Никаких следов от коробки с игрушками не было. И это вызывало у Наты искреннее недоумение. – Кроме вас с братом кто-нибудь еще был этой ночью в квартире? Говорить им про доставщика пиццы или не говорить? Подумав хорошенько, Ната решила промолчать. Во-первых, потому что не была уверена, что доставщик вообще был. А во-вторых, что бы это изменило? На всякий случай она прошла на кухню, заглянула в мусорное ведро. – Там игрушек нет. Мы смотрели. Но Ната хотела найти не игрушки, а остатки пустой коробки от пиццы. Если бы доставщик пиццы был бы реальным, а не являлся плодом ее воображения, то должна была остаться упаковка от той еды, которую заказал в ночи кузен. Но ведро хранило лишь остатки их собственного с Максом ужина и упаковки от суши, и ничего другого там не было. – У вашего брата, кроме вас, есть еще какие-нибудь родственники? – Из близких никого. Он у своих родителей был единственным ребенком и я тоже. Его родители умерли, мои тоже. – Жена имеется? – Макс не был женат, насколько мне известно. – Вы не очень часто с ним общались, раз отвечаете так неуверенно? – Последние два года после смерти его мамы, моей тети, мы совсем не виделись. – Почему? – Так… – А все же почему? Между вами произошла какая-то ссора? – Нет, ссоры не было. Наверное, Макс уже тогда начал употреблять эту «ангельскую пыль», просто при матери еще как-то держался. А как ее не стало, он пошел вразнос. Чтобы я ему не мешала жить, как ему нравится, он сократил общение со мной до минимума. – Вас это обижало? – Теперь уже нет. Теперь я знаю правду, понимаю, что он не мог поступить иначе. А раньше – да. Первое время я часто ему звонила, но натыкалась на нежелание общаться. – И обижались? – Ну, обижалась немножко, не без этого. – Судя по уцелевшим крохам обстановки, семья вашей тети была зажиточной. В квартире три комнаты, всюду сделан хороший ремонт. Кафель и сантехника итальянские, их ваш брат еще не сумел открутить и продать. – Наверное, со временем дело дошло бы и до этого. – А вам бы не хотелось, чтобы он разорял родное гнездо? – В этой квартире родился не только Макс. Тут родилась и я. И первые годы своей жизни я провела именно тут. Потом мои родители купили себе отдельную квартиру неподалеку, куда наша семья и перебралась. Но я все равно тут часто бывала. Бабушка забирала меня после школы, приводила к себе, кормила обедом, мы с ней делали уроки, потом я шла гулять. А вечером после работы меня забирали родители. – Значит, вся проданная вашим братом обстановка в какой-то мере была и вашей тоже? – Ну… я бы так не сказала. Конечно, были вещи, которые принадлежали еще бабушке, но были и те, которые покупали тетя Зоя с ее мужем. Муж у тети Зои работал на севере вахтами, он зашибал там хорошие деньги. – Но вам было обидно, что ваш брат так неуклюже распорядился оставленным ему состоянием? Фактически промотал его. – Конечно, обидно, когда хорошие вещи уплывают незнамо куда и к кому, – вздохнула Ната. Вот уже трижды полицейский упоминал о том, что она должна была чувствовать себя обиженной поведением Макса. И Ната где-то была даже согласна, но она все еще не понимала причины такому проявленному к ней сочувствию со стороны полиции. Но заблуждалась она недолго. Как недолго пребывала в убеждении, что сочувствующий вашему горю полицейский – это благо. Ната ушам своим не поверила, когда услышала: – А не вы ли подсунули вашему братцу такую порцию «ангельской пыли», которую он не сумел пережить? У Наты даже глаза выпучились: – Что? – Нет, а что вы так на нас вытаращились? Мы прекрасно понимаем ваши чувства. Ваш брат не хотел вас знать, вы чувствовали себя задетой и униженной тем пренебрежением, с которым он относился к вам. Потом вы узнали, что он употребляет наркотики. Это же позор памяти ваших родных, к которым вы испытываете такие теплые и нежные чувства. Да еще выясняется, что ваш брат распродал все фамильное добро, многое из которого вы имели полное право назвать своим. – Вы с ума сошли! Все было совсем не так! – А как? Вы пришли, увидели, что квартира совсем пустая, и поняли, что пора это прекратить. – Не стала бы я убивать брата ради каких-то там бабушкиных буфетов и теткиных ковров! – А ради самой квартиры? – Что? При чем тут квартира? Ее-то Макс еще не продал! – Он просто не успел это сделать. Но можете не сомневаться, сделал бы в самое ближайшее время. Ему постоянно нужны были деньги, и он добывал их всеми известными ему путями. – Но почему? Почему он был вынужден продавать вещи? Если вы говорите, что Макс торговал этой «пылью», он должен был получать хорошую прибыль. Секс, оружие и наркотики – вот три вещи, которые всегда продаются на ура и приносят прибыль тем, кто торгует. – Наркотики приносят прибыль лишь тем, кто сам их не употребляет. А ваш брат употреблял. И много. Денег, которые он получал от перепродажи, ему категорически не хватало. Сначала он тратил то, что оставили ему родители. Потом стал распродавать вещи. Вы застали последний этап. Очень скоро он продал бы и саму квартиру. А вы не могли и не хотели этого допустить. – Это было бы ужасно, останься Макс без крыши над головой, – согласилась Ната. – Но он мог купить себе квартиру поменьше. Уверена, он бы так и поступил. Не совсем же он был чокнутый. – Но вас-то это не устраивало. – Конечно, ничего хорошего в этом не было. Но почему вы так говорите, словно бы я могла что-то изменить? – Вы являетесь единственной близкой родственницей покойного и, следовательно, его наследницей. Вы единственная находились с ним в квартире, когда он умер. Именно с ваших слов мы знаем, как все произошло. И почему мы не должны думать, что это вы подсунули ему эту «ангельскую пыль» в таком количестве, что от ее употребления у него произошел спазм сосудов головного мозга, который его и убил? – Да потому что эта «пыль» имелась у Макса и без меня. И вы совсем больные, если думаете, что я стала бы убивать Макса! Ната была возмущена. А вот полицейским совсем не понравилось, что Ната назвала их больными. Они предупредили девушку, что за оскорбление лиц при исполнении можно получить срок. Но Нате было уже все равно. – Я вам докажу, что тут был кто-то еще! Этот тип притащил коробку с игрушками. И, наверное, вместе с ней принес и эту «пыль». Игрушки – это просто прикрытие, чтобы доставлять товар! – Допустим. Но если товар прибыл, то где он? – Максим не мог употребить его весь целиком? – Все полкило? Исключено! Вспоминайте, кто к нему приходил? – Я не знаю. – Может быть, ваш брат сам куда-то уходил? – Не могу вам этого сказать. Я спала. – Значит, посторонних в квартире не было? Только вы и ваш двоюродный брат, ныне покойный? Все верно? Ната подтвердила. Сначала она хотела рассказать про визит доставщика пиццы, который ей то ли померещился, то ли и впрямь приснился, но теперь окончательно передумала. К чему рассказывать о том, доказательств чему нет? Они не верят, что тут была коробка с игрушками. Не поверят и в доставщика, от которого ни следа не осталось. И к тому же полицейские считают Нату причастной к смерти Макса. А она не питала зла к своему непутевому родственнику. Полицейские были на ложном пути, так зачем еще сильней было путать следствие? Вряд ли доставщик пиццы забрал с собой коробку, полную игрушек из папье-маше. Разве что доставщик был вором. Или у Макса не нашлось денег, чтобы расплатиться за доставку еды. И коли ничего ценного в квартире не оставалось, то курьер в качестве оплаты и прихватил коробку с игрушками. Хотя и она сама стоила немного, а вещью была весьма объемной, унести ее было не так-то просто. Зачем было доставщику возиться с такой неудобной вещью? Если только… если только это был совсем не доставщик, а кто-то другой. Кто-то, кто следил за Максом, кто знал о прибытии к нему партии товара и кто явился за этим товаром, забрав его весь целиком. А коробку с игрушками прихватил для отвода глаз. И снова что-то не срасталось. Но Ната не могла сообразить, что именно. Слишком она была ошеломлена и подавлена. – Мы вас больше не задерживаем, – сказали ей полицейские. – Но не расслабляйтесь и из города никуда не уезжайте. В понедельник вас пригласят для допроса. И там же объяснят, когда вы сможете забрать тело своего брата. Сыщики завладели смартфоном Макса и не скрывали своего удовольствия, копаясь в нем. У них то и дело срывались довольные возгласы, и присутствие Наты только мешало им. Но она не торопилась уходить. При мысли, что ей сейчас придется возвращаться к себе домой, девушке стало не по себе. – Не знаю, имеет ли это отношение к тому, что случилось тут, – сказала она, – но меня вчера пытались похитить. Ответом ей был взгляд четырех недоумевающих пар глаз. – Я поэтому к Максу напросилась ночевать, что к себе домой ехать боялась.