– Хорошо, договорились. Приступай к разработке плана мероприятий, Семен Кондратьич, и чем быстрее, тем лучше, время не ждёт. Все материалы, необходимые для подготовки и решения задачи, будут у тебя к вечеру. – В таком случае не желаете ли по глоточку классного алкоголя, парни? У меня отыщется бутылочка вкуснейшего «Hine Rare VSOP». – «Ви-эс-оу-пи»? – недоверчиво спросил Слоневский. – Да, не «Икс-О», – кивнул Рубинов, – но попробуете и поймёте. Гости обменялись взглядами. – Почему бы и нет? – сам себя спросил Альтеррус. Рубинов достал из бара под столом чёрную бутылочку с красно-жёлтой этикеткой, налил каждому по полной стопке медового цвета напитка. – За нашу победу? Кивнули, выпили. – Неплохо, – сказал Слоневский, смакуя напиток. – Предпочитаю «Реми Мартин», – сказал Альтеррус, – но и этот хорош, мягкий, нежный, как женский язык. Рубинов засмеялся, пряча бутылку. – Итак, господа, вы как предпочитаете, стулья вечером или утром? – Что ты имеешь в виду? – не понял «решала». – Ильф и Петров, «Двенадцать стульев». Деньги вечером – стулья утром, деньги утром – стулья вечером. Но деньги вперёд. – Наглец ты, однако, – проворчал Альтеррус. Рубинов подмигнул ему. – Я реалист. До встречи вечером. * * * Валерий Захарович Брусникин стал советником президента по нацбезопасности всего лишь год назад и уже доказал свою состоятельность. До этого он служил в погранвойсках, преподавал в Академии ФСБ, работал в структурах службы безопасности и в Совбезе России, имел награды и поощрения и великолепно знал состояние российских спецслужб. Жил он в том же доме на проспекте Маршала Бирюзова, что и переселённый из Южи слипер по фамилии Безоружный, только в другом блоке, и тоже частенько заглядывал в ТЦ «Пятая Авеню», чтобы поужинать вдвоём с дочерью (жена Валерия Захаровича умерла три года назад) или позавтракать с внуком Василием, устроившимся после окончания строительного техникума автослесарем. Недвижимости за рубежом или каких-то значительных сбережений Брусникин не имел, чему он был рад, так как мог спокойно платить налоги и не думать о сокрытии доходов от кого бы то ни было. Вечером двадцать третьего сентября он в отвратительном настроении вернулся домой из офиса на Старой площади, где работали кроме него ещё три советника президента, в том числе те, кого он категорически не переносил, но терпел, понимая, что изменить расклад сил в когорте президентских экспертов не сможет. Среди них был и бывший министр образования Фурсенко, ещё в начале века принявшийся ломать российскую систему образования и науки вместе с тогдашним министром экономического развития Грефом, которые и являлись по сути инициаторами введения ЕГЭ. Конечно, за господином Фурсенко стояли другие силы, и Брусникин знал, откуда растут ноги этого грандиозного проекта по ликвидации системы образования России, однако опять-таки ничего не мог пока с этими силами поделать. Грело душу лишь знакомство с «Призраком» и его необычной агентурой – слиперами, с помощью которых можно было без применения приёмов физического устранения, спецназа и военных действий откорректировать ситуацию в стране. Да и в мире тоже. Во всяком случае, Валерий Захарович на это надеялся. На очередном заседании совета КЗО он получил задание руководства определить степень воздействия на двух одиозных функционеров в финансовых и политических кругах страны – Михаила Фридмана, миллиардера, гражданина России и Израиля, резидента Великобритании, владельца множества иностранных компаний, и министра торговли России Манторова. Но если на Манторова у него был собран солиднейший компромат (к которому добавилось недавнее «авиаобнуление», как называли затеянную министром модернизацию авиапромышленности, позволяющую акционерам получать прибыль, не вкладывая средства в производство), то структурами Фридмана Брусникин не занимался и теперь должен был оценить результат финмониторинга, отчёт по которому ему предоставил директор ФСБ. Придя домой, Брусникин разогрел в духовке пиццу с грибами, поужинал и, расположившись в кабинете, он же – спальня, принялся изучать содержимое флешки, переданной Козодоевым. История, беспокоившая Комитет защиты Отечества, началась давно, лет десять назад, но только к этому моменту созрела до состояния «нарыва», способного похоронить многие предприятия оборонной промышленности. Структуры, подконтрольные Фридману, начали стремительно прорываться в российские секретные КБ, в том числе в КБ «Корунд-М», созданный математиком Владимиром Бетелиным ещё в тысяча девятьсот девяносто третьем году. Идея была сместить директора «Корунда», заменив его на своего человека, что ставило крест как на секретности производства, так и на оборонных программах страны. Брусникин углубился в чтение и через полтора часа изучения материала понял, что если не принять никаких мер сейчас, то завтра «Корунд-М» по сути станет управляем из-за рубежа, а его продукция, способствующая внедрению цифрового управления и созданию единого информационного пространства в России, а также секреты систем управления боевыми самолётами, вертолётами и ракетными комплексами, станут известны на Западе. Допустить этого нельзя было ни в коем случае, а Минобороны почему-то этой проблемой не занималось. Посидев ещё час, выпив два чашки кофе, Брусникин отложил изучение материала на утро и лёг спать. Но сон не шёл, пришлось подняться, сесть к компьютеру, и к двум часам ночи Валерий Захарович разобрался, что следует делать в первую очередь. Как оказалось, в дело вмешалась мощная третья сила, создавшая корпорацию «Автоборг», принадлежащую Александру Файнеру, члену наблюдательного совета «Альфа-Групп», в свою очередь принадлежащую Фридману. «Автоборг», уставной капитал которого равнялся всего ста тысячам рублей, а основным видом деятельности являлась торговля легковыми авто, без проблем(!) приобрёл пятьдесят процентов акций «Корунда-М». Таким образом, Александр Маркович Файнер, его владелец, становился обладателем оборонного предприятия с секретным КБ, изготавливающего системы «Багет» для управления ракетами. В целом сделка становилась реальной угрозой как потери государством одного из ключевых оборонных предприятий, так и утечки секретных сведений о специальных цифровых технологиях, применяемых в российских системах вооружения. Если бы Файнеру удалось сменить директора «Корунда», который как мог сопротивлялся вторжению, он наверняка постарался бы свернуть разработку перспективных изделий и уничтожить уникальную научную школу академика Бетелина. Брусникин выключил компьютер и, сидя перед потемневшим экраном, выговорил сакраментальную фразу: – Туды ж твою в качель! Подобные схемы смены владельцев предприятий вовсю использовались в ельцинскую эпоху разграбления России «реформаторами», но чтобы такое могло случиться в двадцатых годах двадцать первого века, представить было трудно. И тем не менее факт оставался фактом: высшая российская управленческая «элита» по-прежнему была больна вирусом алчности и предательства. Рука невольно потянулась к смартфону. Потом взгляд Брусникина упал на старинные часы на стене кабинета, и он отказался от намерения поднимать с постели Сивкова: шёл третий час ночи. Договориться о встрече с главой «Призрака» можно было и утром. Тем более что перед встречей с ним стоило поговорить с президентом и дать ему почитать полученный компромат на «элиту». Но решение Валерий Захарович принял жёсткое, будучи уверенным, что президент не станет ничего менять. Ему наверняка не раз докладывали о положении дел в сфере оборонной промышленности, но он не реагировал, считая, видимо, что нынешнее положение в стране, управляемой правительством, ставшим богадельней для олигархов, вполне нормально. Советников и приятелей в среде миллионеров (бедная нищая элита, как же тяжело ей живётся!), успокаивающих главу государства, что «всё под контролем», у него было предостаточно. Брусникин усмехнулся, подумав, насколько же разное понимание оценки «всё под контролем» у президента и у его шептунов. Только ситуацию в стране на самом деле контролировал не официальный гарант её Конституции, а совсем другая сила. В первую очередь надо заняться господином Файнером, пришла в голову невесёлая мысль. Потом Фридманом. И сделать это без шума и пыли могут только слиперы. Хотя для них это огромный риск, если учесть, что берегут российскую либеральную элиту забугорные спецслужбы, начавшие отлавливать наших экстрасенсов. Но ведь другого способа остановить сдачу секретов государства нет? Или стоит поискать?.. С этой мыслью Брусникин и уснул, не зная, что его фамилия стоит в программе ликвидации врагов под первым пунктом. Глава 13 Коррекция «Автоборга» Двадцать седьмого сентября Нестору удалось съездить домой в Южу, в сопровождении молчаливого оперативника «Призрака» Виктора (оказавшегося капитаном спецназа МВД в отставке) и назад в Москву он вернулся уже на своей «реношке», решив ездить по Москве на ней, а не на слишком брутальном и заметном «лексусе», который ему дали во временное пользование. После неожиданного двойного экзамена, когда в один день ему пришлось корректировать сознание не только запланированному деятелю, владельцу дачного посёлка, но и возжелавшему поближе познакомиться с Жанной в кафе сыну сети ресторанов, Нестора оставили на пару дней в покое, и он принялся искать способы досуга, находясь в непривычном для себя положении «секретного сотрудника сверхсекретной службы». После возвращения из Южи, где он встретился с коллективом нотариальной конторы (все бывшие коллеги жалели, что больше не будут работать вместе), Нестор снова занялся тренировками со своим экстрапотенциалом, используя полученную от Жанны и Курчинского информацию. Возможности слиперов оказались шире, чем он думал, а умение лечить все болезни (свои собственные в первую очередь), а также скачивать информацию из памяти других людей, приводили его в состояние эйфорического превосходства, которое он старался нейтрализовать. Узнал он и о возможности переживать то, что переживали другие люди, в том числе ощущать страх, боль, радость и… сексуальное наслаждение. Об этом ему сообщил всё тот же Курчинский, с улыбкой предупредив о возможных последствиях, если этим умением пользоваться слишком часто. – Но я вовсе не собираюсь… – начал изумлённый и одновременно шокированный предупреждением Нестор. – Все так говорят, – рассмеялся завлаб, прервав молодого человека. – Но, испытав, не всегда останавливаются вовремя. – Откуда вам это известно? – Была история, не очень приятная, с номером первым, поэтому я и делаю акцент. – Но это же… неэтично… Курчинский расхохотался до слёз. – Вряд ли к этому случаю применимы законы нравственности, друг мой. Другое дело, как его оценивает ваша личная этическая система. Не заморачивайтесь, возможно, вам никогда не придётся использовать свой дар и чужие эмоции как свои. Но я вас предупредил. Да, в голову такая мысль закрадывалась, но идея «виртуального секса» казалась Нестору такой мерзкой, что экспериментировать с новым видом «досуга» он не стал. Душа решительно говорила «нет»! Переселение в бытовые объекты стало обыденным делом. Стоило сосредоточиться – и стул, тумбочка или телевизор приобретали «искусственный» интеллект и превращались в мыслящие системы, хотя и не обладающие органами чувств, такими, как глаза и уши. Кот Прошка, привезенный из Южи, тоже начал привыкать к появлению «переселенца», и читать симбиоз его туманных мыслей и эмоций было забавно. Труднее удавалось «дробление» сознания, когда Нестор пытался оставить в теле хотя бы след мысли, чтобы не терять сознания при переселении в другой объект. Сначала он не мог держать в уме обе сферы чувств – в покинутом теле и в другом предмете. Но после множества прыжков туда-сюда-обратно начал осознавать, что тело, после того как сгусток сознания переселяется в другой объект, продолжает функционировать и не расслабляется до полной неподвижности. Теперь оставалось только довести концентрацию «остающегося ума» до нужной кондиции и научиться мыслить сразу двумя сознательными «хвостами»: тем, который переселялся, и тем, что оставался в собственном теле. Довольный результатом Нестор поделился своими достижениями с Жанной, и она, навещавшая его регулярно, потребовала, чтобы «ушедший в отставку» нотариус научил её делать то же самое. Начали тренироваться вместе, по вечерам, организуя своеобразное кумитэ, и дотренировались до того, что однажды оказались в постели, сжигаемые вспыхнувшей страстью. Тут-то Нестор и вспомнил предупреждение Курчинского об удовольствии «удалённого секса». Потому что во время близости внезапно осознал, что чувствует не только тело девушки, но и её внутренние переживания, воспринимаемые весьма необычно, но намного усиливающие эффект наслаждения, доводя его до экстаза и оргазма. Это заметила и Жанна. – Странно… – проговорила она низким бархатным голосом, от которого Нестора обдавало жаром, когда оба лежали обнажённые бок о бок, отдыхая, – я никогда ничего подобного не ощущала. – Я тоже, – признался он. – И я тебя чувствую иначе… снаружи и одновременно изнутри. – Тебя Курчинский предупреждал? – О нём и вспомнил. – Часто такое практикуешь? – Никогда прежде не испытывал! Честное слово! Даже не думал, что это возможно. Да и сейчас не старался… само собой получилось. – Не говори об этом никому.