9 Что ж, значит, дом на колесах. И первый после известного всему человечеству случай чудесного воскрешения. Я еще раз проверил адрес, который узнал от Кристиана, затем посмотрел на солнце, стоящее над морем. Ноябрь. Самый недооцененный из всех месяцев года. Солнце, может, и не поднимается высоко, но, когда оно сияет с безоблачного синего неба, вот как теперь, его свет льется непрерывным потоком белого золота и шелка. В безветренные дни температура держалась комфортная и лучше всего подходила для любого занятия – хоть для строительства дома, хоть для пробежки. В небе еще не чувствовалось зимней строгости, а последняя осенняя влага успела испариться. Нагота деревьев не казалась окончательной – просто появилась прозрачность. Да, ноябрь, возможно, и понес долгосрочный репутационный ущерб – следует подчеркнуть, в основном эмоционального свойства, – но если обратиться к статистике и фактам, то это один из лучших месяцев года, во всяком случае по части финансов и производительности труда. Ноябрь был Лассе Виреном[1] среди других месяцев – казалось, ничто не может ему помешать стать победителем. Я знал, почему мне было никак не отделаться от этих мыслей. И старался не думать о том, что привело меня в кемпинг на морском побережье в Восточном Хельсинки. Юхани. Который сообщил, что поработает удаленно. Я не понял, что это значит, поскольку управляющий должен постоянно находиться на территории Парка. Ведь его задача – все время быть на месте и оперативно решать непредвиденные проблемы. В конце концов, именно управляющий целиком и полностью отвечает за то, чтобы все работало. Я одновременно и хотел, и не хотел услышать объяснение от Юхани. Миновав проходную кемпинга, я оставил за спиной здание ресепшена и повернул налево. Территория одновременно напоминала английский район таунхаусов и выставку туристического снаряжения. Узкие проезды, похожие на улочки, были уютными и ничем не отличались друг от друга, разве что номерами в названиях, припаркованными домами на колесах и прицепами-караванами. Одиннадцатая линия. Я повернул направо. Пахнуло морем и сосисками, недавно пожаренными кем-то на одиноком заброшенном мангале. Постояльцев было мало, но они были. Я оказался тут не единственным, для кого мир не ограничивается созерцанием ежедневника и разговорами о маркетинге. Дошел до конца проезда. Над моей головой закричала чайка. Слева высился лес, и чувствовалось, что за ним – море. По правую руку находилось место номер сто шестьдесят один, где стоял дачный трейлер. Явно не новый, маленький, кремового цвета, за исключением выгоревшей на солнце желтой окантовки. Перед автодомом на узкой площадке расположился стандартный инвентарь: сферический гриль, хлипкий круглый столик и пластмассовые стулья по обеим сторонам от него. Все, как нарочно, какое-то миниатюрное. В трейлере было единственное окно, выходившее в сторону дороги, занавески отдернуты. Я увидел в стекле только отражение синего неба и не знал, смотрит ли кто-нибудь на меня, поскольку сам я никого не видел. Я подошел к двери трейлера, отметив про себя опасно подведенный электрический провод, и постучал, пожалуй, несколько сильнее, чем требовалось. Дачный прицеп представлял собой будку из стекловолокна на легком каркасе. Он издал гулкий громкий звук, когда я колотил в дверь. Раздались шаги, скрип пластика, и дверь открылась. Судя по одежде, Юхани то ли куда-то собирался, то ли только что пришел. На нем была застегнутая на все пуговицы белая рубашка с воротничком и серые спортивные штаны. Его странное облачение контрастировало с окружающей обстановкой – рубашке явно не хватало пиджака, а тренировочные брюки были атрибутом кочевой жизни в кемпинге. Открывая дверь, Юхани пригнулся. Он был ниже меня на двадцать с лишним сантиметров, но даже при небольшом росте не мог выпрямиться в своем жилище. – Пришел поговорить, – сказал я. – И надеюсь, что смогу сделать тебе одно предложение. – Разумеется, – сказал он и улыбнулся. – Заходи. Юхани освободил дверной проем, и я попытался зайти в его жилище. Мне потребовалось задействовать все мое внимание, потому что сначала пришлось пригнуться – это позволило протиснуться внутрь, а затем я вынужден был скрючиться, пробираясь между столом и микроскопической кроватью. Насилу мне удалось вклиниться в щель между койкой и столом, привинченным к полу. Юхани расположился по другую сторону стола, под которым наши ноги уперлись друг в друга. Наконец у нас получилось как-то их пристроить, чтобы не толкаться под столом. Мы одновременно старались отодвинуться подальше, и в то же время были буквально прижаты друг к другу – то есть оказались так близки, как никогда в детстве. Я чувствовал себя великаном. И столик, и кровати, составлявшие обстановку трейлера, были крохотными, словно игрушечными, и выглядели одинаково потрепанными. В помещении стояли запахи кофе и туалета. – Чем могу служить? – спросил Юхани. – Надеюсь, у нас получится серьезно поговорить. – Разумеется. Я посмотрел на Юхани. Да, я знал, что он может ответить «разумеется» на что угодно, но это совершенно ничего не значило. – Я поговорил с нашими работниками, и, похоже, ты сообщил им неверную информацию о том, как… Юхани поднял правую руку. – Минуточку, – прервал он меня, – кто сказал, что информация неверная? Я посмотрел на него. – Реальность. Факты. Множество раз счита-ный-пересчитаный бюджет. Имеющиеся активы. Показатели численности посетителей парка. Объективные обстоятельства, на которые невозможно повлиять. Юхани помолчал. – Но никто из работников не сказал, что информация неверная? – Нет, – признался я. – Вот видишь. – Вижу что? – Чего можно добиться, если заинтересовать людей, – сказал Юхани. – Люди начинают мыслить позитивно. Мне достаточно было всего лишь приоткрыть им новые горизонты, согласиться с хорошими идеями и, возможно, подбросить несколько новых. Прекрасные люди. Обладают невероятной энергией и заряжают позитивом. Рассеялся мрак, заполнилась пустота. Они снова поверили в перспективы, Хенри. Они увидели будущее. Я хорошо знал эту манеру Юхани во время разговора незаметно сползать с одной темы на другую, весьма далекую от первоначальной. – Пора с этим завязывать, – сказал я, чтобы вернуть разговор в прежнюю колею. – С враньем. Хватит врать. Лицо Юхани окаменело. Словно я кровно оскорбил его. Как часто бывало и раньше, Юхани наклонил голову и теперь смотрел на меня как бы под другим углом. – Я не врал никому и никогда. – Да ты прямо сейчас врешь, когда говоришь, что не врал. – Типичное для Хенри упрямство и буквоедство, – сказал Юхани, будто обращаясь к невидимой аудитории. – Ему обязательно нужно настоять на том, что правда всегда за ним. Сейчас Хенри возьмет ручку и бумагу и нацарапает уравнение, которое докажет, что я всегда был, есть и буду неправ. – Истинность и ложность, – произнес я, – действительно можно обосновать математическими средствами. – И это мой родной брат, – прошептал Юхани. Я выдержал паузу. – Хочу помочь тебе, – сказал я. Юхани выглядел так, как если бы только что проснулся или обо что-то ударился. Казалось, он искренне удивлен. И даже голова его вернулась в нормальное положение. – Хенри, – сказал он. – Все обстоит ровно наоборот. Это я хочу помочь тебе. Именно этим и занимаюсь. Пытаюсь снова сделать Парк открытым и успешным. Таким местом, где царит радость. Я стараюсь принести в Парк свет. Указать дорогу. – Дорогу куда? – Возможно, ты хочешь спросить, почему я сегодня работаю удаленно? – Такая мысль меня посещала, – честно признался я. – Приключение для пожилых! – воскликнул Юхани. В его глазах снова был знакомый мне блеск. Я ждал, ничего не отвечая. – Мы пытаемся повысить посещаемость за счет детей, – начал Юхани. – А детей в Финляндии не так уж много. Вот, например, у меня нет ни одного лично знакомого мне ребенка. По крайней мере, их, детей, не так много по сравнению с тем, что является нашим самым мощным возобновляемым ресурсом, – стариками! И где сейчас содержатся пожилые люди? Взаперти! Что там с ними происходит? День ото дня они утрачивают радость жизни. Та-дам! Мы вернем им чувство радости. Мы привезем их в Парк. Восторг и веселье! А также физическая активность, общение, смех! Проезд до Парка из дома престарелых на заказном автобусе. Рожок мороженого в руки – и шагом марш кататься на «Горку». То, что я читал о проблемах памяти у стариков, работает на нас: ведь в старости люди снова превращаются в детей. Я продумал и финансовую сторону вопроса. Ты только представь: «Замок приключений» с его лабиринтом, который буквально ломится от стариков! Им потребуются часы, чтобы выбраться оттуда. Мы получаем плату за билет по полному тарифу, а амортизируется и требует обслуживания всего один аттракцион! А если эти ребята еще в состоянии достаточно бодро передвигаться, но уже не помнят, в какой они стране и какая тут валюта, – это тоже не проблема. Просто запираем снаружи вход в Парк. Эффективно по затратам и на радость всем. Ты только вообрази! Я сделал именно то, о чем просил Юхани, – вообразил. Перед моим мысленным взором предстали падающие, сталкивающиеся, летящие с лестниц и охваченные паникой пожилые сограждане. Переломы, трещины и нескончаемая суета санитаров с носилками. И еще иски с требованием компенсаций. – Мне не кажется это прекрасной идеей. Юхани то ли фыркнул, то ли просто выпустил воздух через нос. – Просто потому, что это моя идея, – сказал он. – Ты обращаешься со мной так же, как с нашими родителями. Их ты тоже всегда пытался отговаривать, что бы они ни предлагали. Мне послышались новые нотки в голосе Юхани. В нем появилась какая-то горечь. Я ни в коем случае не хотел говорить о наших родителях, но теперь этой темы, кажется, было не избежать. Кроме того, слова Юхани так задели меня, что я начал закипать. – Потому что их идеи были абсурдными. Помнишь, как они организовали кукольный театр, где собирались разыгрывать фильмы на огромную аудиторию. Не забыл премьеру «Рембо»? Там был один-единственный зритель, причем изрядно пьяный, в конце спектакля он напал на Рембо и поломал куклу. А перед этим петарды, изображавшие ручные гранаты, подожгли сцену. – Открытость новым идеям! – воскликнул Юхани. – Инновациям. Я помотал головой. – Ага. А еще они решили заняться переработкой сельди, – возразил я, – хотя мы жили в самом сухом и удаленном от моря месте Юго-Западной Финляндии, в лесу. И благодаря этому все лето у нас стояла такая вонь, что глаза слезились. Никогда в их идеях не было ни капли здравого смысла. – Радость и страсть, – произнес Юхани, постепенно повышая голос. – Прочь преграды, долой кандалы! Вперед, навстречу новым горизонтам! Мои мечты… Я знал, что мне не стоило открывать рот. Знал, что еще чуть-чуть, и я не смогу держать себя в руках. – Твои мечты – это мечты лузера, – вспылил я. – И всегда такими были. Ты – просто ходячее банкротство. Которое сеет новые банкротства. А те тоже порождают банкротства. В интернете в статье о банкротстве не нужно текста, достаточно твоей фотографии. Когда какая-то компания подает на банкротство, можно просто назвать твое имя, и все сразу поймут, что произошло. И если когда-нибудь состоятся олимпийские игры банкротов, это будет первая и последняя такая олимпиада, потому что ты победишь во всех видах еще на предварительном этапе. Ты – король в королевстве Банкротство, король Банкрот Первый!