Но через минуту в комнату впорхнула ещё одна сотрудница конторы, двадцатипятилетняя Валентина Холина, красавица и модница, нередко щеголявшая в откровенных нарядах. Но специалистом она была хорошим, с делами разбиралась быстро, и коллеги терпели легкомысленную брюнетку с пышными формами, относясь к ней кто с понимающей улыбкой, кто с осуждением, кто снисходительно, как тот же Калугин. Вот и сейчас она ворвалась в комнату потоком летней свежести (погода стояла отнюдь не осенняя, температура воздуха доходила до двадцати восьми градусов), говорливая и смеющаяся, одетая в модный белый, с тонким рисунком костюм отечественной фирмы «Врубашке» из материала букле и туфли от Taccardi. Волосы она взбивала волной по моде «ирокез», носила в ушах красивую геометрическую коллекцию из металла и кристалликов кварца, а ногти у Валентины вообще представляли собой произведение искусства, так как её подруга, известная художница, мастер маникюра Юлия Ведард, копировала на них картины великих художников мира – Ван Гога, Дега и других. Получалось очень оригинально и свежо, и даже хозяйка конторы чопорная Наталья Степановна, сначала принявшая увлечение сотрудницы в штыки, согласилась с мнением остальных служащих, выраженным словами «шикарная экзотика!». – Ой, чуть не опоздала! – сообщила Валентина, сияя серебристой помадой на губах. – Байкера на углу Первой Заречной сбила какая-то жуткая тачка и уехала, даже не притормозив! – Он хоть жив остался? – полюбопытствовала Анюта. – К нему народ сбежался, ждут «скорую». – Рассмотрели, кто был за рулём? – Говорят, кавказцы. – Вот гады! – покачала головой Анюта. – Уже и у нас прописались. Нестор вспомнил свой первый опыт «подвала», произошедший четыре с лишним года назад в Москве. Пролежав в больнице Южи неделю после ДТП, Нестор поехал на консультацию психиатра в московский психоневрологический диспансер № 3 возле метро Тушинская, чтобы убедиться в своём психическом здоровье (новые возможности тогда действительно пугали), и стал свидетелем конфликта между водителями двух автомашин: «Жигули-пятёрка» с дагестанскими номерами подрезала «Фольксваген-Джетту», за рулём которой находилась молоденькая девушка-водитель. Ехала она с подругой и ничего противозаконного не делала. Зато «джигиты» за рулём убитых донельзя «жигулей» были настроены иначе. Так получилось, что Нестор в этот момент пересекал улицу Циолковского и видел всё в подробностях. Лишь на следующий день стали известны имена «гостей столицы», уверенных в своём превосходстве и потому не боявшихся ни прохожих, ни общественного мнения, ни полиции: Анзор Мадагов, Баграт Качаев, Замир Исаев и Камаль Мамедов. В принципе, событие казалось рядовым, и смуглолицые «джигиты», едва не устроив ДТП, могли уехать, не доводя ситуацию до конфликта. Однако они оказались автоподставщиками (об этом красноречиво говорила их «супертачка», усеянная вмятинами от мелких столкновений) и ни о каких компромиссах не помышляли. Все четверо выскочили из машины и начали поносить сидящих в «фольксвагене» девушек, оскорблять их и угрожать. Мимо в этот момент проезжал байкер на мотоцикле класса «Эндуро», но остановился, услышав крики и мат, и попробовал урезонить разгорячённых «джигитов». Это привело молодцов в ярость, двое вытащили из багажника бейсбольные биты, начали крушить байк и избивать мотоциклиста, первыми же ударами разбив ему шлем и сломав руку. Решение вмешаться возникло у Нестора спонтанно, после того как один из наиболее агрессивных молодых людей ударил девушку-водителя, пытавшуюся вступиться за мотоциклиста. Так как Нестор находился в машине, ему не надо было специально готовиться – искать тихое место или какое-нибудь убежище: в момент перехода сознания в чужую голову его тело естественно теряло способность мыслить и замирало. Поэтому виртуальный прыжок «пси-сферы» в мозг «джигита» почти не отразился на положении Нестора: он просто откинулся на спинку водительского сиденья и «заснул». Само же внедрение в мозг молодчика заняло долю секунды, и осознавший себя хозяином чужого тела Нестор начал командовать им как своим собственным. Первым делом он с удовольствием перетянул битой напарника, избивавшего мотоциклиста: от удара по голове тот с криком завертелся волчком и рухнул под свою машину. Вторым ударом – по плечу – Нестор остановил его соседа, затем от души врезал ему по спине, заставив с воплем отступить. Но так как ни борьбой, ни боксом, ни воинскими искусствами Нестор тогда не занимался, хотя и выглядел спортивным, то не знал ни приёмов боя, ни принципов уличной драки. Четвёртый член банды не стал ждать, когда «сошедший с ума» приятель звезданёт его, и ударил Замира по затылку, практически оглушив парня. Естественно, получил «сдвиг по фазе» и Нестор, находясь в голове «джигита», почувствовав такую же боль. Какое-то время он неумело отмахивался битой (отмахивался конечно же её владелец, смуглолицый Замир, Нестор лишь командовал его телом) от озверевшего приятеля, но получил куском бордюра по челюсти и вернулся, оглушённый, в своё родное тело. Драка закончилась. К толпе, окружившей «джигитов» и их жертвы, подъехала полиция, начался «разбор полётов», мотоциклист и девушки из «фольксвагена» хотя и пострадали, но остались живы, и Нестор, пришедший в себя в машине, поехал прочь. С тех пор он занялся боевой подготовкой под руководством приятеля отца Трофима Игнатьевича Сокола, наставника и тренера сборной Подмосковья по боевому самбо. Правда, драться и доказывать свою правоту кому бы то ни было с помощью кулаков он по-прежнему не любил. За истекшие с того памятного момента годы он не раз становился свидетелем криминальных разборок, а также отвратительного отношения чиновников к людям, особенно на бытовом уровне, но в инциденты вмешивался крайне редко, несмотря на то что затемнением сознания и подавлением чужой воли научился владеть почти так же свободно, как дыханием. Не увлекаясь ни политикой, ни соцсетями, он полагал, что контролем законности в стране должны заниматься соответствующие структуры уровня МВД и ФСБ. Однако иногда душа бунтовала, видя беспредел чиновного, бандитского или властного люда, и требовала справедливости. Тогда он вмешивался, надеясь, что о его способностях никто не догадается и не узнает… Пошли посетители, соблюдавшие давно заведённый (после окончания пандемии коронавируса) порядок: социальная дистанция, маски, никаких рукопожатий, измерение температуры. До вечера Нестор проконсультировал восемь человек и обрадовался, когда рабочий день закончился. Позвонил другу, Стасу Ревенко, капитану экраноплана южской Рыбинспекции. Стас находился в отпуске и предлагал рано утром в субботу сходить в Балинский лес за клюквой. – Договор в силе? – спросил Нестор, нацепив очки с вижн-гарнитурой, позволявшей видеть лицо абонента так, будто тот стоял перед ним. Стас, загорелый, с выгоревшими соломенными усами, улыбнулся. – К нам хочет присоединиться Ксюша Форнасова, с мужем, помнишь такую? – Наша соседка. – Перед глазами Нестора соткалась фигурка девушки, дом которой стоял на окраине Южи, где они когда-то, ещё до переезда семьи Нестора в новый дом, жили бок о бок. – Она работает и живёт в Иванове, но приехала в отпуск к родителям и нашла меня. – Ты когда-то за ней… – Бегал, – белозубо засмеялся Стас. – Но пути наши, к сожалению, после школы разошлись. Может, это и к лучшему, но я очень хочу посмотреть на её избранника. – Кто он? – Говорит, майор полиции, зовут Костей. – Вообще-то я не жажду компании… – Дружище, я ей уже пообещал, – смущённо шмыгнул носом Стас. – Ладно, уговорил. Как поедем? На моей «реношке» или на твоём бомбовозе? – Нестор имел в виду «Джип Патриот», на котором ездил друг. – Ксюша предлагает ехать на их тачке, у них «Порше Кайенн». – Солидный аппарат. Хорошо наверно зарабатывают полицейские в Иванове, крышуя коррупционеров. – Ну не все же они крышуют, нынче в полиции служат и честные ребята. – Ехать надо пораньше, чтобы в лесу быть уже на рассвете. – Заедем за тобой часов в пять, встанешь? – Разбужу тебя в три, – пообещал с улыбкой Нестор, прекращая разговор. Размышляя о том, зачем Стасу понадобилось брать с собой соседку, в которую был влюблён в юности (неужели старое чувство проснулось?), он попрощался с коллегами и поехал домой, не зная, как круто вскоре изменится его размеренная жизнь. Глава 2 Провал Подготовка к операции длилась полгода. Предусмотрели всё, что только можно было предусмотреть, даже нейтрализацию свидетелей возможного конфликта, только не того, что случилось на самом деле. Целью операции была нейтрализация председателя Комиссии польского Сейма по вопросам спецслужб Марека Мацаревича. Нейтрализация вовсе не означала физического устранения указанного деятеля, яростного русофоба, но он должен был уйти со своего поста, так как являлся главным инициатором создания на территории Польши американской военной базы. Его слово должно было стать решающим в этом деле, потому что остальные деятели, имеющие политический вес, такие как министр обороны, министр иностранных дел, командующий Войском Польским и сам президент, практически дали своё согласие. Местом расположения базы (ей даже успели дать название – Форт Трамп) предполагался военный комплекс в небольшом городке Хощно Западно-Поморского воеводства, недалеко от Щецина. Сам городок был действительно невелик, в нём проживали всего шестнадцать тысяч человек. Но военная база имела свой аэродром, её контингент включал три авиаполка и полк РЭБ, а кроме того, под землёй прятался ещё и центр военных исследований под командованием полковника Яцека Матерняка. Конечно, переоборудование базы требовало немалых финансовых вложений, по прикидке – до пяти миллиардов долларов, однако президент Польши Яков Дурда пообещал вложить в неё «кровные» два миллиарда, и теперь оставалось только подтвердить его решение, что и должен был сделать господин Мацаревич, генерал, бывший разведчик и советник президента, проповедовавший политику двойных, а нередко и тройных стандартов, особенно в отношении России, её руководства и народа. Охотились за ним с использованием всех новейших средств разведки и связи, в том числе – с помощью нанотехники, поэтому знали о передвижениях и замыслах генерала всё. Но главное было выбрать место для операции «засоса» (так в просторечии сотрудники отряда «Призрак» в недрах российской Службы специального назначения ГРУ называли технологию «затемнения сознания»), и когда стало известно о встрече Мацаревича с делегацией военных США в Хощно, аналитики «Призрака» предложили командованию этот вариант, несмотря на его кажущуюся нелогичность. Такие встречи обычно хорошо охранялись, к встречающимся невозможно было подойти на близкое расстояние, и именно поэтому нападение вроде бы было невозможно, что усыпляло бдительность охраны. Исполнителем же операции должен был стать Владимир Даманский, тридцатитрёхлетний слипер, как называли таких специалистов, один из самых секретных сотрудников спецслужбы «Призрак», о деятельности которой знали в России всего три человека помимо руководства ГРУ. Встреча польской и американской делегаций была намечена на седьмое сентября в кафе «Буяк» на Пляц-Яна-Павел II в Хощно, после чего американцам планировалось показать базу с её коммуникациями и доставить их в аэропорт Щецина. Даманский, обосновавшийся два месяца назад в Хощно под видом бармена кафе «Буяк» (совпадение намерений поляков и руководителей ГРУ сочли счастливым предзнаменованием), завёл себе приятелей и подозрений не вызывал. По матери он являлся австрийцем, по отцу – польским евреем, знал польский язык как родной и благодаря своим способностям «затемнять сознание» сумел убедить польскую контрразведку в том, что он «свой». Во всяком случае, по документам он был перед властями абсолютно чист. В двенадцать часов дня по местному времени к зданию кафе, имевшему вид старинной корчмы, подъехали четыре автомобиля: два сине-белых полицейских «форда», кроссовер «БМВ Х6» и «мерседес». Это прибыли польские функционеры во главе с Мацаревичем, щеголявшим зачем-то в генеральской форме. С ним выбрались из внедорожника начальник исследовательского центра Яцек Матерняк и начальник базы в Хощно генерал Дариуш Махульский, в отличие от Мацаревича одетый в гражданский костюм. Матерняк напоминал медведя своей сутулой фигурой, округлостью, размерами и волосатостью. Сорокапятилетний Махульский был мал росточком и походил статью на известного актёра, игравшего в фильме «Потоп» пана Володыевского. Площадь вокруг кафе была взята под видеоконтроль ещё с раннего утра, и ничто не предвещало каких-то серьёзных инцидентов с жителями Хощно, не раз выходившими к зданию мэрии с требованием убрать военную базу подальше от городка. Американцев здесь не любили, потому что бравые янки, небольшой контингент которых прибыл в Хощно ещё год назад, не единожды устраивали пьяные дебоши и увозили к себе местных девушек. Гости расположились в центре главного зала кафе, заняв два столика. Им принесли напитки, а бармен – Даманский, которого здесь знали под именем Станислава Ружаньского, предложил компании холодного ягодного морса; день выдался жарким для первой декады сентября, и с утра температура воздуха медленно, но уверенно приближалась к плюс тридцати градусам Цельсия. От морса не отказался никто. Через десять минут подъехали ещё две автомашины: чёрный внедорожник «Тойота Мега Крузер» и пятнистый гигант «Хаммер Н1». В кафе вошли представители американских военных в сопровождении посла США в Польше Роберта Болдуина, внешне похожего на благостного, украшенного благородной сединой священника. В кафе сдвинули столики, и делегаты с обеих сторон, позволившие себе дежурные шутки и фальшивые улыбки на тридцать два зуба, расселись друг против друга. Приветственную речь произнёс Мацаревич, оценив встречу как «событие планетарного масштаба, призванное сдержать агрессивные замыслы соседа – России». Наступил момент истины: Даманский был готов выполнить свою миссию. Вариантов было два. По первому слипер мог внедриться в сознание главного американского переговорщика, коим являлся посол Болдуин, и заставить его оценить состояние базы как неудовлетворительное, что наверняка повлияло бы на сроки переезда в Хощно американского контингента со всей его техникой. Второй вариант предусматривал скандал, который должен был устроить сам Мацаревич, найдя для этого удобную причину. Данный вариант «засоса» был сложнее первого и не столь надёжен, поэтому Даманский избрал первый – с зомбированием посла. Процедура включения «засоса» или «подвала» казалась простой только на первый взгляд. Оператор-сенситив, он же слипер, собирал свою мысленную сферу в подобие снаряда и вгонял его в голову человека, которого надо было запрограммировать. Этот «снаряд» блокировал сознание жертвы, считывал всю его память и мысли и заставлял реципиента выполнять команды «внедрителя» как свои собственные, жёстко кодируя мозг жертвы на любое действие, вплоть до насилия, убийства, предательства, террористического акта и даже самоубийства. Чтобы внушённая программа начала работать, нужно было создать точку отсчёта, спусковой код, которым мог стать набор цифр, звуки, картинка, фото или конкретная ситуация. Снять же этот код мог только сам слипер, для чего ему необходимо было ещё раз встретиться с закодированным. Однако операция с участием Даманского не рассчитывалась на повторные контакты, и он собирался установить ментальный «датчик» временной задержки нейтрализации кода, заключавшийся в желании посетить туалет. Но существовал ещё один тонкий нюанс в работе слипера – его положение в момент атаки. Он как личность переставал существовать, поскольку его «я» внедрялось в сознание другого человека. И если бы в этот момент его увидели окружающие, могли бы подумать о чём угодно, только не о том, что случилось на самом деле. В стандартной ситуации первое, что пришло бы в голову свидетелю: человеку плохо, у него сердечный приступ и он потерял сознание! Люди наверняка кинулись бы к нему на помощь, а в случае проведения операции это стало бы провалом, и слипера могли захватить в плен. Поэтому ему нужен был охранник, который в момент «засоса» оставался бы рядом с телом оператора и следил, чтобы к нему никто из посторонних людей не приблизился. Альтернативой охране был выбор места для акции внедрения с таким расчётом, чтобы слипер мог оставаться незамеченным на время «перехода», что давало ему возможность вернуться в родное тело, а потом спокойно покинуть убежище. Конечно, и на этот раз можно было пойти по первому пути: встретить делегацию, прыгнуть в голову Мацаревича или посла, запрограммировать их и вернуться обратно, хотя при этом наверняка поднялась бы суматоха, так как Даманский должен был на эти пять – десять минут потерять сознание. Но аналитики «Призрака» решили иначе, и слипер согласился с их предложением «затемнить» сначала кого-то из обслуги кафе, чтобы тот покараулил «спящего» бармена в укромном месте, в подвале кафе или возле холодильной камеры.