25 Тео Усаживаясь в машину, Тео не может перестать думать о своем разговоре с Ларри. Ветровое стекло усыпано цветами вишни, как конфетти, и он включает стеклоочистители, хотя они не захватывают те лепестки, которые собрались в желобке над капотом. Молодая женщина обвинила его отца в сексуальном насилии – и умерла менее чем через год. Тео включает зажигание и возится со спутниковым навигатором, чтобы ввести свой домашний адрес. Он уже собирается отъехать от бордюра, когда видит, что к нему спешит Ларри, и опускает окно. – Я вспомнил ее имя. Той женщины, которая обвинила твоего отца. Ее звали не Сандра, а Синтия. Синтия Парсонс. Ей было двадцать три года. Двадцать три… Тео не думал, что можно чувствовать себя еще более дерьмово из-за всего этого. Он благодарит Ларри и машет рукой на прощание, наблюдая, как фигура старого врача становится все меньше и меньше в зеркале заднего вида, пока машина не сворачивает с улицы. И вдруг испытывает прилив жгучей ненависти к своему отцу. Крепко сжимает руль, представляя, что искусственная кожа оплетки под его руками – это жилистое горло отца. Но потом ослабляет хватку. Жестокость – не его сильная сторона. Он адски зол на отца, но знает, что никогда не сможет причинить ему боль: если б он это сделал, то был бы ничем не лучше него. «Та женщина могла солгать». Эта мысль всплывает в его голове, и он хочет в это поверить – о, как сильно хочет! Но не может. Он думает об этой Синтии, пытавшейся добиться, чтобы ее голос был услышан в середине 1970-х годов, когда такие люди, как его отец, обладали всей полнотой власти. Если Тео откажется верить ей сейчас, он ничем не отличается от них. На какую-то безумную секунду он испытывает облегчение от того, что его мамы больше нет и она не сможет услышать об этом. Что бы она сделала, если б узнала? Хватило бы у нее сил оставить его? По радио звучит песня группы «Арктик манкиз» «R U Mine?», и Тео прибавляет громкость, пытаясь заглушить свои мысли. Что ему делать дальше? Нет смысла говорить об этом отцу. Непохоже, что тот вдруг раскроется перед Тео и признается во всем. Просто снова разозлится, а потом будет все отрицать и браниться… И тут в голову Тео приходит другая мысль. Если его отец способен на сексуальное насилие над кем-либо, то какие еще ужасные вещи он совершил? * * * Джен сидит в постели и смотрит «Друзей». По дороге домой Тео заехал в супермаркет, чтобы купить ей огромный пакет «Молтизерс», как и обещал, и ее глаза загораются, когда он входит в спальню, соблазнительно помахивая этим пакетом. Перед тем как переступить порог комнаты, старательно прогоняет с лица мрачность и нацепляет веселое выражение. – Идеально, – говорит Джен, и матрас приминается под ее коленями, когда она приподнимается и обнимает мужа за шею. Тот, не раздеваясь, забирается на кровать и ложится рядом с ней. – Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, когда Джен устраивается поудобнее и открывает пачку, засовывая горсть драже в рот. – Уже лучше, – бормочет она с набитым ртом, протягивая ему одну конфету. Тео качает головой. Джен ставит телевизор на паузу, хотя эту серию они оба видели много раз, и это одна из любимых серий Тео – в ней девочки проигрывают мальчикам квартиру в споре. Джен, наверное, могла бы процитировать эту серию дословно. Комфортный сериальчик, как выражается сама Джен, – и она права. От Тео не ускользает, что это серия, в которой Фиби узнает о своей беременности. – Ну как? – спрашивает Джен, прожевав конфеты. – Как все прошло? – В ее глазах мелькает беспокойство. – У тебя грустный вид. Он пожимает плечами. – Я не очень хороший актер, да? – Что сказал Ларри? – Привел еще одно доказательство того, что мой отец – полная и беспросветная сволочь. Не то чтобы я нуждался в доказательствах… – Ох, милый… Тео смотрит на Джен, свою сильную красивую жену, и у него вдруг пропадает всякое желание говорить ей об этом. Он не хочет, чтобы при взгляде на него она вспоминала, что он – родственник человека, способного на столь невыразимую мерзость. Он не хочет омрачать то, что у них есть: их невинную, незамысловатую жизнь в викторианской квартирке, с мечтами о детях и собаках. Тео снова думает о фотографиях на стене в прихожей Ларри Найта, о будущем, которого он так отчаянно хочет для них с Джен и их нерожденных детей, и о призраке своего отца, угрожающем все это омрачить. Но он не может скрывать это от нее. Он не желает быть мужчиной, который скрывает что-то от своей жены. Он не такой, как его отец. Он расскажет ей все. * * * Позже, когда они лежат, обнявшись и поедая шоколад, и дают друг другу обещания, что не позволят грехам его отца разрушить их жизнь, у Тео возникает идея. – Я думаю, нам нужно поехать в Уилтшир. Встретиться с людьми, которым принадлежит тот коттедж. Мой отец почему-то интересуется кем-то из них. Мне нужно знать почему. – Ты уверен? – спрашивает Джен. – Может быть, лучше оставить прошлое в тайне? Тео спускает ноги с кровати и теперь сидит на краю спиной к жене. – Я просто не могу. Он чувствует, как ее рука ложится ему на плечо. – Это из-за твоей мамы? Тео поворачивается, чтобы посмотреть на нее. – Я все думаю о том дне, когда она умерла. – И что не так? – Это был несчастный случай. Так все говорили. Но что, если он что-то сделал с ней? – Например? Толкнул ее? – Однажды он столкнул меня с лестницы. – Ох, милый… – Я рассказываю это не для того, чтобы ты меня пожалела. Джен убирает с лица прядь волос, окрашенных в «клубничный блонд». – Я думаю, ты ошибаешься. Ты говорил, что твой отец был на работе, когда это случилось. – Я просто не могу перестать думать о том, что он мог толкнуть ее и уйти на работу, как будто ничего не произошло. Ты же знаешь, каким отец бывает в ярости. Может быть, он не хотел этого делать. А потом притворился, что нашел ее, когда пришел домой. Она… – Голос Тео срывается, и он в смятении умолкает. Он не плакал с тех пор, как умерла его мать. – Она была мертва уже несколько часов к тому времени, как он вернулся домой, сказали тогда в полиции. Но если отец способен напасть на женщину в тот момент, когда должен был ее осматривать, если он способен толкнуть ребенка и ударить мою маму… – Тео думает о Синтии Парсонс, покончившей с собой. Ларри сказал ему, что она спрыгнула с крыши многоэтажной парковки. Нет никаких сомнений: его отец несет ответственность за ее смерть, даже если в действительности он не толкал ее. Джен поглаживает его по спине. – Ты не должен думать такое, милый, – мягко говорит она. – Ты сам сказал, что смерть твоей матери сокрушила его. Я знаю, что у твоего отца был – и есть – нелегкий характер, но его работа была очень напряженной, и, к сожалению, он вымещал свое раздражение на тебе и твоей маме. Но я не сомневаюсь, что он всегда любил вас обоих. Тео кивает, в горле у него стоит комок. Он помнит шок и опустошение на лице отца в тот день, когда это случилось. – Теперь, когда я узнал о Синтии, это меняет… все. Они молчат, Джен все еще гладит его по спине. Затем она заявляет: – Поедем. Поедем в Уилтшир и поищем этих людей. И если они не смогут пролить свет на эти тайны, что ж, мы хотя бы хорошо проведем выходные. Я думаю, нам обоим это нужно, правда? 26 Саффи Выпроводив детективов за дверь, я звоню маме, но сразу попадаю на автоответчик. Я не оставляю сообщения. Она обещала позвонить мне по дороге домой, а сейчас еще нет пяти вечера. Интересно, был ли продуктивным ее обед с папой и удалось ли ей узнать адрес Алана Хартолла? Она сказала, что сообщит мне о своих планах. Типично для моей мамы… Надо же быть такой взбалмошной, чтобы даже не подумать о том, что мне хотелось бы знать, когда она вернется! Я сижу за своим столом, когда до меня доносится стук. Подхожу к входной двери и выглядываю через стекло. По ту сторону двери стоит нарядно одетая женщина в блузке в горошек. Я приоткрываю дверь. – Да? – Саффрон Катлер?