– Рита, успокойся, это действительно ко мне, иди работай. Секретарша вытаращила глаза, облизала кончиком языка бледные тонкие губы, словно кошка после того, как съела мышь, и удалилась, закрыв дверь за собой. Нестор посмотрел на себя самого: он сидел напротив председательши спокойно, расслабленно, и улыбался, явно не собираясь терять сознание, хотя оно в данный момент управляло телом Альбиновой. Тренировки не пропали даром, в мозгу слипера оставался «след ума», позволявший ему сохранять живость. Нестор посмотрел на Стаса, в замешательстве переводившего глаза с одного собеседника на другого. – Всё в порядке, капитан. Я тут сейчас кое-что подправлю, и мы уйдём. – Ты теперь… это она? – Совершенно верно, – засмеялся Нестор губами женщины. – Но ненадолго. Возьмёшь меня под руку, но только в том случае, если я поплыву. Понял? – Д-да… Нестор сосредоточился на «засосе» и «вшил» в подсознание Альбиновой программу поведения на ближайший месяц. В программу входили исправления бухгалтерской отчётности, снятие претензий с семьи Ревенко, добровольное признание прокуратуре в своей противоправной деятельности, увольнение секретарши и бухгалтера и проведение независимого аудита деятельности ТСЖ «Брех» за десять лет. «Поставив точку» (это уже был импульс «подвала», то есть подавления воли для исполнения программы), Нестор вернулся в своё тело, внимательно вгляделся в лицо председательши ТСЖ, освещённое изнутри новым психофизическим состоянием, состоянием возвращения совести. Альбинова находилась в ступоре, пытаясь понять, что происходит. Нестор встал. – Надеюсь, вы выполните всё, что задумали, уважаемая Симона Сергеевна. Надеюсь также, что надлежащие органы отнесутся к вам с пониманием. Стас, пошли. Друзья покинули офис, сопровождаемые тревожным взглядом секретарши. В лифте Стас спросил: – Что ты с ней сделал? – С ней – ничего, – ответил Нестор. – С её психикой попытался подружиться. Она должна многое изменить в своей жизни. Но если бы ты знал, что у неё на душе! Какая она… чёрная! – В смысле? – Её защищают два адвоката – Зайчишин и Анишкин, два подонка, судя по их деятельности, так вот она спит с ними обоими! – Н-не может быть! – изумился Стас. Нестор улыбнулся. – В наше супердемократическое время может быть всё. – Что ты ещё про неё узнал? – Не хочу грузить тебя всякой дрянью. Увидим, что произойдёт, когда она начнёт работать по совести. – И что будет? – Перемены будут точно, а какие – увидим. Возможно, она уволится. – Что мне сказать маме? – Ничего не говори или скажи, что мы побеседовали с начальницей ТСЖ по-хорошему, и она нас поняла. – Забежим на кофе? А то мама обидится. – Давай, я до пятницы совершенно свободен. Антонина Фёдоровна встретила их, бледная от волнения, но быстро успокоилась после объяснений сына и гостя. Оба выпили по чашечке эспрессо и поехали на квартиру Нестора, вспоминая друзей, с которыми неплохо было бы встретиться. В эпоху компьютерного разъединения людей прямые контакты и встречи, общее эмоциональное общение лицом к лицу были востребованы как никогда, и души друзей воспринимали действительность одинаково – с горьковатым сожалением. Посидев полчаса в новом жилище Нестора (Стас оценил его по достоинству одной фразой: шикарно устроился!), они отправились в ТРЦ «Пятая Авеню» и сели в кафе у окна, продолжая лёгкий трёп, но то и дело сбиваясь на политику. Что происходило в стране, обоим не нравилось. А минут через сорок к ним неожиданно присоединилась Жанна, «случайно проходившая мимо» по её признанию, и настроение Нестора поднялось на несколько градусов. Он думал о возлюбленной постоянно, стараясь не выдавать себя ничем, однако Стас после знакомства с ней оценил состояние друга правильно и, судя по весёлому блеску в глазах, одобрял его выбор. Жанна как специально оделась в молодёжный костюм в стиле юнион: короткая белая юбка Nasty Gab с разрезом до… сами понимаете, топ Mango цвета платины, туфли Marc Jacobs такого же цвета и сумочка от Chloe, дополнявшая облик, заставляли мужчин оглядываться, а собеседникам хотелось распушить павлиньи хвосты и вести себя как истинные джентльмены. Разговорились. На Стасе тоже сказалось обаяние девушки, и он блистал красноречием, то выдавая смешные анекдоты, то вспоминая не менее забавные эпизоды из своей «рыбинспекторской» жизни. Поговорили о хобби каждого, обсудив любимое занятие Жанны – чтение книг. Времени у неё свободного было совсем мало, однако читала она почти каждый вечер – на ночь, и Стас выдал речь, сводившуюся к сентенции: пришла эпоха читательского упрощения, налицо управляемое сведение читательской аудитории к потреблению легкозабываемой продукции, судя по насыщению Интернета и ТВ стрелялками и ходилками, а современная женская проза в основе своей есть слюни, сопли, обнимашки, целовашки, экзотический секс и мечты о принце. – Вы говорите прямо моими словами, – засмеялась Жанна. – Но больше всего, – закончил речь Стас, – меня бесят блогеры, в большинстве своём двадцати– и двадцатипятилетние юнцы, берущиеся составлять рейтинги писателей на основе прочтения десятка книг. Для такого дела нужно классно знать литературу и очень много читать, как это делали критики прошлого, к примеру, Брандис и Дмитриевский. Но скороспелым оценщикам всё это пофигу! Главное, что они, такие гениальные и всезнающие, сделали свой выбор, абсолютно не отражающий объективное состояние пишущей братии, диктуя тем самым своё мнение ещё большим, чем они, невеждам. Я бы вообще устраивал экзамены для блогеров, прежде чем давать им площадки для высказывания своих гениальных мнений. А то несут… извините, чушь и при этом получают от дураков-подписчиков большие деньги, ни за что не отвечая! Жанна покачала головой. – Вот уж не ожидала, что такое заявление сделает… – Дурак? – осклабился Стас. – Молодой парень, который сам наверняка часами торчит в Сети. – Я не торчу, – не обиделся Стас. – Я из тех, кто предпочитает старомодное общение и физический отдых. До старости мне ещё далеко. – Старость – это когда с тобой начинают воевать давно знакомые, окружающие тебя вещи, – вставил Нестор. – Так говорил мой дед, когда ему исполнилось девяносто шесть лет. Но услышал я это от моего отца. Жанна посмотрела на него задумчиво. – Твои родичи были мудрыми людьми. – И строгими. – Это неплохо, в семье должен быть кто-то строгий. Кстати, не думала, что увижу вас. Я действительно здесь случайно, собираюсь с подругой в шесть часов послушать одного талантливого музыканта, будет выступать в местном Доме культуры на Рогова. – Кто выступает? – спросил Стас. – Алексей Архиповский. – О! Мой решпект! Это ведь известный балалаечник? – Он не просто балалаечник, он волшебник! Что он делает с обыкновенной балалайкой – закачаешься! Никто в мире так не играет! – Я как-то за рулём по Авторадио слышал его исполнение, почему и запомнил. Нест, ты не слышал? Нестор кивнул. – Не могу сказать, что он любимый мой музыкант, скрипка нравится мне больше, но играет Архиповский действительно великолепно. – Надо было взять запись его выступления, – издал смешок Стас, – и прокрутить председательше, она бы и без нашего внушения сдалась. – Вы о чём? – спросила Жанна. Стас бросил на Нестора виноватый взгляд. – Да мы сходили с ним в ТСЖ… – Зачем? – Моих родителей замучили судами и претензиями, причём совершенно необоснованными, незаконными, ну, Нестор сходил со мной к председателю ТСЖ. Жанна посмотрела на смутившегося Нестора. – Надеюсь, ты не использовал «засос»? – Что? – не понял Стас. Нестор отвёл глаза. – Она бы… председательша… без «засоса» даже не стала бы нас слушать. Я просто поставил злоблок. – Чёрт бы тебя побрал! – Жанна хотела добавить что-то, но сдержалась. – Ты хоть понимаешь, что может случиться?! Мы же сейчас сидим на стратегической игре, шаг влево, шаг вправо… – Расстрел? – развеселился ничего не понявший Стас. – Хуже! Сорвётся множество запланированных операций! Если об этой твоей самодеятельности узнает Сивков… – Я не мог пройти мимо, – хмуро возразил Нестор. – Всегда помогал в таких случаях и буду помогать и впредь. Жанна задохнулась от гнева, с удивлением разглядывая его лицо. – Убиться веником! Ты что, и в самом деле не понимаешь?!