— Все… в… порядке, — задыхаясь, выдавил он. — Извиняюсь… за… эту… сцену. — Спешите некуда, — повторил Уэндовер. — Мистер Фельден еще не подошел, и прежде чем приступить к делам, нам нужно будет его дождаться. — Он… не… придет, — болезненно пояснил Дерек Гейнфорд. — Этой… ночью… он… на службе. Он просил меня… передать это… остальным. Видимо, что-то случилось… с кем-то из его коллег… И он должен его подменить. Он… не придет… и мы можем… начинать. Уэндовер посмотрел в тусклые глаза Дерека и заметил, что его кожа посинела от недостатка кислорода в крови. Он хотел бы потянуть время, чтобы дать больному оправиться, но Дерек раздражительно махнул рукой, показывая возмущение суматохой вокруг его приступа. — Я размышлял над этим делом, — покорно начал Уэндовер, стараясь говорить громче, чтобы шумное дыхание больного стало не так заметно. — Я полностью согласен с тем, что нужно заранее подготовить план действий на то время, когда земля перейдет в ваши руки, и вы сможете делать с ней, что захотите. Насколько я понимаю, есть три варианта. Можно сразу же продать землю, и каждый из вас получит свою долю. Или мы можем придержать ее, дожидаясь наилучшего момента для продажи. И, наконец, мы можем сначала разделить землю между вами, и каждый сможет поступить со своей частью так, как сочтет нужным. Основной момент в том, что вы должны договориться насчет того, каким путем идти. Пока он говорил, Дафна перебралась от Дерека Гейнфорда на место возле сестры. — Я думаю, мы должны немедленно все продать, — сказала она. — Я не суеверна, вовсе нет, но это место кажется не самым удачным. Там умер Роберт, и никто не знает, как это произошло. Работавший там Пирбрайт также потерял жизнь совсем неподалеку. Это ужасно, независимо от того, что вы скажете. Мне этот участок не нравится. Я бы хотела побыстрее от него избавиться. Да и деньги мне вскоре потребуются… — Полагаю, это точка зрения Фрэнка? — немного резковато вставила миссис Пайнфольд. — Фрэнк согласен со мной, — призналась Дафна. — Это чисто семейное дело, и оно должно быть решено нами, — холодно заметила миссис Пайнфольд. — Фрэнк пока еще не член семьи, так что его точка зрения на меня не влияет. Я не согласна и не соглашусь с таким предложением. Мистер Родуэй был дальновидным человеком… — Был. Никто этого не отрицает, — перебил ее Макс. — Он вовремя ушел из фирмы, оставив наших уважаемых дедов с носом. Очень дальновидно. — Мистер Родуэй был дальновидным человеком, — проигнорировав Макса, повторила миссис Пайнфольд. — Он знал, что эта земля подорожает, и ее стоит купить и придержать. Сейчас она только начала повышаться в цене, и в данные момент глупо думать о продаже, ведь, скорее всего, со временем она будет лишь дорожать. Я уверена, что мы должны придержать ее. — А вы? — спросил Уэндовер, обращаясь к Максу. — Я? На мой взгляд, землю надо разделить. Тогда каждый сможет делать со своей долей то, что захочет. Без обвинений. Без обид. Любой промах — вина владельца. Миссис Пайнфольд громко фыркнула. — Я настаиваю на том, что землю нужно придержать, — упрямилась она. — Ты можешь придержать свою долю, — указал ей брат. — Никто тебе не мешает. — Моя «доля», как ты ее назвал, сама по себе не настолько ценна, как если бы она была частью большого участка, — горячо возразила миссис Пайнфольд. — Я не такая уж бизнес-леди, но мне это очевидно. Мы должны согласиться с тем, что землю нужно оставить целой и развивать ее, а потом каждый из нас получит свою долю из годового дохода. Вот, что я предлагаю, и всем очевидно, что это единственный разумный план. — В этом что-то есть, — заметил Макс. — Агата, откуда ты взяла эту мысль? Ты же не сама это придумала? — Вопрос не в том, «откуда я взяла эту мысль», Макс, — раздраженно ответила миссис Пайнфольд. — Дело в том, что я права, и это понимаешь даже ты, хоть и после объяснения. Было бы явной глупостью дробить участок на крохотные кусочки для каждого из нас. Если бы мы сделали так, то это уничтожило бы все возможности развития. Я настаиваю на моем решении вопроса. Это правильный путь, здесь нет сомнений. Вы согласны? — обратилась она к Уэндоверу. — Самому мне малоинтересны небольшие наделы, — признался Уэндовер. — Да и честно разделить землю весьма непросто. Нельзя просто разбить ее на одинаковые по площади участки, ведь некоторые места явно привлекательнее других для строительства. Но вы должны решить сами, моя точка зрения не должна влиять на вас. Вам есть, что сказать? — спросил он у Дерека Гейнфорда. Прежде чем начать, тот захлебнулся в еще одном приступе кашля, после которого бессильно обмяк в кресле. Уэндовер заметил, как изменился цвет лица Гейнфорда и задумался о скоротечности жизни. «Любой из этих приступов может убить его», — пробормотал он, взглянув на измученного человека в кресле. Они подождали, пока больной не соберется с силами и не сможет говорить. — Нам… нужно… продать все сразу. Никто не знает… сколько будет… продолжаться война. Но, она не может… длиться вечно. Сейчас Эмблдаун… задействован в военных целях… нужно жилье… для рабочих. Если мы… продадим побыстрее… цена будет наилучшей. Они смогут… построить бараки… и ухватятся за это… — Кто такие «они»? — вставил Макс. — Все… кто заинтересован… в проживании рабочих. Все равно… кто именно. На мой взгляд… когда война закончится… в Эмблдауне… будет спад… и еще много лет… никому не потребуется… местная земля. Никто ее не купит. И где мы окажемся? Вне игры… и с пустырем на руках. Я за немедленную продажу… пока есть, кому. Усилия уладить дело взволновали и вымотали Дерека Гейнфорда, и он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Было слышно, как он громко дышит. Миссис Пайнфольд хотела было что-то сказать, но Уэндовер испугался, что она начнет ссориться с Дереком, и поспешил перевести разговор в новое русло. — Кто-нибудь знает, что думает мистер Фельден? Но в результате получилось вовсе не так, как того хотел Уэндовер. Ответил Дерек Гейнфорд, он приложил все усилия, но его речь была еще более прерывистой, чем раньше: — Я знаю… все… что думает… Кеннет, — сказал он, вложив в слова столько злости, сколько позволяло его состояние. — Я говорил… с ним… и он упрямится… изо всех сил. В общем… Агата… он на твоей стороне. Выражение лица миссис Пайнфольд показало, что она не так уж рада тому, что Фельден оказался ее союзником. Дерек увидел это и иронично заметил: — Не удовлетворена?.. Я так и думал… Но это так… Кеннет… твердит, что… земля подорожает… И слышать не хочет… о том, чтобы… разделить ее на части. Я говорил ему… когда война закончится… в Эмблдауне будет спад… и земля… никому не потребуется. Никому. Очередной приступ кашля заставил Дерека замолчать на целую минуту. Затем он смог продолжить: — И что тогда… с нами будет? Вне игры… с акрами… ни на что не годного пустыря… на руках… Я обсуждал это с Кеннетом… Пытался уговорить его… Но он невыносим… Надменен, будто все знает… и презирает любое… другое мнение… — О, да! — перебила его миссис Пайнфольд. — Кеннет всегда был таким. Но все-таки, Дерек, на этот раз он прав, и я думаю, было бы глупо выпускать из рук землю только ради того, чтобы немедленно получить немного денег. Я не соглашусь даже на аренду. Я совершенно уверена, что его надо держать под контролем, наготове к любой ситуации. Никто не может сказать, что будет после войны. — Никто, — с усилием сказал Дерек. — И как раз поэтому… я хочу поскорее избавиться… от земли… пока мы знаем… что и как… Я не согласен… с вашей с Кеннетом… безумной затеей… После войны у нас не будет никакого роста — как и в прошлый раз. Макса Стэнуэя, по-видимому, осенило. — Понял! — выкрикнул он. — Кому-то из нас хочется продать. Кому-то из нас хочется придержать. Почему бы тем, кто хочет придержать, не выкупить доли тех, кто хочет продать? Я и сам бы продал. Агата, что ты дашь за мою долю? В семье ты единственная, у кого есть деньги, чтобы выкупить ее. — Мне нужно подумать, — не слишком сердечно ответила его сестра. Очевидно, ей было не по себе от одной мысли о том, что придется расстаться с деньгами. — О, не торопись, — успокоил ее Макс. — Подумай недельку. Посоветуйся. Погадай на картах, обратись к гороскопу или что там еще делают в таких случаях? — Я так понимаю, ты имеешь в виду мистера Ашмуна? — холодно ответила миссис Пайнфольд. — В любом случае, я предпочту его советы, а не твои, Макс. Я подумаю. И, конечно, все зависит от цены. — Даф, ты тоже продаешь? — спросил Макс. — Да мне все равно, кто купит мою землю. Агата может забрать мою долю, если заплатит за нее. — А ты, Дерек? — Очень… охотно, конечно, — с усилием ответил Дерек Гейнфорд. — По честной цене… Пригласим оценщика… пусть будет справедливо. Миссис Пайнфольд с каждым новым предложением теряла интерес к сделке, ведь сумма ее потенциальных расходов все возрастала и возрастала. — Подумаю, — раздраженно буркнула она. — Я должна проконсультироваться с Кеннетом, но мне не нравится обсуждать с ним что-либо — он всегда пытается сбить меня с пути. Так что на многое не рассчитывайте. Может, я вообще и не захочу покупать, когда поразмыслю. И не думайте, что я заплачу больше положенного только потому, что вы мои родственники. Я считаю, что заключать сделки с друзьями или родственниками — ошибка. Они всегда меня используют, — закончила она, не проявив никакого уважения к оставшимся членам семьи. — Агата, придерживайся фактов, — поправил Макс. — Я часто пытался позаимствовать у тебя пятерку фунтов. Держи карман шире! Ты никогда не делилась ни со мной, ни с кем-либо из нас. Но если ты хочешь оказаться обманутой, тебе не нужно далеко ходить за человеком, который тебя надует! Миссис Пайнфольд проигнорировала явный намек на Ашмуна. — Я подумаю, — повторила она. — А сейчас я не хочу ничего предпринимать. Мы должны придержать землю, и я не понимаю, почему я должна рисковать своими финансами, вкладывая их в ваши участки. Я могу быть покладистой, но есть же предел, Макс, и твое предложение кажется мне непомерным. Дерек Гейнфорд, видимо, предполагал, что предложение Макса может быть принято, и в итоге разочаровался, что повлияло на его состояние. Он сильно кашлянул и, пытаясь отдышаться, откинулся на спинку кресла. К тому моменту, когда он смог говорить, у него кончилось терпение. — Агата… тебе… сделали… честное… предложение. Если ты… отказываешься… то… я настаиваю… продать все… сразу. Трое из нас… за то, чтобы… продать. Кеннет, может… говорил… Можете сохранить… свою долю… если хотите… Но трое из нас… хотят видеть деньги… и вы можете… сделать… Дерек приложил чрезмерные усилия. Он изможденно откинулся на спинку кресла. Задыхаясь, он прохрипел: — Капсула! Дафна бросилась к нему и стала шарить по карманам его пиджака. Больной покачал головой. — В куртке? — спросила Дафна. Дерек ответил слабым кивком, и она выбежала из комнаты и почти сразу же вернулась с завернутой в платок капсулой. Дереку Гейнфорду удалось вытащить платок, опрокинуть в него капсулу. Он уткнулся лицом в платок. Раздался звон разбитого стекла, и комната наполнилась запахом грушевых капель, таков аромат эфира амилнитрита. Но к этому времени, кажется, было уже поздно. Дерек раз или два глубоко вдохнул, но его дыхание затруднилось, лицо посинело из-за недостатка кислорода в крови. Он потерял сознание. — Вызвать ближайшего доктора, быстро! — приказал Уэндовер, обращаясь к Максу. — Телефон. Живее! Дафна, потрясенная страданиями кузена, опустилась на колени у его кресла и взяла его руку в свои. — Он ужасно холоден, — сказала она. — Дерек! Ее зов остался без ответа. Больной стиснул челюсти и со свистом дышал через зубы, но вдохи становились все медленнее и труднее. Его глаза смотрели вперед, но, очевидно, он ничего не видел. Наконец, прибыл врач, но, едва взглянув на него, Уэндовер не предвидел ничего хорошего. «Неопытный молокосос, пытается скрыть нервозность и ничего не добьется», — подумал он. Уэндовер кратко описал случившееся. Медик слушал его, ковыряясь в сумке, беря что-то из нее, но тут же откладывая обратно и вынимая что-то другое. Затем он с серьезным видом проверил пульс Дерека. — Я едва нащупал пульс, — сказал он, избегая того, чтобы смотреть кому-либо в глаза. Приступ кажется очень сильным. Говорите, хроническая астма? Хм! Казалось, что дыхание Дерека остановилось. — Вы можете что-нибудь сделать? — резко спросил Уэндовер. — Сначала я должен выяснить, в чем проблема, — защищаясь, возразил доктор. — Нельзя лечить пациента, не зная, что его беспокоит. Я должен выяснить… — У него сдает сердце. Кто угодно это заметит, — парировал Уэндовер. — Если вы ничего не сделаете, то оно совсем остановится. Как насчет стрихнина? Он у вас есть? — Можно попробовать, — заметил врач и вновь обернулся к сумке.