– И метлу с пастью нельзя знаком делать. Это символ опричнины, – учительским тоном сказала Кира Кораблева. Олег Витальевич изумленно поднял брови, не отрывая взгляда от ногтей. Кира подумала, что такого просто не может быть. Руководитель партии, ее лицо, не знает про опричников? Не знает, что они были гвардией при Иване Грозном. И именно их символом была метла и собачья голова. И про Малюту Скуратова не знает… Но Похлебкин действительно не знал, и страшно обрадовался, когда Кира провела ему «ликбез» по этому поводу. – А что, – задумчиво проговорил он, оторвавшись, наконец, от созерцания ногтей, – это мысль. Постойте, постойте… Народ у нас любит сильную руку, порядка хочет. А тут Иван Грозный, Скуратов, который малютка… Хорошо. – Малюта – это его имя, – пробормотала Кира. – Да-да, я понял. Это, типа, шутка такая. А Иван Грозный – это мысль. Как думаешь, Антон Семеныч? – обратился Похлебкин к сидящему на трибуне невысокому плотному мужчине с зачесанной на обширную лысину прядью волос. У него были пухлые щеки, умные глаза и скошенный маленький подбородок, который, видимо, вызывал у его владельца комплекс неполноценности, потому что он постоянно выдвигал нижнюю челюсть вперед. – Не пойдет, – покачал головой тот. – Чего не пойдет? – Надо говорить не «чего», а почему, – тихонько поправил его коллега. – Ну почему? Почему, Семеныч? – расстроился Олег Витальевич. – А потому, что эта ниша занята. Коммунисты уже почти сто лет эту самую сильную руку пропагандируют. Да и потом за них голосует, в основном, старшее поколение. А этого старшего поколения не так-то много осталось. Наша цель – средний возраст. Те, кто застал СССР, но еще относительно молод. Они социально активны. И их Иваном Грозным не возьмешь. – Согласен, – вздохнул Похлебкин, – а такая идея классная была. Неизбитая. Лидер партии «Глас народа» был глуповат, но это было совершенно неважно. У него была такая фактура, что не использовать ее было просто грех. Олег Витальевич был дивно хорош. Эдакий Олег Видов времен «Джентльменов удачи». Такие же синие глаза, такой же проникновенный взгляд, такой же мужественный подбородок с неглубокой ямочкой. Только, в отличие от Видова, брюнет. Похлебкин был так хорош, что партия, решившая сделать его своим «лицом», сначала пригорюнилась. Акцент-то в программе все-таки собирались делать на патриотизм. Народу требовались новые герои, мужественные, с пламенным взором. А этот похож на какого-то реформатора, либерала. Тогда имиджмейкер Тамара Максимовна Бородина придумала, как добавить брутальности Олегу Витальевичу. Сначала безжалостно состригли его роскошную длинную челку. И все равно Похлебкин оставался слишком смазливым. А вот когда его заставили отрастить трехдневную щетину, он стал таким, каким и должен быть лидер партии «Глас народа». – Ну хорошо, – сказал Антон Семенович Востриков, формально заместитель председателя партии, а по существу, ее основатель и идейный вдохновитель. – Хорошо. Значит, платформу партии конкретизировали. Теперь давайте ваши предложения о прочих символах: слогане, эмблеме. Только без метлы и волчьей пасти. Он обвел зал внимательным взглядом. Шикарная блондинка, сидящая рядом с Кирой, поняла руку. – Прошу вас, Аллочка, – расплылся в улыбке Похлебкин. Девушка с грацией пантеры встала, провела рукой по дивному изгибу тела, как бы поправляя и без того идеально сидящее платье, и сказала: – У единороссов символ – медведь, это сильный зверь. Значит, нам нужно взять еще кого-нибудь более сильного. Кто может медведя победить? С этими словами она бросила на присутствующих беспомощный взгляд и села. «Вот бы мне уметь так глазками хлопать, – с грустью подумала Кира, – тогда можно и глупости говорить. Это будет выглядеть даже трогательно». – Какой зверь сильнее? – задумался Похлебкин. – Лев! Лев сильнее. Это здорово, давайте символом будет лев. Востриков закатил глаза. – Причем тут лев? – выкрикнул Вениамин Краснов, веселый молодой человек. У него были янтарного цвета глаза с темными вкраплениями, рыжие волосы и белесые брови. Кира за все время, что посещала собрания партии, так и не поняла, кто он в партийной иерархии. Что-то типа мальчика на побегушках? Он хватался за любые дела: печатал, разносил, развозил, договаривался… – Это не наш зверь, не русский, вернее, не российский. Такое не пройдет, – продолжил Вениамин. Народ зашевелился, загудел, начал выкрикивать предложения. После долгих дебатов было решено символом партии выбрать руку, согнутую в локте и сжатую в кулак. – А давайте, в кулаке будет зажат чиновник, – выдал Олег Витальевич. – Как народ поймет, что это чиновник? – заволновалась Тамара Максимовна. Она принадлежала к тем самым социально активным людям, на которых делал ставку Востриков. То есть, «которые СССР застали, но относительно молоды». Молодость действительно была относительной: недавно Бородиной исполнилось 53 года. В дело партии она верила и была активным ее членом. На каждое собрание ходила, как на праздник: темный строгий костюм и обязательная белая блузка с камеей на высокой груди. Несмотря на немаленький рост, спину она держала прямо, отчего казалась еще выше, а от того, что седой волос не красила, а подсинивала – старше. – Мы его нарисуем толстым, и пусть из него деньги сыплются. Кира не выдержала: – Это просто РОСТ какой-то. КуКрыНиксы. Так нельзя. – Я вот ни слова не поняла из того, что сказала Кира, – надула губки Аллочка. – Что это за словечки? Аллочка никак не походила на барышню, которая может состоять в партии. Она была яркой блондинкой, с пышной грудью, тонкой талией и большими миндалевидными глазами. Правда, в последнее время Государственная дума изрядно пополнилась девушками модельной внешности. Так что, в этом смысле, партия «Глас народа» шла в ногу со временем. – Кира Анатольевна у нас девушка грамотная, – прокаркала супруга Антона Семеновича, Элла Эльдаровна Обозова-Вострикова. Она была некрасива, но об этом не знала и даже не догадывалась. Поэтому вела себя как красавица, уверенно и с некоторой долей превосходства. Большой нос считала своим достоинством, длинные мочки ушей подчеркивала серьгами с крупными камнями, а выступающую нижнюю губу красила ярко-красной помадой. Но своим главным достоинством она считала ум. То, что КуКрыНиксы – аббревиатура фамилий художников – Куприна, Крылова и Николая Соколова – просто азбука. Для нее, разумеется. Окна сатиры РОСТа – плакаты – карикатуры. Они создавались советскими художниками и были понятны неграмотному народу. Эдакие комиксы нынешнего времени. Востриков сразу похватил тему плаката. – А мысль, кстати, не такая уж нелепая, – задумчиво проговорил он. – Язык плаката очень доходчив. Но я думаю, что мы с вами ограничимся просто кулаком. Лаконично и убедительно. – Нужна фишка для нашего лидера. Он должен отличаться от прочих глав партий, – Тамара Максимовна встала рядом с Похлебкиным. – Этот костюм не отвечает миссии нашей партии. Все должно быть ближе к народу. Одежда, машина, образ жизни… Все просто, открыто. – Так что, в джемпер что ли его одеть?! – возмутился Вениамин. – Черный джемпер – это ноу-хау Чалого. Нет, тут необходимо что-то другое, – она обошла Олега Витальевича, задумчиво теребя подбородок. – А если он будет в рубашке с закатанными рукавами? – выкрикнул Марк Борисович Капельман. Этот невысокий черноволосый красавец, юркий и находчивый, выполнял для партии самые деликатные поручения. Все одобрительно зааплодировали. – Да! Именно так! – Олег Витальевич снял пиджак, подвернул рукава и стал еще краше. – И слоган тогда может быть такой: «Закатай рукава»! – Ага, лучше губу, – выкрикнула совсем еще молоденькая девчонка. Кире казалось, что ее зовут Глафира. – Давайте так: «Закатай губу». Народ грохнул со смеха. Похлебкин не обиделся: – Ладно, убедила. Давайте тогда что-нибудь решительное, боевое. Пусть будет «Пора кончать»! После этих слов повеселел и президиум. Даже Востриков зашелся повизгивающим смехом. – Ну Одноразовый дает, – заливисто хохотала Аллочка. – Почему Одноразовый? – удивилась Кира. – Ой, ну ты прямо девочка-припевочка. Ты пробовала целоваться с мужиком, который три дня не брился? Кира покраснела и отрицательно покачала головой. Конечно, нет, кто с ней вообще целоваться-то будет? Она, в отличие от Эллы Эльдаровны, себя оценивала адекватно. Аллочка с недоумением оглядела ее с головы до ног. – И правильно. Наколет щетиной все лицо, второй раз уже ничего с ним не захочешь. Поэтому он и Одноразовый. Я всех небритых мужчин так называю. Народ вовсю веселился и подсказывал лозунги один лучше другого. «Кончил дело, гуляй смело», «Конец – делу венец» – неслось со всех сторон. Олег Витальевич удивленно хмыкнул и сел на место. Бородина отсмеялась, вытерла выступившие слезы и продолжила: – Значит так. Первое – прическа. Она подошла к Похлебкину и слегка взъерошила ему волосы. – Второе – щетина. Третье – рубашка. Четвертое – взгляд. Это самое сложное. У нашего президента взгляд бесстрастный и нацелен на сегодня. А мы возьмем взгляд в будущее. – Что это значит, Тамара Максимовна? – заинтересовался Востриков. – Ну вот, как у Владимира Ильича Ленина. Недаром его Герберт Уэллс кремлевским мечтателем назвал. Ленин говорил про светлое будущее, смотрел вперед и не только верил в него, но и видел. Будущее, в смысле. И взгляд такой пламенный, что об него спички впору зажигать. Люди и зажигались. И шли за ним. В прекрасное далеко. – Жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется – ни мне, ни тебе, – пробормотала Кира. – Что, простите? – с досадой повернулась к ней Бородина. – Стихотворение Некрасова «Железная дорога». Это я про «прекрасное далеко», – тушуясь, ответила Кира.