Несмотря на религиозную рознь, огромное влияние на английскую культуру оказала итальянская, с которой познакомились бывавшие там и учившиеся там молодые англичане – и принесли ее на родину. В Англии было издано немало переводов итальянских авторов, от ученых трудов до развлекательной беллетристики. И Шекспир, и другие драматурги не раз прямо заимствовали сюжеты у итальянцев (самый яркий пример – «Ромео и Джульетта»). В те времена такие заимствования плагиатом не считались и были широко распространены. В общем, Елизавету никак нельзя рисовать одной лишь черной краской, а ее времена изображать только как эпоху тирании и казней. Всё было гораздо сложнее. Не зря Папа Римский Сикст Пятый как-то сказал о Елизавете: «Вы только поглядите на нее – как она умеет править! Она всего лишь женщина, повелевает только на половине одного острова, а ее боятся и Франция, и Испания, и Империя. Нам с ней следовало бы пожениться – наши дети правили бы миром». Это, конечно, была шутка – не могло всерьез идти и речи о браке между давшим обет безбрачия священнослужителем и отлученной от церкви еретичкой (кстати, Сикст ее и отлучал). Просто-напросто папа, большого ума человек, прославился парадоксальными суждениями и остроумием. Широко был известен случай с испанским послом. Тогдашние папы были не только духовными, но и светскими властителями. Сикст стремился присоединить к своим немаленьким владениям и Неаполитанское королевство, где в то время хозяйничали испанцы, как у себя дома. Посол от имени своего короля привел Сиксту в подарок кровного скакуна. Сикст сказал: – Я королевство на коня не меняю. Забирайте лошадку и отдайте Неаполь… К числу его серьезных достижений относится постройка знаменитой Ватиканской библиотеки. Что интересно, происхождения Сикст был самого что ни на есть простого. Жизнь начал как деревенский свинопас Феличе Перотти. Однако церковь была единственным тогда общественным институтом, где способный и умный человек мог сделать карьеру, даже происходя из самых низов – поднимался очень высоко, а то и на самый верх. Самоучкой освоив грамоту, свинопас окончил духовную семинарию, был пострижен в монахи-францисканцы, одно время служил в Святой инквизиции, стал кардиналом, а там и папой. И он такой не единственный. Сикст высоко ценил таланты, в какой бы области человеческой деятельности они себя ни проявляли – должным образом оценил и Елизавету. Давайте отвлечемся от крови и интриг и поговорим о чем-нибудь мирном и безобидном. Например, о том, как развлекались англичане того времени. Простой народ очень любил слушать странствующих музыкантов, глазеть на бродячих жонглеров, фокусников и акробатов. Любимым развлечением была травля собаками быков и медведей и петушиные бои (впрочем, поглазеть на это часто приходили люди знатные и образованные). Любопытно, что на континенте петушиные бои популярностью не пользовались – в отличие от России, куда попали в XIX в., полюбились и несколько десятилетий были широко распространены. Сначала бойцовых петухов завозили из Англии, но быстро научились у тех же англичан дрессировать своих. Знать и вообще дворяне главным развлечением считали охоту – на которую в отличие от Средневековья отправлялись уже пышными кавалькадами и господа, и дамы. Любили слушать менестрелей, «эстрадных звезд» того времени и танцевать. Знатные дамы, включая королев, вышивали разноцветными нитками – а благородные господа в числе прочих забав посещали «веселые дома» и с большим удовольствием дрались на дуэлях. Люди образованные читали книги и играли в шахматы, считавшиеся тогда «игрой мудрецов». Первый учебник игры в шахматы появился в Англии в конце XV в. Простой народ часто играл в футбол – правда, тогда не было ни правил, ни ворот, ни голов. Мяч просто гоняли ногами, перехватывая друг у друга, пока не надоест. И с удовольствием плясали вокруг Майского дерева (Майский день отмечался как наступление теплого времени года). Для этого праздника существовал особый танец «Моррис», состоявший почти исключительно из прыжков и резких поворотов (англичане вообще любили в танцах высокие прыжки). Исполняли его одни мужчины, надевавшие под колени ленты со множеством бубенчиков. Лондонцы еще имели возможность любоваться на всевозможные торжественные шествия, нередкие для столицы. Большую роль в жизни всех сословий играли кабаки, трактиры и таверны, где гулеванили все, начиная от городских низов и кончая знатными дворянами. Народ попроще играл в карты и кости, заключал разнообразные пари (англичане были большими их любителями). Тем же развлекались и дворяне. Люди образованные за кружкой доброго эля или стаканчиком виски чинно беседовали о высоких материях – живописи, музыке, литературе и театре. Самым известным «литературным клубом» была лондонская таверна «Русалка», где можно было встретить многих тогдашних «звезд» мира искусства, в том числе и Шекспира, и сэра Уолтера Рэли. И напоследок, опять-таки чтобы отвлечься от трагического, парочка безусловно занятных курьезов, исторически достоверных. Елизавета как-то хотела сделать приятное своему очередному фавориту, совсем молодому сэру Кристоферу Хэттону. И вежливо попросила епископа области Эли отдать Хэттону на несколько лет в аренду свое поместье. За годовую плату в «десять фунтов стерлингов, десять возов сена и одну розу, сорванную в усадьбе в середине лета». Роза вовсе не была чем-то экзотическим – подобные не менее экстравагантные виды платы встречаются в договорах на аренду и Средневековья, и более поздних времен не только в Англии, но и на континенте. Так что ретродетектив английской писательницы Эллис Питерс из ее знаменитого цикла о средневековом сыщике-любителе монахе брате Кадфаэле, где основой сюжета служит подобная история (роман так и называется – «Роза выплату»), основан на исторической реальности. Второй случай связан с сэром Уолтером Рэли и произошел после того, как Рэли завез в Англию табак и распространил моду на курение. Сама Елизавета вроде бы не курила (хотя есть и противоположные свидетельства), но любила посмотреть, как в ее присутствии попыхивают трубочкой. Как-то Рэли побился с ней об заклад на несколько золотых, что сумеет взвесить дым. Елизавета, как многие на ее месте, не поверила и согласилась. Рэли выиграл не без изящества и смекалки. Он взвесил сначала табак, которым собирался набить трубку, а потом – пепел. Оставалось простейшее арифметическое действие – вычесть из веса табака вес пепла. Разница и составляла вес дыма. Елизавета, известная своей прижимистостью в денежных делах (да что там, скупостью), проигрыш, однако, честно заплатила и сказала: – Много я видывала людей, умевших превращать золото в дым, но вы, сэр Уолтер, первым сумели обратить дым в золото… О коронованных особах и их прозвищах При самом беглом и поверхностном знакомстве с историей трех сменявших друг друга монархов, Генриха Восьмого, Марии и Елизаветы, легко просматриваются интересные вещи – касательно прозвищ, которые они носили при жизни или получили после смерти. Напоминаю не в первый раз: при Генрихе были казнены более сотни знатных особ и примерно 72 000 народа попроще (в том числе и сопротивлявшиеся погрому церкви священники и монахи, но подавляющее большинство составляют все же согнанные с земли крестьяне) – что, по точным подсчетам историков, составляло 2,5 % всего населения Англии. При Елизавете казнено примерно 90 000 человек, опять-таки главным образом крестьяне, ставшие поневоле бродягами. За три с половиной последних года правления Марии состоялось всего около трехсот казней. И тем не менее все прозвища Генриха, бытовавшие при его жизни, касаются исключительно его тучности – Жирный Гарри, Толстый Хэл и еще несколько менее употребительных. Елизавету именовали то Глорианой, то есть Славная (от латинского «Gloria» – «слава»), то, вы не поверите, Елизаветой Доброй. Ну, предположим, это были даже не прозвища, а почетные именования, появившиеся на свет трудами придворных льстецов. Однако и в последующие столетия, вплоть до наших дней, англичане ее часто называют «Добрая королева Бесс», а ее правление подчас именуют «золотым веком» (хотя это определение годится только для небывалого расцвета в Англии культуры и искусств, к чему сама Елизавета совершенно не причастна). Меж тем к Марии стойко прикреплен эпитет «Кровавая», как ее с редкостным единодушием именуют историки разных стран, в том числе и те биографы, что относятся к ней объективно. Кровавая – и все тут. Между тем, например, Педро, короля Кастилии и Леона, одного из нескольких государств, на которые была долго разделена Испания, с полным на то основанием и при его жизни, и в последующие века называли Педро Жестокий, под каковым прозвищем он и остался в энциклопедиях. Педро в массовом порядке вешал и рубил головы направо и налево, не делая разницы меж знатными грандами и простонародьем. За это его однажды даже согнали с престола восставшие подданные всех сословий – но ему помог «восстановиться» английский король Эдуард Третий, в то время еще наследный принц, за ратные заслуги в Столетней войне прозванный Черным Принцем (он любил носить черные латы). В конце концов его в 1369 г. убил и сел на трон единокровный брат Генрих Трастамарский (незаконный сын их общего отца). У всех это вызвало лишь бурное ликование – всех Педро невероятно достал. Причины лежат на поверхности. Историю, не раз говорилось, пишут победители. В Англии это были протестанты, чьи агитаторы и проповедники как раз и составляли подавляющее большинство казненных при Марии. Историю потом писали в первую очередь они. Вот и появились Елизавета Добрая и Мария Кровавая… Вдобавок при жизни Елизаветы было немало людей, имевших свои веские причины именовать ее «Доброй королевой Бесс». Жертвы Генриха из числа книжников, священники и монахи, воспоминаний почти не оставили – и уж тем более не писали их ни при Генрихе, ни при Елизавете неграмотные крестьяне. Зато не такое уж маленькое число людей при Елизавете изрядно обогатилось. В первую очередь благородные господа и богатые купцы, вкладывавшие хорошие деньги в пиратство. А также многочисленные владельцы портовых кабаков и борделей, немалые денежки заколачивавшие как раз на пиратах. И те, кто просто за бесценок покупал дорогую одежду, которой пираты, по воспоминаниям современников, преспокойно торговали на улицах Плимута, Ливерпуля, Гулля и других портов, где базировались. Часто одежда была в кровавых пятнах – но кровь, как известно, прекрасно отстирывается холодной водой… Подобные примеры можно найти и в истории Франции. В результате Варфоломеевской ночи и последующей за ней резни гугенотов по всей Франции число жертв составило около 30 000 тысяч. Однако и Карл, и вдохновительница всего предприятия Екатерина Медичи так и сошли в могилу, не получив прозвища хотя бы Злых. Причины снова лежат на поверхности. Несмотря на Нантский эдикт 1689 г., уравнявший протестантов в правах с католиками, католическая церковь осталась во Франции государственной. Жестокий удар она пережила во времена французской революции, когда в массовом порядке казнили отказавшихся присягать новой власти священников, закрывали монастыри, громили церкви, уничтожив немало памятников культуры, от домов до статуй святых и бесценных для историков архивов. Однако Наполеон (сам, очень похоже, не веривший ни в Бога, ни в черта) прекрасно понимал, какую роль играет церковь в государственном управлении. И, став императором, заключил с Ватиканом договор-«конкордат», восстановивший прежнее значение католической церкви, хотя и в несколько урезанном виде. Вторая атака случилась в конце 80-х годов XIX в., когда власти (отнюдь не левые, просто воинствующие атеисты) закрыли монастыри. Правда, в отличие от времен Генриха и французской революции все происходило бескровно. Если монахи отказывались уходить, монастырь брали в глухую блокаду воинские подразделения – чтобы там не могли получать продукты «с воли». Финал всегда бывал одинаковым – оказавшись перед лицом голодной смерти, монахи сдавались и уходили. К чести французского офицерства нужно упомянуть, что многие офицеры, не желавшие принимать участия в этом позорище, уходили в отставку. Об этих событиях можно прочитать в одном из романов трилогии о Тартарене из Тараскона Альфонса Доде. Кстати, другой классик французской литературы, Эмиль Золя, долго орал, что не следует останавливаться на достигнутом и следует довести дело до логического конца. Большой либерал и атеист (известный еще и тем, что всячески превозносил русских революционеров, в том числе и террористов), он печатно призывал отобрать у церкви и ее немаленькую недвижимость, с циничным простодушием говоря, что это принесет немалую прибыль. Однако власти на это не пошли – быть может, опасаясь народного возмущения, в первую очередь в департаменте Вандея, сущем оплоте католицизма подобно германской Баварии. Долго продолжались попытки беззастенчиво преувеличивать число жертв Варфоломеевской резни, в основном подрисовывали еще один нолик. Однако широко распространена противоположная точка зрения, приводящая реальное число убитых. Так что никакой «черной легенды» о Карле Девятом не сложилось. В отличие от нашего многострадального Отечества… Иванов Грозных числятся целых два – Иван Васильевич и его дед, Великий князь Московский Иван Третий. Имеется и Великий князь Владимирский (XIV в.), прозвище Димитрий Грозны Очи получивший за отнюдь не голубиный нрав. Интересно, что в народном фольклоре, в сказках и песнях Иван Васильевич Грозный выставлен не злым тираном, наоборот, справедливым царем, милостивым к простым людям. Некоторые из числа больных на всю голову объясняют это «привычкой русских к многовековому рабству». Однако реальность заключается в том, что репрессии Грозного были направлены в первую очередь против стремившихся к сохранению прежней феодальной вольницы магнатов и сепаратистов вроде новгородских посадников. А для простого народа Грозный сделал немало – начиная от введения института губных старост до Земских Соборов, своеобразного парламента, в котором (в отличие от английского!) широко были представлены и крестьяне. (Вообще, объективные историки не раз писали, что число казненных Грозным не превышает 12 000 человек, что значительно уступает числу казненных при Жирном Гарри и Елизавете Доброй.) Однако «черная легенда» о вурдалаке Грозном укоренилась. Главная основа – «История государства Российского» Карамзина. Карамзин исторического образования не получил, хотя таковое уже существовало в его времена. У него вообще не было высшего образования – окончил лишь «заведение» некоего немца, примерно соответствовавшее более позднему гимназическому. Получив богатое наследство, он никогда не был ни на военной, ни на гражданской службе, история для него осталась чистой воды хобби. Иные господа развлекались крепостными театрами и крепостными гаремами, кутежами и карточной игрой – ну, а Карамзин баловался историей. Когда появились настоящие историки, серьезные и крупные (в первую голову Костомаров, Соловьев и Иловайский), Карамзин был задвинут на второй план, энциклопедический словарь Павленкова 1913 г. меланхолически констатирует, что двенадцатитомник Карамзина «почти утратил ныне всякое значение». Столь же невысоко оценивает его литературные заслуги: «в литературе – глава т. н. сантиментального (сентиментального. – А.Б.) направления (повесть «Бедная Лиза»), совершенно бессодержательного, но имевшего значение для выработки форм литерат. языка». Новый виток популярности Карамзина случился уже в советские времена… Подобно пьесам Шекспира, появились и литературные произведения, основанные на трудах Карамзина. В первую очередь – историко-приключенческий (и талантливый, увы) роман А. К. Толстого «Князь Серебряный». Работавший – и сработавший – на «черную легенду» о Грозном. Интересные обстоятельства сопровождают и правление Петра Первого. Россия при нем потеряла, согласно подсчетам, например, Милюкова (не только крупного политика царских времен, но и историка), не менее четверти всего населения – часть погибла на тогдашних «великих стройках», часть бежала за границу, к «иноверцам», а то и «басурманам», все равно куда, лишь бы подальше. При Грозном никакого бегства простого народа за переделы Московского царева не отмечено, в побег срывалась исключительно знать, вроде печально известного князя Курбского, сущего «генерала Власова» своей эпохи. Так вот, никакого прозвища Петр Первый не получил, наоборот, его всячески восхваляли авторы дореволюционного времени – а потом по прагматическим соображениям и сталинские пропагандисты… На этом – все о прозвищах монархов. Тени в ночи В заключение – снова о призраках. Их число в Англии настолько велико, что о них написаны целые книги. Начиная от простолюдинов и кончая монахами, они частенько появляются в разных концах «острова туманов». Упомяну лишь о трех. В Тауэре порой встречают призрак леди Джен Грей. 12 февраля 1957 г., в день ее казни, двое часовых видели леди Джен на крепостной стене. Там же, в Тауэре, в башне Бошамп, появляется призрак Гилфорда Дадли, обычно тихо плачущий – может быть, в ожидании казни. Именно в этой башне он и был заключен. Призрачного двойника Елизаветы однажды видели в последние дни ее жизни. Когда она уже слегла в постель, чтобы никогда не встать, одна из придворных дам, леди Гилфорд, увидела в коридоре Елизавету, идущую навстречу, но тут же исчезнувшую, едва дама отвела на миг взгляд. Вернувшись в королевскую опочивальню, леди Гилфорд увидела, что королева по-прежнему лежит в постели… В заключительной книге я непременно найду местечко, чтобы рассказать о некоторых знаменитых английских привидениях людей, не носивших королевской короны, – дворянах, простолюдинах, ученых и поэтах. В том числе и о призраке, придуманном Чарльзом Диккенсом, но начавшем самостоятельное существование… Я снова покидаю берега Туманного Альбиона, Острова Кошмаров – и снова собираюсь туда вернуться. Задуманный великий труд (да шучу-шучу!) о разбойной истории Англии помимо моего желания разросся с задуманной трилогии до пяти книг – к радости некоторых читателей, доброжелательно принявших первую, и к моему собственному огорчению. Для меня это означает еще несколько месяцев купания с головой в грязи и крови. Но что поделаешь? «Как говорят хохлы мои разлюбезные – попала собака в колесо, пищи, да бежи». По чисто техническим причинам из всего, обещанного читателям в конце первой книги, я смог рассказать только о королеве Девяти Дней. Но обязательно обо всем обещанном расскажу в третьей книге, за которую и засяду после короткого отдыха, как то: краткого употребления «Клюквы на коньяке» под видеоконцерт группы «Арабески» и рыбалки с малолетним отпрыском. Расскажу и о многом другом, в том числе подзабытом. До встречи! Красноярск, 2019 * * * notes Примечания 1 Гвианой тогда называли не только нынешнюю Гвиану, но и значительную часть Венесуэлы.