— Вот и я о том же. Такие дикие теории вызывают только смех, клоуны! — добавил доктор Хьюго мысленно раздевая Клэр Дрюффо, и уже вовсю фантазируя о самом потаенном… Причем сама Клер давала все поводы для таких фантазий. Она прекрасно знала похотливость старого Хьюго и ловко этим манипулировала, чтобы иметь влияние над мужчинами. И у нее это прекрасно получалось. От поклонников в самом высшем обществе не было отбоя. Не говоря уже о… поклонницах, которых было куда больше чем мужчин. — Профессор, — сказала Клэр Дрюффо, глядя Виноградову в глаза. — Никакой формы жизни или не жизни в кварк-глюонной плазме нет, и быть не может. Говорю вам это на полном основании. — На платформе каких оснований вы это говорите? — Прекратите нести бред профессор! — Клэр злобно посмотрела на Виноградова. — Не будьте смешным. Это не наука. Это фантазии сумасшедшей Рейчел Толуки. — У вас у всех какая-то дикая предубежденность! — воскликнул профессор Виноградов. — В науке так нельзя. — Не несите бредятину профессор, вам не идет, — ответил доктор Хьюго и отправил в рот спагетти, при этом продолжая мысленно раздевать соблазнительную Клэр Дрюффо, та, в свою очередь, ответила старому похотливцу, морганиями своих длинных ресничек. * * * Две девушки-паломницы, одетые как глубоко православные верующие, черная юбка в пол, черные платки, на лице печатью — гадкая духовность, благополучно прошли границу между Белоруссией и Россией. С документами было все в порядке, великие французские театры от Клэр Дрюффо работали как часы. Документы были оформлены, печати поставлены, и здравствуй матушка Русь. Элизабет Вэнс, когда она вышла из здания таможни, вдохнула этот «Есенинский воздух», а также воздух «Пушкина», «Достоевского», «Белинского». — Эх, — сказала Элизабет Вэнс. — Наконец-то мы в России. Россия, Россия, как много в этом звуке… для сердца моего слилось. Как много в нем отозвалось… смотри березки! Родненькие. Березки! — В Европе, и в Канаде тоже березы, — недовольно буркнула Рейчел. — Нет, нет, нет… русские березки это другое. Это наше все. — Пьяные бомжи, чахлая сосна, — опять буркнула Рейчел. — Или как там пел ваш Шевчук? — Ничего ты не понимаешь. — Элизабет. Дура ты конченная. Береза — это сорняк. Это сорная культура деревьев, которая вымещает все остальные деревья. Это агрессивный сорняк-паразит! — Сама ты сорняк-паразит! Элизабет Вэнс со слезой обняла русскую березу, что стояла неподалеку. Рядом скрестив руки стояла Рейчел. — Никакой поэзии, никакой красоты. Только лаборатории, химия, ужасы и монстры. Ты, вообще, женщина или кто? — сказала Элизабет. — Береза — это такой же монстр, только среди растений и деревьев. В природе нет эстетики. Эстетика — это репродуктивная меметика паразита! Эстетика — это репродуктивное и пищевое воздействие на плодовое тело. Это обман хищника. Для размножения! И для поиска пищи. — Дура. Не хочу вообще с тобой разговаривать. Я стихи пишу между прочим. — А вот я не пишу, потому что стихи — это та же уродская меметика паразита. Это все обман. Не забывай, что ты выглядишь как бипедальная глиста со слюнявыми отверстиями. — Знаешь Рейчел, — Элизабет повернулась к собеседнице и поправила черную юбку. — С тобой разговаривать можно, только объевшись горохом. — Нам надо ехать к Моранте, — тоном учительницы сказала Рейчел. — У нас тут неподалеку припаркована новая машина. Надо идти, и ехать до следующей гостиницы. — Опять за руль. Опять трасса. Век воли не видать. — Я не могу за руль Элизабет, у меня припадки. Я бы с удовольствием тебя сменила, но мне нельзя. Если мы уедем в кювет и разобьем машину, то виновата будешь ты. Мне нельзя за руль. — Хорошо, хорошо. Пошли уже. Девушки взяли свои пожитки, и пошли к месту парковки их нового автомобиля. Автомобиль оказался еще более скромный, чем был. Это была Лада девятка, грязно-серого цвета. И даже не новая, а уже пользованная. Рейчел с ругательствами села на неудобное кресло рядом с водительским. Элизабет Вэнс уселась за руль. Мотор чавкнул, что-то прорычал и завелся. — Российский автопром! — ядовито прошипела Рейчел. — Едем с удовольствием. Криво косо и в канаву. — Вот сейчас я тебе устрою «в канаву». — Так, поехали. Нечего задерживаться. Машина выехала со стоянки и присоединилась к общему потоку. * * * Сара Мессмэр с причитаниями бежала по серому подлеску и молилась, чтобы лаборантка Кэт далеко не ушла. Ругала себя на чем только свет стоит. Но, в конце концов, чудом таки нашла ее. Лаборантка Кэт стояла неподвижно на берегу грязной неухоженной реки, где эмигранты оставили кучи мусора, и держа а плече молот, смотрела вдаль. — Кэт, Кэт, — Сара Мессмэр поблагодарила какие угодно высшие силы и поскорее подбежала к ней. — Кэт, прошу тебя, прости, ты просто не верно все поняла. Я не хотела выглядеть как последняя сука. Прости. Я беру свои слова назад. — Я любила ее, — тихо ответила Кэтрин. — Кого ты имеешь в виду? — Кобру Фохт, — еще более тихо сказала лаборантка Кэт. — Может я влюблена, уже с 1801 года, я храню память о ней. — Кэтрин, послушай меня. Это просто ее воздействие. Воздействие хищницы. Она нападает на девушек. Она высасывает органику своими многомерными желудочками. — Я помню ее объятия. Я никогда не была так счастлива. Такие долгие воспоминания. Я помню о ней. — Кэтрин. Это обман. Это хищница. — Я не хочу ее смерти Сара. Я скорее, хочу своей смерти. — Даже не думай. Кэтрин, мы вернем тебе тело молодой девушки. Ты будешь живая. Гадкая суспензия останется в прошлом. Мы заработаем много, много, межпространственных кредитов. Ты вернешь тело. Будешь счастливой. — Я не буду счастливой Сара. Я давно уже должна быть мертва. Я должна была умереть в девятнадцатом веке. Как и положено. Завести семью, иметь мужа, детей. Умереть в кругу семьи. Умереть тихо и с улыбкой. Уйти в бездну, раствориться. Без остатка. А существую… как кровососущий мертвец. Хотела ли я такого… — Оставь эти мысли. Будь со мной. Хорошо, никого не будем убивать. Мы — не убиваем никого. Давай так. — Ты же все равно думаешь только о деньгах Сара, — лаборантка Кэт повернулась к собеседнице, — у тебя только деньги, деньги, деньги. Быть монополистом. Связалась с Лючиферой. А кто она такая? Эта Лючифера? Злодейка. Беспринципная. — Она поставщик товаров. А эти товары — самые дорогие. Мы будем ими торговать. Пойдем обратно в машину. Давай пойдем. Лаборантка Кэт не сопротивлялась, Сара обняла ее и повела обратно к машине. — Кэт, — сказала Сара крепко ее обнимая. — Мы должны ехать в Россию. Там по любому будет финал всей истории. Никого убивать не нужно. Просто будем рядом и не вмешиваться. То, что произойдет, то произойдет. Просто будем рядом. Мы должны там быть. — Это логово Моранты, насколько я понимаю, рядом с городской свалкой, — лаборантка Кэт поправила молот на плече и зашагала рядом. — Да, ужасное место. Сплошные помойки и сумасшедшие. Мы тихо будет следить. Не вмешиваться. Я и ты. Как получится — так и получится. Я не прошу тебя убивать. Я и сама против убийств. Поверь мне. Я против таких методов. — По-другому запела. Только потому, что я тебе нужна. — Ты мне очень нужна. Без тебя я беззащитна, и ничего не могу. Ты же не хочешь, чтобы я погибла? Представь, что меня не станет. Разве тебе не будет грустно? — Будет грустно. Мне всегда грустно. Постоянно во мне грусть. — Тогда, прошу тебя, защищай меня. Мы достигнем больших успехов. Все будет хорошо. Кэтрин, ты самая лучшая. — Я самый лучший монстр. Ты это хочешь сказать? — Ну, покруче чем многие из фантастической литературы. И душевная. И добрая к тому же. * * * Тем временем простенькая Лада девятка подъезжала к очередной гостинице. На часах уже было полвосьмого. Лето, постепенно, входило в свои права. Вечерняя жара стояла невыносимая. Следующая гостиница, имела неприхотливое название «Придорожная». Рядом располагалось питейное заведение с таким же ничего не значащим названием «РЮМОЧНАЯ». Из рюмочной вышел пошатывающийся мужик, подошел к машине, где сидели девушки, что-то пробубнил, показал рукой на небо и, пошатываясь, пошел через дорогу. Дойдя до кустов, он споткнулся о бордюр и широко расставив ноги повалился в кусты, где и затих. — Ну… — сказала Рейчел, завязывая рюкзак. — Россию невозможно не узнать. — Россия не только такая. — А какая же она еще? — Россия красивая и умная страна, ты просто не знаешь. У тебя предубеждение Рейчел. Девушки припарковали машину, и пошли в гостиницу. Неподалеку в темном укрытии на них смотрела зловещая неподвижная фигура страшной доктора Кэролайн, которая стояла и ждала своего часа. Она стояла и не шевелила ни одним мускулом. Глава девятнадцатая. СМЕРТЬ ПЛАМЕНА КОМАРОВСКИ Да мы слабы, но ведь господь взамен Нам даровал коварство для измен, Обман и слезы. Мы оружьем этим Мужскую силу оплетем, как сетью. Любимая цитата Сары Мессмэр. Этой ночью Дайяна Шварц, сидела в одиночестве в своей московской квартире, так как Ричи сидел в квартире у своей мамы, и не вылезал оттуда. Дайяна знала своего молодого «постельного» мальчика, как облупленного. Он там, у мамы — завис в танки, и вовсю в них играет по интернету с друзьями. Дайяна даже в этом не сомневалась. Если Ричи не звонит, это значит завис и набирает себе фраги, покупает себе в ангар новые немецкие или американские танчики, и радуется своим мальчишеским хотелкам. Хотя парню уже двадцать восемь лет, мог бы уж поумнеть. Да что уж тут ждать. Вряд ли он поумнеет в ближайшее время. Ну и пусть так будет. Дайяне было все равно, по большому счету.