– Возможно, мы вчера немного увлеклись, – смущенно произнес старичок. – Мы вас напугали, мое Дитя? – Есть такое. То есть не вы, а вот Разрушитель с белыми волосами… – Он слишком увлекся! Он такой! Видели шрамы на его лице? Он заполучил их, когда мы штурмовали вражескую крепость. Ров с крокодилами мы преодолели, накормив животных до отвала мясом с солидной порцией снотворного. Вал тоже был не проблема, защитники пытались кидать на нас сверху горящую паклю и лить кипящее масло, но у нас были специальные щиты, пропитанные огнеупорным составом. Но потом нас ожидала последняя преграда – сетка. На вид сетка и сетка, но, наученные горьким опытом, мы все перед ней остановились. Но мой друг всегда был слишком азартным. Он побежал вперед, попал прямо на сетку, по которой враг тут же пустил ток. И вот результат: все его лицо украсили шрамы. Ему еще повезло, что остался жив. – История происхождения шрамов на лице вашего друга чрезвычайно увлекательна. Но хотелось бы вернуться к Нате и к той тайне, которую вы должны ей поведать. Но старичок продолжал упираться: – Нет, вот так, на ходу я точно не могу этого сделать. Должен быть проведен хотя бы минимальный ритуал. Мы с другими Хранителями разрабатывали его не один день. Невозможно вот так, впопыхах, можно сказать, на коленке открыть вам тайну вашего происхождения. И стоял на своем, как ни уговаривали его друзья. Насилу договорились на компромисс. Сейчас они останавливаются в месте, которое укажет сам старичок, и там он вводит их в курс дела, насколько это возможно в данных обстоятельствах. – Ну что же, вижу, что другого выбора у меня нет. Если буду возражать, то с вас станется попросту от меня сбежать. А учитывая смерть вашего брата и то, что нынче Избранное Дитя осталось одно, рисковать я не имею права. Это было очень разумно. И все одобрили решение старичка. Остановиться он пожелал у шикарного ресторана в восточном стиле. У входа стояли два высоких столба, украшенных арабесками. Над входом был натянут плакат с витиеватой арабской вязью. – Ресторан «Старик Хоттабыч», – прочитал Саша. – Ну что же, зайдем! Старичок был тут явно не впервые. Он тут всех знал, и его все знали. И как заметили друзья, к старичку тут относились с подчеркнутым уважением. Кланялись при его приближении, а наиболее усердные так и вовсе падали ниц, простирая к нему руки, словно в молитвенном экстазе. – Какой-то очередной ваш розыгрыш? – подозрительно спросила Ната. – Эти люди просто демонстрируют вам свое почтение. – Мне? Кажется, они больше восхищаются не мной, а вами. – И вами, и мной. Раз вы пришли со мною, значит, частичка их восторга, который они испытывают при виде меня, падает и на вас – моих спутников и гостей. Все это было в высшей степени странно, но, как уже сказал Саша, странностей в этом деле хватало и без того. Так что друзья решили ничему больше не удивляться, а присесть за стол и выслушать наконец рассказ старичка. Но все оказалось не так просто. Старичок не успокоился, пока стол, за которым они сидели, не начал буквально ломиться от уставленных на нем чаш, блюд, тарелок и прочей посуды, наполненной самыми изысканными восточными деликатесами. И он не успокоился до тех пор, пока гости не отведали от каждого из блюд. – Пожалуйста, – умолял он Нату. – Хотя бы капельку! Крошечку! – Честное слово, я больше не могу. – Вам не понравилось? – огорчился старичок. – Если так, то я немедленно прикажу насадить главного повара на вертел! Ната перепугалась за жизнь повара и воскликнула: – Решительно все очень вкусно! – Что же, я доволен! Рад и счастлив это слышать. Если бы вы сказали нечто другое, то поставили бы меня в весьма затруднительное положение. – Почему? А-а-а! Я догадалась! Этот ресторан принадлежит вам? – Не мне, а вам. Ната решила, что старичок что-то не так расслышал, и повторила: – Ну да, я так и сказала – вам. – Нет. Ресторан ваш. Ната замолчала. Она решила, что старичок таким образом шутит, но не знала, как ей нужно реагировать. В конце концов она выбрала самый безопасный вариант и засмеялась. – Нет, серьезно. Ресторан принадлежит вам. Или будет принадлежать, как только вы вступите в права наследства. Ната подозрительно покосилась на старичка, а потом осторожно отодвинулась от него подальше. Она и прежде подозревала, что у дедули нелады с головой, теперь она в этом окончательно убедилась. Все-таки старичок был нездоров. Но с сумасшедшими не спорят, и она спросила: – И кто же мог оставить мне такое прекрасное наследство? – Это вы об этом ресторане? – сморщился старичок. – О, Избранное Дитя, ресторан – это так, баловство для души, сущая чепуха по сравнению с тем богатством, которое золотым дождем вот-вот прольется на вашу голову. Ната понимала, что в этой пьесе абсурда она играет незавидную роль круглой дурочки. Но мысль о том, что хоть на считаные минуты и в голове престарелого фантазера, но она может стать богата, так приятно ее грела, что она решила поддержать игру. Сделала огромные глаза, приоткрыла рот и всем своим видом дала понять, что ждет продолжения. И, кажется, угадала. – Хочу вас предупредить, Избранное Дитя, что человек, пожелавший вас облагодетельствовать, выбрал вас не случайно. Он приходился вам родственником. Вам и вашему брату, покойному ныне, увы. – Значит, наследство должно было достаться нам двоим? Мне и Максу? – Да. Но увы! Смерть вашего брата сделала вас единственной обладательницей огромного состояния. Ах, как жаль, что этого не слышит следователь. Вот бы он обрадовался! В полиции сочли Нату подозреваемой номер один в убийстве ее брата и всего лишь из-за несчастной трехкомнатной квартиры в кирпичном доме. А теперь, когда на горизонте замаячили золотые горы, подозрения полицейских должны были, нет, просто обязаны были перейти в уверенность. – И кто же оставил нам наследство? – Ваш дядя – Никитин Александр Васильевич, скончавшийся две недели назад при невыясненных обстоятельствах. И снова появлялся этот Никитин! Ната покачала головой. – Вы ошибаетесь. Да, я знаю, что у меня был дядя с таким именем, но он умер много лет тому назад. – Ваша семья хотела так думать. Ваша мать и ваша тетя сочли своего брата Александра мертвым, потому что иначе им было бы слишком сложно принять его живым. – Я вас не понимаю. – В конце восьмидесятых ваш дядя угодил под маховик советских репрессий в отношении частного бизнеса. Коммунистическая партия никак не хотела признавать за гражданами своей страны права трудиться не только на общее благо, но и на собственное обогащение. Всякое частное предпринимательство осуждалось, и весьма строго. – Да, я знаю об этом, но ведь это было страшно давно! – Ваш дядя оказался в числе последних, кого судили в СССР за экономические преступления. Всего спустя полгода прежний режим рухнул, но тюремный срок вашим дядей был уже получен. И ему даже пришлось отсидеть некоторую его часть. Вашему дяде еще очень крупно повезло, потому что статья, по которой он шел, была расстрельной. Ната прикинула, в СССР расстреливали исключительно предателей Родины и проворовавшихся директоров заводов, магазинов и торговых баз. Но чтобы человека расстреляли за экономические преступления, нанесенный им ущерб народному хозяйству должен был измеряться сотнями тысяч советских рублей. В стране, где машину можно было купить тысяч за десять – это были очень серьезные деньги. – Значит, дядя проворовался, и его посадили, – пробормотала она. – Что же, это укладывается в мои представления о том, что он был за человек. – А ваша семья решила, что иметь дело с уголовником они не хотят, и поспешила объявить его мертвым. – Что же, это многое объясняет. – Ваш дядя освободился, но не пожелал объявлять об этом. Он затаил глубокую обиду на сестер и родителей, которые не только не поддержали его в трудную минуту, но даже вовсе вычеркнули его из своей жизни. Однако время шло, он богател, а наследника, которому мог бы оставить свое состояние, у него так и не появилось. – Дядя не был женат? – Был. И трижды. – И у его жен не было детей? – Каждая супруга поспешила принести вашему дяде по одному ребеночку. – Так почему же вы говорите, что наследников нету? Эти дети умерли? – Живы и вполне благополучно здравствуют по милости вашего дяди, который не пожелал оставить своих бывших жен в бедственном положении и взял на себя заботу как о них, так и об их детях. – Не понимаю. Разве это были не его дети? – К сожалению, своих детей женщины рожали от других мужчин. Ваш дядя заказывал генетическую экспертизу, по результатам которой становилось ясно, что он в очередной раз стал жертвой обмана. Когда это случилось в третий раз, дядя сказал, что больше не желает связываться с женитьбой на очередной распутнице. У него есть племянник и племянница, которые и получат все, чем он владеет. – Но дети, даже если они были рождены не от дяди, но в законном браке, все равно являются его наследниками первой очереди. – Для этого, Избранное мое Дитя, и существует такая вещь, как завещание. Ваш дядя был в здравом уме, он оставил своим женам и их детям достаточное содержание, они до конца своих дней не будут ни в чем нуждаться, но основную массу наследства он оставил вам с братом. – А теперь мне одной, – пробормотала Ната, в голове которой проворачивались самые разные ситуации. А если предположить, просто так, для хохмы и всего на минуточку, что этот обаятельный старичок не врет, не разыгрывает ее, а говорит чистую правду. И тогда получается, что сбылась мечта Наты, она стала богата. И не просто богата, а очень и очень богата, если от того состояния, которое она унаследует, пасется еще шесть человек – три бывших жены ее дяди и три их отпрыска, а ему, то есть состоянию, ничего от этого не делается.