– Хороший букет. – Приглашаю вас в ресторан, как приедем. Посидим, попьём этого винца либо твоего закажем. – Посмотрим, – неопределённо сказал Костя. Двинулись к машине, таща корзины; Стас предложил было Ксюше понести её корзину, но она отдала её Косте. А Нестор получил ещё одно подтверждение своим оценкам: Ксюша любила и побаивалась своего мужа, вернее, побаивалась дать ему почву для ревности, какой бы зыбкой она ни была. Вышли к поляне в березнячке и остановились, разглядывая стоявшую рядом с «Кайенном» грязно-зелёную «Ниву» и четверых молодых людей, одетых кто во что горазд. Двое из них, белолицые, один рыжий, второй блондин с козлиной бородкой, широкий как передок самосвала (у Нестора даже мелькнула мысль: как он умещается в кабине «Нивы»?), щеголяли в поблекших от старости пятнистых куртках и мятых штанах цвета бурой накипи. Их спутники явно были кавказцами. Один высокий и жилистый, чисто бритый, со щегольскими усиками и ухоженной бородкой, с яркими рысьими глазами, второй – ниже ростом, щуплый, с полностью заросшим щетиной лицом и глазами-пуговками. Первый красовался в чёрном плащике «под Блейда, истребителя вампиров», а также в чёрных кожаных штанах и армейских ботинках. На втором была серая хламида и кожаная безрукавка, а также мятые чёрные треники с белой полосой, ставшей от грязи серой. Возникла пауза. Заметившие пассажиров внедорожника парни перестали возиться у машины, повернулись к ним, замолчав. – Эй, мужики, чего вам тут понадобилось? – очнулся Костя. «Джигиты» переглянулись. Черноволосый «Блейд» с зелёным платком на голове, повязанным в форме чалмы, опустил нож, лезвием которого пытался открыть дверцу «Кайенна», расплылся в фальшивой ухмылке. – Какая приятная встреча! Господа, предлагаю тихо-мирно отдать ключики от тачки, а также эти корзиночки и топать отсюда подальше. Говорил он почти без акцента, но шепелявил, будто во рту у него не хватало зубов. – Мобилы, – тенорком подсказал ему низкорослый напарник. – И мобилы. Можем подвезти вашу подружку. Не топать же ей пёхом до города? «Джигиты» дружно заржали. – Ч-чёрт! – выдохнул Костя почти беззвучно, сжимая кулаки. – У меня «волк» в бардачке… Он имел в виду пистолет, какими нынче пользовались в полиции. – Надо было брать с собой, – укоризненно качнул головой Стас. – Кто ж знал… – Оглохли? – осведомился «Блейд», сгоняя ухмылку с узких бледных губ. – Давай погоняем их по болоту, Ахмет, – предложил блондин-шкаф. – А то они долго будут стоять сусликами. «Блейд» оценивающе оглядел напрягшихся мужчин, перехватил нож левой рукой, а правой вытащил из-под полы плаща пистолет – потёртый до облезлости «вальтер». У его напарников тоже появились в руках ножи. – Ключи! И бабу! Быстро! Стас нервно передёрнул плечами. – Чего ждём? Они же нас и в самом деле могут… – Полезешь – откроют стрельбу, – процедил сквозь зубы Костя. – Мы их отвлечём, а ты достань из машины пистолет. – Подождите! – решился Нестор, преодолевая не страх, а скорее неуютное ощущение оголённости. – Стас, я сейчас на несколько секунд потеряю сознание, подержи меня. Ничего не предпринимайте, я сделаю всё сам, только смотрите. – Что ты задумал? Не отвечая, Нестор сформировал сознанием «ментальную пулю» и вонзился в голову «Блейда»-Ахмета, картинно крутившего пистолет. Короткая мгновенная темнота передёрнула сознание, и он стал видеть всё глазами Ахмета. В том числе увидел, как он сам в двадцати шагах начал оседать на землю с открытыми глазами, а Стас пытается его удержать. Охнула побледневшая Ксюша. Оглянулся на неё Костя, не понимая, что происходит. Нестор «скачал» в своё сознание «файл памяти» Ахмета и начал действовать. Со стороны это выглядело следующим образом. Черноусый «джигит» поднял пистолет и открыл огонь… по своим соратникам, заставляя их скакать по поляне зайцами. Раздались вопли, возмущённые крики, ругань. – В машину! – рявкнул Ахмет, указав стволом «вальтера» на «Ниву». – Живо! Всех укокошу! – Ты чо, Ахмет, накурился?! – пискнул шарахнувшийся прочь низкорослый кавказец. – Сдурел совсем? – В машину, я сказал! – Он шизанулся! – взвыл блондин, отпрыгивая от вонзившейся под ноги пули. – В машину, падла! За руль! Уезжаем! «Блейд» выстрелил в рыжего, доставшего ещё один пистолет – старенький «макаров», попал тому в руку. С криком «ай!» рыжий выронил пистолет. – Быстро, кретины! Троица отступила к машине. Ахмет сел рядом с водителем, которым стал блондин, «Нива» рванула с места как на гонках. Нестор дождался, когда машина минует берёзки, выбросил в окошко пистолет и вернулся в своё тело, испугав поддерживающего его Стаса. – Отпусти. Ошеломлённый парень перестал держать друга. Костя кинулся к внедорожнику, открыл, вынул из бардачка пистолет, но это было уже лишним: «Нива» уехала. – Офигеть! – выговорил Стас. – Что с ним случилось?! С ума сошёл?! Открыл огонь по своим… Нестор отряхнул с брюк травинки. – Бывает. Подбежала Ксюша – глаза на пол-лица. – Что с тобой, Нестор? Тебе плохо?! – Мне хорошо, – улыбнулся он. Глава 5 Грехи и диагноз Тринадцатого сентября (число считалось мистическим, и суеверные люди старались не планировать на этот день серьёзных дел) дом в Варсонофьевском переулке посетили очень важные персоны, хотя никто из прохожих и гостей этого района Китай-города их не увидел. На совещание собирались руководители Комитета защитников Отечества (КЗО). Но подъезжали они к зданию не по улочкам Китай-города, а через тоннель со стороны Чистопрудного бульвара. Всего в аудитории № 01, как называли зал для особо секретных совещаний, собрались девять человек. Никаких секретарей или модераторов эти съезды не предусматривали, и роль таковых исполняли председатель Комитета Мараев Михаил Модестович (известный всем под псевдонимом «Трим») либо его заместитель директор ФСБ Козодоев Иван Егорович, пятидесятипятилетний генерал-лейтенант. Мараеву исполнилось шестьдесят шесть лет. Это был крепкий мужчина с твёрдым волевым лицом и бицепсами мастера армрестлинга, хотя спортом Михаил Модестович никогда не занимался, просто поддерживал физическую форму, дарованную ему природой. Родился он в Волгоградской губернии, в детстве с семьёй переехал в Калмыкию. После службы в армии окончил Саратовский юридический институт, по распределению попал в Волгоград, где и начал прокурорскую карьеру. В две тысячи седьмом году он стал заместителем прокурора Волгоградской области, потом возглавил Следственный комитет при Прокуратуре. Пережил два покушения. В две тысячи восемнадцатом году ушёл по ранению в отставку, а в две тысячи двадцатом возглавил Комитет защитников Отечества, объединивший структуры Союза боевых офицеров, спецподразделения ФСБ (тогда его как раз возглавлял Козодоев, ставший через год директором), славянских общин и юридических частных контор. Поскольку либералы у власти продолжали вести Россию к гибели, используя поддержку Запада, у КЗО хватало работы, но проблемы множились, информационную кампанию Комитет внутри страны проигрывал, в связи с чем и решено было обсудить создавшееся положение и разработать план действий. Объявив повестку дня, Мараев предоставил слово Козодоеву, и тот коротко ввёл присутствующих в курс дела, обозначив наиболее острые проблемы, которые надо было нейтрализовать в первую очередь. Начал он с поправок к Конституции, которая была принята в июле две тысячи двадцатого года. Козодоев констатировал, что уже через полгода после этого шага, едва не расколовшего общество, стало понятно, ради чего началась кампания: наряду с необходимыми изменениями либералы постарались протащить в документ с виду формальные и «малозначимые» статейки типа «обнуления президентского срока», которые начали приобретать характер заложенных под гражданские основы государства мин. К этому негативу добавились инициативы чиновников, трактующих любые законы по-своему, для своей пользы, и на горизонте появилась пока ещё туманная проблема глобального контроля над россиянами, учитывая постепенно растущее давление пастырей цифровизации «ради блага человека» и ликвидацию многих гражданских свобод. Положение президента в этом плане казалось неустойчивым, хотя он, либерал до мозга костей, не стремился ограничивать российских миллиардеров, особенно тех, кто входил в группу приближённых. Не особенно страдали при нём и оппозиционеры, власть которых оставалась незыблемой, потому что они, достойные презрения народа, даже будучи «за бугром» продолжали выкачивать из России то, что ещё не выкачали. Президент не доверял профессионалам в производственной сфере, выдвигая на руководящие должности так называемых «эффективных менеджеров». Налицо было катастрофическое непонимание пагубности либерального курса развития страны, несмотря на то что президент делал всё, что мог, и многое – правильно. Но его либеральные просчёты нивелировали все позитивные процессы в обществе. Обсудив эту проблему, собрание постановило оценить окружение президента, в котором окопались экспертами и советниками многие разрушители государства, такие как Фурсенко, Набуллина, Голикина и другие, и провести их замену на государственников, действительно радеющих за судьбу России и её народа. Затем слово взял Данил Фомич Устоев, помощник депутата Госдумы Горюхина. В Комитете он отвечал за коррекцию образования и горячо поддерживал идею полной отмены ЕГЭ. – Мы в ужасе наблюдаем сосредоточенность социума на документировании жизни, а не на её проживании! – эмоционально заявил он. – Учителя, которых стало модно называть коучами – ненавижу это словцо! – перестали быть воспитателями! Они учат детей всего лишь пройти ряд зловредных тестов, да и сами ориентированы главным образом на то, чтобы без проблем пройти инспекционные сторонние проверки и не потерять место, что, в свою очередь, позволяет учащимся без включения мозгов перейти на следующий уровень и пройти новые тесты. Никто не думает, что натаскивание на сдачу экзаменов капитально вредит системе образования. Кстати, один идиот во власти вообще предложил отменить экзамены как вредную процедуру! Так вот, натаскивание на сдачу экзамена, а не на знание, напрочь отбивает у молодёжи способность к нестандартному нелинейному мышлению. Если мы не решим эту проблему, получим множество пустоголовых юзеров и составителей рейтингов вместо творческих работников. – Уже получили, – пробурчал его сосед, Вересаев Кирилл Максимович, заместитель декана юридического факультета МГУ.