Позвонил Стас и сообщил, что собирается покатать новых друзей – Ксюшу и Костю на своём экраноплане. – Едем завтра к обеду, – закончил он. – Не хочешь отправиться с нами? Небось не катался на аппаратах на воздушной подушке? – Не катался, но я же на работе… – Отпросись, возьми пару дней за свой счёт. – На фиг я тебе нужен? – Нестор подумал и добавил с усмешкой: – Да и Костя тоже? – Ксюша одна не поедет, – вздохнул Стас сожалеюще. – А твоё присутствие отметёт все подозрения Кости. – Ты всё ещё надеешься отбить её? – Да не отбить, – смущённо возразил Стас, – просто мне приятно вспоминать детство. – Ох, не верится, капитан. Смотри, как бы тобой не заинтересовалась полиция. Не забывай, что Костя – зам начальника РОВД. – Я против него ничего не имею. Так поедешь? – Не нравится мне это. – Что именно? – Почему-то все наши встречи стали заканчиваться экстремально, прямо тенденция, однако. – Если ты боишься… – Я не боюсь, но не хочу, чтобы о моих способностях стало известно всем знакомым и незнакомым. – Сам же виноват, кто тебя просил вмешиваться в семейные разборки твоей сотрудницы? Нестор поморщился. – Жалко стало… – Не суйся в такие дела, и всё будет тип-топ. – Ладно, уговорил, поеду. Заедете за мной? – Как и в прошлый раз. Я прискачу к семи часам, оставим моего зверя возле дома Кости и поедем на озеро на его «Кайенне». – Хорошо, буду ждать. Нестор привёл себя в порядок, позавтракал и поехал на работу в хорошем расположении духа. Ему и в самом деле захотелось отдохнуть и развлечься, так как в отпуск он в этом году ещё не ходил, и предложение Стаса пришлось ко двору. К тому же интерес к аппарату на воздушной подушке у Нестора не пропал. Строительство этих судов развернулось в России с большим размахом, в этом виде техники она опережала все страны мира. Особенно востребованы экранопланы или экранолёты были на Крайнем Севере. Климат начал меняться в связи с глобальным потеплением (независимо от того, верил кто-то в него или нет), стала таять вечная мерзлота, и побережья северных морей России постепенно превращались в болота, перекрывающие дороги между городами и посёлками. В офис Нестор зашёл вторым после Анюты. Женщина обрела душевное равновесие после инцидента с сыном: по её рассказам, Лёва Шмалько перестал приставать к Денисику, – и повеселела. Пока она делилась новостями, подошёл Пётр Еремеевич, нарядившийся в тёмный костюм с галстуком, несмотря на почти летнюю погоду. – Был вчера в Макдональдсе, – сказал он, церемонно целуя пальцы Анюте. – Видел человека без телефона, ноутбука, планшета и вообще без каких-либо гаджетов. – И что же он делал? – удивилась Анюта. – Сидел за столом и пил кофе как психопат. Нестор засмеялся. – Неожиданная оценка в ваших устах. – Что поделаешь, если мы дожили до того, что нормальных людей начали называть больными на всю голову. – Вы не слишком толерантны, Пётр Еремеевич. – Таким уродился, – развёл руками специалист по разводам. – Если так пойдёт и дальше, то следующий этап развития толерантности, судя по нашей реальности, будет заключаться в запрете умным думать, чтобы не оскорблять чувства тупых дураков. Анюта фыркнула. – Как-то вы резко про дураков. – Что поделаешь, если они того заслуживают, особенно когда добираются до власти. Кстати, «дурак» на турецком языке означает остановку транспорта. Уничижительным это слово стало в России только в девятнадцатом веке, а до этого так именовали знатных людей: Дурак Кемский – князь Иван Иванович Бородатый, московский дьяк Дурак Мишурин и другие. – Да что вы говорите? – не поверила Анюта. – Это слово использовалось как второе нецерковное имя для обмана злого духа. Если бы я жил в пятнадцатом веке, тоже получил бы имя Дурак Калугин. – Вы шутите… – Ни в коем разе. А знаете, чем дурак отличается от идиота? – Нет. – Слово «идиот» в Древней Греции не считалось оскорблением, дураком называли обособленного человека, равнодушного к политике и общественной жизни. Греки называли таких «дуратэс». – Я не знала. – А вы, Нестор Евлампиевич? – Спасибо за информацию, – усмехнулся Нестор. – В России полно этих «дуратэс». Калугин поклонился и вышел. В комнату вбежала запыхавшаяся Валентина, глянула на часы. – Уф, не опоздала! На улице так жарко. Она заметила Нестора, замолчала. Говорили только глаза женщины, полные смятения. Нестор дружески кивнул ей, раскладывая по столу бумаги. Она подошла, покосилась на Анюту, занятую тем же, наклонилась ближе, одетая в шортики и красивую белую рубашку с плечиками. Спросила тихо, но с нажимом: – Что ты с ним сделал?! – С кем? – сделал невинное лицо Нестор. – С мужем! С Вадимом! Он другой человек! – Разве это плохо? – Что ты с ним сотворил? Он перестал беситься и ругаться! – Так это же хорошо. – А вдруг он сорвётся? Куда мне потом бежать с двумя детьми?! Нестор взял руку девушки в свои, показал глазами на Анюту. – Успокойся, всё будет хорошо. Я только посмотрел на него… гипнотически… и он всё понял. – Ты гипнотизёр? – недоверчиво сказала Валентина. – Я умею смотреть на людей… под нужным углом. Иди работай и забудь о плохом. Твой Вадик никогда вас больше не обидит. – Почему ты так уверен? – Потому что уверен. Давай поговорим об этом отдельно. – Чего шушукаетесь? – осведомилась Анюта. – Что за секреты? Валентина смутилась. – По работе… консультируюсь… надо поменять… – Работу? – Н-нет. – Валентина помялась. – Это другое… Хотя Вадик давно требует, чтобы я уволилась и нашла другую. – Почему?