– Вы только подумайте: он живет у меня два месяца, а в одно прекрасное утро я стучу в его дверь и – опля! – никого. Захожу – шаром покати. Собрал свои вещички и смылся не заплатив. Так что, если вы знаете, где он, скажите мне, потому что я в этой истории пострадала! Опасения Грейс подтверждались. Ее отец не просто покинул семейный очаг, он действительно стремился скрыться. Но только ли потому, что не желал больше иметь ничего общего с этой женщиной и этим ребенком, которого не переносил? Или опасаясь чего-то другого? Совпадение по времени его бегства с возвращением маленькой Хендрике продолжало сеять в мозгу Грейс сомнения. Но у нее не было, во всяком случае пока, никаких доказательств, подтверждающих связь отца с ее похищением. – Итак, вы заявляете, что с момента его исчезновения не имели никаких известий о нем? – продолжала Грейс. – Никаких! Судя по вашим вопросам, вам о нем известно не больше моего. – Коротко говоря – да. Вы не позволите мне заглянуть в комнату, которую он занимал? Домовладелица слизнула языком с десны прилипший кусочек пончика. – Честно сказать, я вам не шибко доверяю… Яблоко от яблони, как говорится… Грейс достала полицейское удостоверение. – Это моя профессия: находить пропавших людей. Возможно, мне удастся обнаружить какой-то след… Старуха внимательно рассмотрела удостоверение и, как будто, смягчилась. – Я готова пустить вас туда покопаться, но вы ж понимаете: столько лет прошло, я сдавала комнату многим. Не знаю, что вы надеетесь отыскать, кроме обрезков ногтей под кроватью и пыли под мебелью. Домовладелица отправила в рот последний кусок пончика, и Грейс на мгновение увидела себя, какой была два года назад, когда так же уступала этому искушению в длительный период булимии. Она показала пальцем вглубь дома, чтобы немного поторопить хозяйку. – Ладно, пошли. Сейчас там живет студент, так что не обращайте внимания на кавардак. Грейс вытерла подошвы о лежавший у порога коврик и вошла в застеленную покрытым пятнами паласом прихожую, где пахло подгоревшим жиром. – Направо. Раньше это был гараж, но я переоборудовала его в жилую комнату. Помещение имело площадь примерно в пятнадцать квадратных метров, но казалось меньше из-за разбросанной на полу одежды, валявшихся вокруг стола тетрадей и разворошенной постели. Грейс попыталась представить себе отца, живущего в этой комнате двадцать с лишним лет назад. О чем он думал? На что рассчитывал? – Мебель та же, что была тогда? – спросила она квартирную хозяйку, наблюдавшую за ней с порога, скрестив руки. – Письменный стол куплен недавно, а кровать и комод стояли и тогда. Грейс приподняла матрас и направила под него луч своего карманного фонарика: куча пыли и одинокий носок. Она отодвинула кровать от стены, но обнаружила только носовой платок, прилипший к перегородке. – Вы потом все вернете по местам, правда? – ворчливо спросила хозяйка. Грейс задвинула кровать на место, затем поочередно открыла ящики комода, отодвигая лежавшую там одежду, чтобы просунуть руку до деревянной стенки. – К нему кто-нибудь приходил, когда он жил здесь? – Насколько я помню, нет, но это было давно. А что это за история с вашим отцом? Он ушел к другой женщине? – Не знаю. Может быть, – ответила Грейс, закрывая последний ящик, в котором ничего не нашла, как и в остальных. – Если так, то оставьте его в покое. Наверное, ему с ней лучше. Во всяком случае, раз он не вернулся к вам, значит, не хотел. Не нужно принуждать людей, это ничего хорошего не даст. Грейс поступила с комодом так же, как с кроватью, – отодвинула его от стены, но обнаружила только комки пыли и старую телефонную розетку. Она поставила шкаф на место и осмотрела комнату в целом. Несмотря на ее решимость, реальность подтверждала ее опасения. У нее не было ни единого шанса обнаружить здесь следы своего отца. Разочарованная, молодая женщина направилась к выходу, но уже на пороге дома ее мозг внезапно пронзила мысль. Двадцать с лишним лет назад, в 1999 году, мобильные телефоны были далеко не так распространены, как сейчас, люди в основном пользовались стационарными аппаратами. Грейс бросилась обратно в комнату. – Эй! Вы куда? – возмутилась домовладелица. – Кое-что проверить. Грейс снова отодвинула комод, скрывавший старую розетку, покрытую пылью. – В комнате стоял телефон в то время, когда здесь жил мой отец? – Ну да. Старая штуковина с диском. Но теперь ими больше не пользуются. У всех мобильники и вай-фай. Все время забываю ее снять. – Какая была телефонная компания? – «Скоттиш телеком», в то время все пользовались ею. – Счет был отдельным от вашего? – Неужели вы думаете, я стала бы оплачивать их разговоры! Я зарегистрировала линию на имя Макс Данн. Потому что мне очень нравится имя Макс. Грейс поблагодарила домовладелицу и дала ей две купюры по пятьдесят фунтов стерлингов в уплату долга отца. – Это очень любезно с вашей стороны. Таких людей, как вы, сейчас не встретишь, – отреагировала та, любуясь кругленькой суммой. Грейс попрощалась с ней и поспешила в свою машину. Она тотчас же набрала номер отдела по связям с полицией компании «Водафон», в которую влился «Скоттиш телеком», назвала свой идентификационный код и попросила прислать ей список звонков на номер и с номера в доме Макса Данна, в Уэст-Линтоне, в январе–марте 1999 года. Ей объяснили, что это займет больше времени, чем обычно, но что они надеются дать ответ во второй половине дня. Поскольку на часах было тринадцать с минутами, Грейс решила воспользоваться временем ожидания, чтобы перекусить и подумать. Только она съела рыбу в пабе, где оказалось совсем мало посетителей, как ей пришло сообщение, что список звонков отправлен на ее адрес. Грейс вытерла губы и открыла файл, присланный оператором. На экране ее мобильного высветился документ, на котором было шестнадцать телефонных вызовов за два месяца. Каждый звонок длился минимум пятнадцать минут. Грейс переписала первый номер на листок бумаги и собиралась проделать то же самое со вторым, но остановила авторучку: номер был тот же. И все остальные тоже. С кем это ее отец так часто общался после ухода из дома? Она заплатила по счету и вернулась в машину; теперь ей будет легче звонить. Устроившись в салоне, она набрала таинственный номер. Трубку сняли после третьего гудка. Женский голос. Молодой. – Комиссар Кайл, слушаю вас. Грейс онемела. – Алло? – Да, добрый день, комиссар, – взяла она себя в руки. – Говорит инспектор Грейс Кемпбелл из полиции Глазго. Я сейчас веду несколько необычное дело… и хотела бы узнать, известен ли вам некий Даррен Кемпбелл. – Грейс Кемпбелл… Это вы расследовали убийство на Айоне? – Да. – Вы позволите, я проверю вашу личность по моим каналам? – Разумеется. Но сначала один вопрос: это какой полицейский участок? – Простите? – Да, знаю, что это может показаться странным, но я нашла ваш номер в записной книжке подозреваемого и не знала, куда звоню. – О’кей, понимаю. Это участок Корсторфина, Эдинбург. Так… вот, я вас нашла. Можете назвать мне дату вашего рождения? – 28 мая 1988 года. – Правильно, спасибо. Рада познакомиться, инспектор. Итак… Даррен Кемпбелл. Нет, это имя мне ничего не говорит. У вас есть какая-нибудь дополнительная информация? – Он звонил в ваш участок пятнадцать раз в течение двух месяцев, но это было с января по март 1999 года. Но вы тогда, очевидно, еще не работали. – О, мне тогда едва исполнилось восемь лет! – А вы знаете, кто занимал вашу должность в то время? – Я не знаю, но спрошу у Логана, он здесь давно. Оставайтесь на линии. Грейс ждала, нервно барабаня пальцами по рулю. Она уже решила, что про нее забыли, когда наконец после пяти бесконечных минут услышала: – Инспектор Кемпбелл? – Да.