– Сто третья? – Статья меня удивила. Думал, сто вторая будет. – Это ведь умышленное убийство, совершенное без отягчающих обстоятельств, – припомнил я диспозицию статьи. – Ну а что ты хотел? – раздраженно отозвался Востриков. – Достоверно ведь пока не установлено, что Чемезова убил его подельник. Как разберемся, так и переквалифицируем. – Объяснив, он вновь затарабанил пальцами по клавишам. – Я пока тогда разбоем займусь? – Испросив разрешение, я уселся с более упитанным томом уголовного дела на свое рабочее место. Для начала вчитался в список похищенного у Фоминых. На первом месте значились деньги, затем перечислялись женские украшения. Разумеется, не все, а только часть, что решилась указать хозяйка. И теперь, если где-то и всплывут не упомянутые этой перестраховщицей украшения, мы об этом даже не узнаем. На последнем месте значилась и сильно резала глаз своей неуместностью в данном списке норковая шуба. Она была единственной объемной вещью, на которую позарились преступники. Конечно, шубу в преддверии зимы могли посчитать ходовым товаром. Но тогда почему не взяли западную аудиоаппаратуру, которую в любое время года с руками оторвут? Погрузили бы все на хозяйскую «Волгу» и увезли, но вместо этого предпочли свалить пешком. Не стали рисковать с угоном автомобиля, но демаскирующую их шубу прихватили. Зачем она им сдалась? Кроме версии подарка, хоть как-то объясняющей этот нелогичный поступок, ничего путного в голову не приходило. Зашуршав страницами, я отыскал протокол обыска квартиры Чемезова, где тот проживал вместе с матерью. Ожидаемо никаких шуб и вообще ничего из похищенных вещей там не нашли. Значит, будем искать ту, которой предназначалась эта шуба. Я сделал пометку в блокноте. Озадачу этим оперов, пусть ищут женщину в окружении Дьякова и Чемезова. – Нарыл что-то? – Вопрос Вострикова отвлек меня от обдумывания появившейся версии. Оказалось, прокурорский следак какое-то время наблюдал за мной и не мог не заметить на моем лице смену эмоций. – Думаю, бабу надо искать, – озадачил его я и пустился в объяснения. – Дельно, – наконец, выслушав, заметил Востриков, у которого поначалу глаза полезли на лоб от моей догадки. – Только эта загадочная баба могла оказаться подружкой третьего подельника. – Сомневаюсь. Третий слишком продуманный. Он единственный, кто скрывал свою внешность при налете, и он избавился от своего подельника, который мог сдать его. Так что вряд ли такой человек стал бы так глупо подставляться. – Как правило, преступники на мелочах и попадаются. – В ответ на мой спич руководитель следственной группы усмехнулся. – Все может быть, – пришлось согласиться, в словах коллеги был резон. – Но начинать поиск нужно с очевидных данных. – С них и начнем. – Востриков потер ладони. – Сейчас Карпун подъедет, и мы его озадачим. Пусть новую версию отрабатывает. Загрузив работой подъехавшего инспектора УГРО, что осуществлял оперативное сопровождение соединенного уголовного дела, я с чувством выполненного долга вернулся в отдел, где меня ждала серия краж. Известного органам второго преступника нашли, правда, в виде трупа, но не суть. Главное – дело сделано, а значит, всех задействованных в поисках оперативников должны были освободить от дополнительной нагрузки. С этой оптимистичной мыслью я, прихватив из своего кабинета уголовные дела, отправился к Скворцову. Путь в левое крыло, где обитал уголовный розыск, мне пришлось прокладывать через второй этаж, не хотелось ненароком наткнуться на решившего сделать из меня образцового служаку Курбанова. Скворцов, к моей радости, оказался на рабочем месте. Зарывшись в ворохе бумаг и высунув язык от усердия, он что-то писал профессионально-корявым почерком. – Как дела с поездкой в «Сосновый бор»? – с порога обозначил я цель своего визита. – Здоро́во, – с трудом оторвавшись от писанины, устало поприветствовал меня Вадим. – Ездил уже. Закрыто там все, – недовольно проворчал он как человек, выполнивший сложную, но бесполезную работу. – Дачный сезон уже давно закрыт. – И что теперь? – Услышав неприятную новость, я слегка растерялся. Уселся рядом с опером на стул и принялся перелистывать уголовное дело, пока не наткнулся на искомый документ. – Есть, – облегченно выдохнул я. – Городской адрес Вячеслава Овсянникова, – пояснил я хмуро наблюдающему за моими манипуляциями Скворцову. – Это тот чел, что привел на день рождения подозрительную Анечку. Вадим осклабился. Усталость была отброшена, открылось второе дыхание. – С большими сиськами, – не преминул он меня дополнить. – Это пока не доказано, – не дал я сбить себя с делового настроя. – В общем, на тебе Овсянников. Надо будет выйти через него на Анечку и проверить их обоих на причастность к кражам. – Вполне могут оказаться подельниками. – Кивком Вадим поддержал мое предположение. – Только поаккуратней, не в лоб спрашивай. – Сказав это, я задумался. – Вот только не надо меня учить работать, – с усмешкой матерого оперативника ответил на мое ценное указание Вадим. – Я не учу, я думаю. – Я выставил ладонь, призывая опера немного помолчать. Он на этот мой жест закатил глаза, но тишину не нарушил. – Рассчитывать на то, что они сознаются в совершении краж, глупо, – принялся я рассуждать. Последующий за моими словами многозначительный смешок опера я проигнорировал. – Группа они слаженная, осторожная, раз не оставляют следов и все еще не попались. Берут только деньги, которые невозможно идентифицировать. – Говоря это, я вновь вспомнил ту злополучную шубу из дела о разбое. – Так что вряд ли от них дождемся чистосердечного признания. Со стороны Вадима вновь раздался смешок. – Предоставь это дело мне, – ухмыльнулся он. – С одними признательными показаниями я в суд дело не направлю, – перебил его я. – Мне оправдательный приговор не нужен. Откажутся в суде от своих слов, и всё. – Какой оправдательный приговор? – Вадим рассмеялся. – Что за бред ты несешь? Реакция опера меня озадачила. А затем я вспомнил прочитанные нам в университете лекции по истории уголовного процесса. В советские времена он был не состязательным, а обвинительным. Именно по этой причине оправдательные приговоры были редкостью. Искать другие доказательства вины здешним следственным органам заморачиваться совершенно не нужно. Признание здесь царица доказательств. И для местного суда его вполне достаточно. Выходило, что достаточно получить от этой парочки «Слава – Анечка» признательные показания и навязанная мне Шафировым серия краж будет считаться раскрытой. Усилием воли я стряхнул наваждение. Глупость это – так подставляться, когда есть риск, что суд может поверить подсудимым, если они заявят о том, что признательные показания из них выбили. Всякое может случиться, и тогда на скамье подсудимых окажется уже Скворцов. Эту свою мысль я и озвучил Вадиму, но тот опять заржал, восприняв мои слова как бредовые. Тогда я спросил его, что, по его мнению, при таком раскладе будет делать суд. – Не парься, за оправдательный приговор прилетит всем, и судье в том числе. Пропесочат по партийной линии, еще и статуса лишат. Так что осудят нашу сладкую парочку, – был мне ответ. Выслушал я его недоверчиво. Ведь мой источник информации был простым опером и мог судить только со своей невысокой колокольни. Не верилось мне, что суд приговорит заведомо невиновного. Напоминало страшилки обывателей про то, что тюрьмы забиты невиновными. Намного реалистичней смотрелась версия направления судом уголовного дела на доследование. В этом случае судья останется «в белом», а по шапке получат только прокурор и следак. А зачем мне такие неприятности на ровном месте? Скоро будет решаться вопрос о моем выезде за границу, а значит, моя деловая репутация должна быть безупречной. – Альберт, – услышал я щелчки пальцев. – Мне нужны железные доказательства их вины, – заявил я, отмахнув от своего лица руку Вадима. – Например? – прищурился тот. – Надо бы спровоцировать эту парочку на новое преступление и взять их с поличным, – озвучил я свою идею. – И как ты это себе представляешь? – Вадим ухмыльнулся. Прежде чем ответить, я прошелся по нему взглядом. Дешевые, стоптанные ботинки, мятые брюки мышиного цвета. И размеры у нас разные. Вадим был ниже меня ростом, но шире в плечах, поэтому моя одежда ему не подходила. Пришлось корректировать планы. – Ты узнаёшь, кто такая Анечка, – для наглядности я навел на него палец, – я с ней знакомлюсь, строю из себя мажора, приглашаю в гости, засвечиваю перед ней крупную сумму денег – и птичка в клетке. – И она прямо так с ходу клюнет. – Голос Вадимаа был полон скепсиса. – А почему нет? – пожал я плечами. – Эта парочка безнаказанно уже три кражи совершила. И это только те, о которых мы знаем. Вполне возможно, преступлений намного больше. Такой фарт не мог не сказаться на их самомнении. Уверен, они уже возомнили себя самыми умными и неуловимыми, а всех остальных считают лохами. На этом и сыграем. – Ну, допустим, – задумчиво проговорил Вадим, обдумывая мои слова. – А где ты деньги возьмешь? – Почему я? Ты же оперативник. Вот и затребуешь на оперативные нужды, – сказал я как о само собой разумеющемся. – Ага, так мне их и дадут. – Мое заявление Вадима повеселило. – И вообще, почему это ты будешь знакомиться с этой кралей? Я же оперативник. – У меня лучше получится сыграть мажора, – заверил его я. – Да и квартира, которую она должна по задумке обчистить, тоже у меня, а не у тебя. Приведенные мною доводы Вадиму вескими не показались. – У тебя нет опыта, сразу же спалишься, – принялся он спорить, – или влюбишься в эту воровку и забьешь на службу. – Ага, и отправлюсь с ней на гастроли по Союзу чистить хаты, – заржал я. – Все может быть, – тут же поддакнул Вадим. – Говорят, она настоящая красотка. Так что лучше доверить такое серьезное дело профессионалу. – Это тебе, что ли? – Теперь уже я продемонстрировал скепсис. – А то. – Вадим картинно поправил волосы. – Ты лучше Никитой Зориным займись, – вернул я разговору серьезность. – Версию с сынком Зориных тоже не стоит отбрасывать, – пояснил я свою мысль.