать маршрут. Лейтенант сориентировался быстро. Первым в списке оказался некий Дмитрий Шилов, так как его контора располагалась всего в трех кварталах от дома Монина. Лев завел двигатель, свернул на центральную дорогу, и через десять минут они были на месте. Глава 5 Разговор с Шиловым вышел совсем коротким. Напарники застали его в дверях конторы, тот как раз собирался на встречу, поэтому цель визита пришлось объявлять прямо у порога. Услышав, что опера интересуются покойным Волковым, Шилов удивился. С чего вдруг к делу годичной давности полиция вновь интерес проявила? И сразу заявил, что ничем помочь не сможет. Волкова знал постольку-поскольку, дружбы с ним не водил и в его дела посвящен не был. Гуров напомнил, что в день смерти Волкова у Шилова была назначена с ним встреча. Отрицать этого Шилов не стал. Да, встреча состоялась. В кафе «У Карима». Заняла минут пятнадцать, ровно столько, сколько потребовалось на то, чтобы расправиться с парой чебуреков. О чем шла речь? О бизнесе. Волков предлагал купить его бизнес, но Шилов отказался. Что значит купить бизнес? Перекупить базу сбыта, то есть всех поставщиков лома черного металла, которые работали исключительно с Волковым, забрать себе. Почему отказался? Цену Волков заломил негуманную. Думал, на дурняка прокатит, но Шилов в этом бизнесе не первый день, цены знает. Да и зачем тратиться? Раз Волков бизнес продает, значит, нет денег платить поставщикам. А раз так, то они и сами от него уйдут. Шилов ставки чуть ниже сделает, вот вам и новая клиентура. Причем без каких бы то ни было вложений. А что к другим уйдут? В этом Шилов сомневался. Кроме него, у Волкова еще два серьезных конкурента на тот момент были, и оба жадные, как Скрудж МакДак. Уж у них Шилов точно цену перебьет. На вопрос, где Шилов находился в ночь смерти Волкова, тот усмехнулся, но комментировать не стал. Сказал, что с семьей за город выезжали. У друзей вечеринка в дачном поселке проходила. От поселка до города километров пятьдесят, вечеринка закрытая, а дачный поселок под охраной. На въезде все машины регистрируются, да еще и камера стоит, так что какие бы мысли ни посетили оперов, Шилова они в них никак вписать не смогут. Название поселка, адрес и фамилию друзей Гуров записал, а вот Шилова пришлось отпустить с миром. Крячко даже обсуждать встречу не стал. «Пустышка», она и есть «пустышка». На второго конкурента времени ушло чуть больше, но пользы от встречи полковники снова не получили. В отличие от Шилова, Михаил Семибратов расшаркивался перед представителями органов как хороший лакей перед барином. И в кабинет под руку провел, и чай-кофе навязал, и секретарше указание дал, что в ближайшее время его ни для кого нет, кто бы ни спрашивал. Одним словом, всячески старался показать, что готов к сотрудничеству. О Волкове сокрушался минут пять. Такой человек был, такой человек! Жаль, ушел слишком рано. Сколько добрых дел мог бы успеть сделать. Крячко не выдержал первым: панегирик Волкову его утомил буквально в первую же секунду, но для приличия он все же дал Семибратову время высказаться. Однако похвалы затянулись, и Стас решил, что пора вмешаться. – Все это чудесно, Михаил, но нас интересует ваша встреча с покойным накануне его смерти, – жестом останавливая поток слов, проговорил он. – Встреча накануне смерти? – Семибратов аж в лице изменился. – Помилуйте, кто вам сказал такую чушь? Я и Волков? Нет, мы и не думали встречаться. Скорее всего, кто-то что-то напутал, и к вам попала неверная информация. – А что это вы так разволновались, любезный? – вкрадчиво спросил Крячко. – Раз не встречались, так и волноваться не о чем, верно? – Что я так разволновался? Да как же не волноваться? – засуетился Семибратов. – Человек умер при странных обстоятельствах, полиция интересуется последними днями его жизни, и тут вдруг всплывает, что некто встречался с покойным прямо накануне его смерти. Так и до обвинений недалеко. – И в чем же мы хотим вас обвинить? – В чем хотите обвинить? Да в чем угодно! В том, что скрыл от следствия факт встречи. В том, что раньше полиции узнал о смерти конкурента, а сообщить не захотел. В том, что имею какое-то отношение к его смерти, наконец! – А вы имеете какое-то отношение к его смерти? – Этот вопрос задал уже Гуров. – Имею ли я отношение к его смерти? – У Семибратова оказалась дурная привычка, прежде чем ответить, повторять вопрос собеседника. Привычка эта утомляла. – Помилуйте, господа, я же вам говорю: никакого отношения к делам Волкова я не имею. Да, мы общались время от времени. А как не общаться, если один и тот же бизнес в одном и том же городе ведем? Без личного общения не обойтись. У меня помощников нет, все сам везу, поэтому и встречи с конкурентами на мне. Это Волкову хорошо, у него помощник имеется, а у меня все в одних руках. – Так что же вы себе помощника не заведете, раз без него так плохо? – Почему помощника не заведу? Дорого это, – нехотя признался Семибратов. – Помощнику заработную плату платить нужно или в компаньоны брать, а у меня бизнес не настолько прибыльный, чтобы еще с кем-то делиться. – И все же с Волковым вы в день смерти встречались, – повторил Крячко. – И это не сплетня досужих кумушек, как вы предположили, а подтвержденный факт. Нам и причина встречи известна. – Известна причина встречи? Не понимаю, о чем это вы? – Не понимаете? А вот мне сдается, что вы меня прекрасно поняли. – О боже, вы про кафе? – Семибратов с шумом выдохнул, изображая облегчение. – А я-то подумал, что вы про ночь говорите. Да, в обед мы с Волковым встречались. Кафе «У Карима». Там еще такие пироги подают, пальчики оближешь. Волков, правда, есть не стал, да и встреча длилась не больше десяти минут, мне даже пришлось просить, чтобы остатки пирога с собой упаковали. – Цель встречи? – оборвал Семибратова Крячко. – Цель встречи? Простая цель. Волков бизнес решил продать, искал покупателя на базу сбыта. – И вы, конечно, отказались. – Слова Гурова прозвучали как утверждение. – Отказался? А как вы догадались? – Гуров у нас ясновидящий, – съязвил Крячко. – И почему же вы отказались от предложения Волкова? Цену заломил? – О, вам и это известно? – От удивления Семибратов даже вопрос повторить забыл. – Да, так все и было. Слишком круто Волков завернул. Я понимаю, когда бизнес ко всем чертям летит, хочется побольше навариться, но ведь и мы не дураки. Предлагал бы лохам с улицы, было бы понятно, а тем, кто в этом бизнесе не один год крутится, цену ломить? Это верх наглости. – Помимо вас, на кого еще Волков с этим предложением выходил?