— Секундочку, — попросила женщина. Послышалось шуршание, будто листали страницы. — Ресторан «Новые Черёмушки» в шестнадцать ноль ноль. Вас устроит? — Вполне, — пробурчал Ткачёв и повесил трубку. — Ещё бы знать где этот ресторан… Ткачёв приехал в ресторан в дурном расположении духа — сегодня работа совсем не клеилась, ранение Жевнова не было пустяковым, да вдобавок разболелась голова. А тут ещё швейцар на входе вручил генералу букет из роз. — Просили передать, — сказал швейцар, пожимая могучими плечами. Администратор проводил генерала до столика. — Цветы поставить в вазу? — Что? — не понял Андрей Викторович. — А, да, конечно… Администратор ушёл, а к столику подошла маленькая изящная женщина в элегантном платье. Она улыбнулась Ткачёву умело накрашенными губами и прошептала: — Вам привет от Хмеля. Андрей Викторович не сразу сообразил, что женщина назвала пароль, и какое-то время удивленно её разглядывал. — Генерал, приходите в себя, — попросила она. — Мы будем обедать, или в гляделки играть? Ткачёв, наконец, понял кто перед ним и засуетился. Принесли вазу с цветами, напитки и закуски. — Что вы хотели? — женщина умело расправлялась с салатом. — Мне нужен человек. В некотором роде аналитик по взаимоотношениям в высших эшелонах власти. Для консультаций. Она глотнула из бокала клубничный напиток. — Как скоро? — Вчера… Женщина кивнула. — Что-то ещё? Ткачёв приподнял ладонь, будто говоря: «Пока нет». Она доела салат и промокнула губы салфеткой. — Пойду, попудрю носик. А вы расплатитесь и уходите. Спасибо за обед. После её ухода генерал позвал официанта: — Счёт, пожалуйста! Расплатившись, Андрей Викторович подумал, что Хмель получит от связного задание и сам выйдет на генерала, когда консультант будет найден. Утром так и получилось. «Волгу» Ткачёва остановил постовой ГАИ на въезде в Москву. Лейтенант учтиво поздоровался и показал на заднее колесо. — Твою же мать! — ругнулся Пал Палыч и принялся менять спущенный баллон. Ткачёв вышел из машины под мягкий падающий снег и услышал: — Сегодня в шесть вечера. Есенинский бульвар, дом пять, квартира пять… Андрей Викторович провёл день в торопливом ожидании. Лиза пару раз попыталась попасть ему на глаза, чтобы продемонстрировать обновку, но генерал не придал ей ни малейшего значения, полностью поглощенный в дела. В шесть вечера он отпустил Трофимова возле Есенинского бульвара, вручив старшине пакет с апельсинами для Жевнова. — Пал Палыч, поезжайте к лейтенанту. До дома я сам доберусь… позже… Чем нравился Трофимов Ткачёву, тем, что не задавал лишних вопросов и не настаивал. Андрей Викторович нашёл дом и поднялся на второй этаж. Позвонил в дверной звонок. Дверь ему открыл Хмель. — Заходи, Викторыч, — и на вопросительный взгляд генерала, спешно ответил. — Тут живёт старичок, который тебе нужен. Зовут его Гурам Ефимович Толь. Личность, тебе скажу, весьма интересная. Ну, ты сам все увидишь… В гостиной однокомнатной квартиры, за круглым деревянным столом, сидел маленький старик и размеренно поедал торт «Вацлавский» прямо из коробки, запивая чаем из литровой алюминиевой кружки. — Ну-с, — старичок отодвинул коробку на середину стола и сделал большой глоток чая. — О чём говорить будем? Ткачёв откашлялся в кулак. — Гурам Ефимович, не расскажете нам о взаимоотношениях в Кремлёвской элите? Толь причмокнул губами и прищурился на генерала. — Слишком размыто ставите вопрос, эээ… — Андрей, — подсказал Ткачёв. — Андрей, уточните вопрос. О взаимоотношениях в Кремле я могу говорить бесконечно. Старик хихикнул. Генерал призадумался. Обстановка и сам старик выглядели как-то нереалистично. — Смелее, Андрей, — Толь потянулся к коробке. — Если Гурам будет кушать тортик, то он не скажет ни слова. Ткачёв поторопился. — Расскажите нам, что происходит в отношениях членов Политбюро ЦК за последние пять лет. Старик вынул белую салфетку из-за воротника клетчатой рубашки и деловито поправил черный галстук-бабочку. По его словам происходило следующее. Кремлёвская элита состоит из трех групп, постоянно соперничающих между собой за влияние на Брежнева. «Группа Щелокова» в последнее время стала слишком наглеть и набирать на заседаниях Политбюро все больше голосов. Щелоков, имея связи в МВД союзных республик, активно сближался с тамошними первыми секретарями ЦК. Андропов со своей группой таких связей не имел, поскольку КГБ республик полностью контролировалось партийными функционерами. «Группа Суслова» находилась в тени противостояния Щелокова и Андропова, но сам «серый кардинал» КПСС имел на Брежнева огромное личное влияние. Стоит заметить, что решения в Политбюро не принимались Брежневым единолично. Сложившаяся за шестьдесят лет партийная система власти не признавала единоличных решений. Да, такой лидер, как Иосиф Сталин, мог иногда навязать политбюро «своё» мнение, но без одобрения всех членов, даже такое мнение не проходило. В своё время за это поплатился Никита Хрущев, начавший пренебрегать коллективным мнением членов Политбюро. Леонид Брежнев в последние годы сильно сдал. У него не уже не было такой харизмы лидера, и с трибуны к народам СССР обращался больной старик, чуть ли не теряющий при разговоре свою челюсть. В кулуарах пошли разговоры о замене Генерального секретаря. Министр Щелоков на этот пост активно выдвигал Медунова, который нравился и Брежневу. Но против Медунова был Андропов при «активном» молчании Суслова, а последний хотел выдвинуть на пост Генсека Черненко. Получалось, что некого общего мнения в Политбюро не было. Ещё больше возникло противоречий среди членов Политбюро после инициированного Андроповым расследования в связи со злополучным «убийством на Ждановской», и громким арестом Медунова и Бородулиной. То есть, по кандидатуре на пост Генсека возник вакуум. Хотя, набравший силу Андропов, приближал к Кремлю малоизвестного Горбачёва. — По моему мнению, такая ситуация слишком опасна, — многозначительно сказал Гурам Ефимович. — Этим могут сполна воспользоваться враги СССР. Как попытались воспользоваться во времена Хрущёвской «оттепели». — И каким образом? — подводил старика к нужной теме Ткачёв. — Сразу видно, что вы человек из милиции, — надул губы Толь. — Хотя и в самом Комитете не все последуют за Юрием Владимировичем. Поздно вы спохватились… Ой, как поздно! — Но побороться-то можно? — с едва уловимой насмешкой спросил генерал, но услышал неожиданный ответ. Вернее, вопрос: — А ради чего?.. Андрей Викторович молчал. — Вооот! — многозначительно поднял палец Толь. — Идеи нет! Никогда не уживутся на планете две системы — коммунизм и капитализм. А ведь какие шансы были у коммунизма! Но всё запороли! — Поясните. Что запороли? — Зачем Никитка вывел наши войска из Австрии? Это ведь такой плацдарм был! Рядом Италия, Швейцария… До Мюнхена рукой подать. А что получили? Столкновения в Венгрии и Чехословакии… Да что говорить! Китай против себя повернули! Ради чего? Ради поездки Хруща в Голливуд?! Чтобы он с трибуны в ООН тапком стучал?! Андрей Викторович поспешил успокоить разгорячённого старика. — Обождите, Гурам Ефимович. Прежние ошибки уже не исправить. Сейчас-то что может быть? Толь натянул салфетку на шею. — А ты сам подумай, Андрей. Вот, возьми, и подумай. Информацию, что ты просил, я тебе дал. А что с ней делать, тебе и решать… Под удивленным взглядом Ткачёва старик с расстановкой доел торт. Хмель даже не обратил на это внимания. Агент стоял у окна, смотрел на снежную улицу в свете фонарей и задумчиво потирал небритый подбородок. — Я не совсем понимаю, Викторыч, темы прошедшего разговора, — Хмель вёл «Жигули» по пустынной улице. — Зачем я выдергивал Гурама на конспиративную квартиру? То же самое и я мог тебе рассказать… — Я и сам не пойму, — махнул рукой Ткачёв. — Вчера Андропов поставил задачу, а я тыркаюсь, как слепой котёнок. Такое ощущение, что меня выбросили в море и сказали — выплывай. А не выплывешь, так и хрен с тобой! — Знакомо, — невесело усмехнулся Хмель. — Такие правила игры в конторе. — А мне каково?! — бубнил Андрей Викторович. — Группу, видишь ли, надо создать… Чтобы «раскрутить» преступное сообщество «Брежнева-Щелокова»! Так прямым текстом и сказано — пусть группа будет готова к решительным действиям. И где я возьму людей в группу?! Хотя…