Пожалуй, первым чувством было возмущение: кто, какой идиот додумался ставить капканы в парке? И, главное, на кого? Звери крупнее зайца даже на эту дикую окраину не забредали Тут же сверкнула паническая мысль: ловушка приготовлена именно для него, кто-то обнаружил и расшифровал все его приготовления и вот так заблокировал возможные пути отхода Но вокруг было тихо, никто радостно не ломился через подлесок к стреноженной дичи, не светили фонари и не перекликались возбуждённо услышавшие падение и крик охотники. К чёрту, не надо нагнетать панику это обычная хулиганская шутка ну, допустим, не совсем обычная надо быстрее освободиться от проклятой железки, а про идиота-шутника можно будет подумать на досуге Он подполз к капкану боком, как краб, отталкиваясь от земли руками толстая железная цепь уходила от ловушки в сторону она и не позволила Олегу инстинктивно подтянуть зажатую ногу. Как хорошо, что он не обул вопреки первоначальному Намерению кроссовки и не пожалел денег на высокие ботинки армейского образца. Мощные дуги капкана (ладно хоть без зубцов) стиснули, сплюснули голенище, но толстая кожа смягчила удар а в кроссовках незащищённая кость наверняка бы сломалась. Боль от резкого удара постепенно затихала, хотя постоянное давление было неприятным ступня помаленьку начала неметь. Олег попытался раздвинуть дуги и освободить ногу холодная сталь не сдвинулась ни на миллиметр. Включил фонарик, внимательно осмотрел капкан и понял, что грубой силой захваты никак не развести в стороны. По бокам капкана стояли две здоровенные пластинчатые пружины, круглые отверстия на их концах скользили по расширяющимся к середине дугам достаточно сдавить до конца обе пружины, и захват раскроется сам собой. Следующие пять минут были наполнены вознёй, негромким клацаньем железа и приглушёнными матерками. Наконец обессилевший, но не освободившийся Олег растянулся на холодной земле и достал из кармана сигаретную пачку до сих пор он так ни разу и не закурил. Зажигалка прыгала в дрожащих исцарапанных пальцах, сорванный ноготь саднил, а досада на дурацкую помеху постепенно сменялась крепнущим чувством тревоги. Ему банально не хватало рук чтобы освободиться, надо было сжать обе пружины одновременно. А даже правой, более сильной рукой он мог отжать вырывающиеся из пальцев пластины не более чем наполовину. Двумя руками, может быть, он и добился бы успеха но вторую пружину сдавить тогда нечем. Докурив сигарету до фильтра, Олег опробовал новый способ: осторожно встал, балансируя на одной ноге, выровнял на земле капкан, ухватился двумя руками за одну пружину и наступил свободной ногой на другую, пытаясь сжать её всей тяжестью тела. Приглушённый крик боли, шум падения Он поднялся на четвереньки с бессильным рычанием, перевернулся и сел на землю лицом к проклятой железине. Всё было бесполезно подошва не имела упора снизу, и вся масса тела прикладывалась к двум точкам к дугам, начинавшим давить с утроенной силой Надо было искать другой выход. Но выхода, похоже, не было Ну ладно, как-то же взвёл эту хреновину тот гад, что её поставил тащить взведённой из дому неудобно и опасно значит, должно быть что-то неприметное: рычажок, кнопка, шпенёк который освобождает захват и до которого попавшийся зверь дотянуться не сможет даже случайно нет у зверей для этого ни человеческих мозгов, ни гибких пальцев а значит Сука-а-а!!! Фонарь, проклятый фонарь получил при последнем падении повреждение вместо круга яркого света едва затеплилось тусклое свечение, на расстоянии вытянутой руки ничего толком не освещавшее; лампочка горела в четверть накала, но и этот жёлтый огонёк слабел на глазах Он торопливо дёрнул кнопку обратно и стал работать на ощупь, терпеливо и скрупулёзно, сантиметр за сантиметром ощупывая капкан. Кнопки или рычажка не нашлось, ловушка была на редкость груба и примитивна шесть или семь надёжно соединённых кусков железа, никаких изысков и хитростей и сокрушить эту простую и безжалостную силу, похоже, можно было лишь силой превосходящей Ерунда должно быть слабое место надо не ломить и не дёргаться, а сесть и спокойно подумать Он пытался успокоить себя, но получалось плохо паника росла, крепло дикое, неподвластное рассудку желание орать во весь голос и бешено дёргать зажатой ногой словно бездушные челюсти могли испугаться и выпустить добычу Он с размаху ударил ладонью по щеке, по другой помогло; вынул фляжку, допил быстрыми глотками и швырнул в кусты, уже нисколько не заботясь об уликах и отпечатках пальцев; достал сигарету; прикуривая, поднёс циферблат часов к огоньку зажигалки и застонал. Тщательно выстроенное, выверенное по секундам алиби летело к чертям Обставил алиби он безукоризненно. Для окружающего мира, в том числе и для собственной жены, пребывал сейчас Олег в областной командировке ночевал в Волосово, В бывшем Доме колхозника. Машина, потрёпанная «волга», мирно простояла ночь у всех на виду, на ближайшей стоянке; ничего не подозревавшая дежурная должна была разбудить в половине девятого: вечером демонстративно мимо неё прошествовал, побрякивая пивом сразу видно, мужик собрался расслабиться, если ночью на случайный стук в дверь не среагирует, ничего удивительного. Окно в номере Олега на первом этаже осталось незапертым прикрыл, запихнув между створок сложенную бумагу; залезть в утренней мгле труда не составит и непрошеных визитёров-форточников при провинциальной простоте нравов опасаться не стоит Главное было в другом вернуться в Волосово, не засветившись в общественном транспорте и на попутках. Проехав двадцать километров на велосипеде (часа полтора, если налегке и в хорошем темпе), Олег успевал на первый автобус Гатчина Волосово, который вечно был набит самым разным народом, в основном работягами с окрестных предприятий, торопящимися к началу смены, в такой пёстрой и похмельной толпе полусонная кондукторша никак бы его не запомнила. План учитывал всё кроме не пойми откуда взявшегося на лесной тропке капкана. Теперь, чтобы успеть на первый автобус, Олегу надо было пролететь эти двадцать километров со скоростью лидера гонки Тур-де-Франс Ладно, не стоит ломать голову автобус дело второе главное избавиться от чёртовой хреновины в старом фильме автомобильный вор распилил капкан я всё рассчитал, всё спланировал б кто знал, что потребуется ножовка или напильник разве что рычаг, обычный рычаг и точка опоры и чем-нибудь зафиксировать отжатую пружину Он почти успокоился, кровь стучала в висках, но это действовал алкоголь других признаков опьянения не было, голова работала чётко и ясно, перебирая и отбрасывая один вариант за другим. Здесь, в кустах, среди тонких ветвей подходящего рычага не найти, это понятно. Но неподалёку, метрах в пятидесяти, самое большое в семидесяти полуразрушенное строение из красного кирпича. Неизвестно, что там было в старые, царские времена: сторожка? домик егеря? ещё что-то? выщербленые, облупившиеся стены и забитые проржавевшей жестью проёмы дверей и окон А снаружи, у стены, он хорошо помнил, валялась груда всякого хлама: битый кирпич, обломки досок, какие-то гнутые и ржавые трубы Тут тебе и рычаг, и упор. Но как добраться до той стены Идиот! Цепь отвязать цепь от дерева срубить, наконец, его к чёрту Перебирая руками по холодным звеньям цепи, Олег подтянулся, не вставая, к кустам, пытаясь нащупать в темноте место крепления. Нащупал и зарычал сквозь стиснутые зубы. Цепь заканчивалась пробоем, глубоко вбитым в огромную деревянную плаху. Это был длинный, больше метра, неподъёмный чурбак, отпиленный от толстого дерева. Местные власти регулярно, в основном к очередным выборам, обещали привести Александровский парк в порядок: вырубить дикие заросли, установить вдоль восстановленных аллей скамейки, возродить парашютную вышку на Арсенале и лодочную станцию в Ламском павильоне. Большая часть обещаний оставалась на бумаге, но некоторые воплощались в спонтанные и лихорадочные действия службы озеленения, бессистемно начинавшей вырубать разросшийся кустарник и спиливать старые, грозящие у деревья. Когда порыв угасал по так и не восстановленному парку валялись чурбаки от спиленных лип и дубов. Местные жители вывозили их на тачках на дрова. Этот не вывезли Глава VI Зажигалка раскалилась и стала жечь пальцы Олег погасил трепещущий жёлтый огонёк. Всё напрасно в цепи ни одного дефекта, все стыки чуть тронутых ржавчиной звеньев аккуратно заварены. На какую глубину уходил в плаху пробой, не понять, но выдернуть его напряжением всех мышц не удавалось Тупая, давящая боль уходила, нога ниже капкана начала неметь, и это было плохо. Стоило поспешить. Олег торопливо выдернул охотничий клинок и начал на ощупь долбить и ковырять дерево вокруг пробоя. Хорошо, что захватил этот нож, а не швейцарскую ковырялку хоть и не собирался никого резать, как и не собирался ни в кого стрелять из тозовки оружие давало уверенность, рождало боевой кураж, ничуть не хуже ста наркомовских грамм перед боем. Длинное лезвие плохо заменяло долото, но поначалу дело пошло бойко: кора и верхний слой дерева были тронуты гниением и легко поддавались ножу. Олег работал торопливо, порой останавливаясь и ощупывая углубляющуюся ямку, всё не так уж плохо, с такими темпами можно успеть на второй или третий автобус и изобразить дело так, что, мучимый ранним похмельем, он проскользнул мимо дремлющей дежурной и отправился на поиски пива а сейчас возвращается Или придумать что-то другое, время скорректировать план будет. Наверное, он сглазил, слишком рано начав думать об этом. Работа замедлялась, дерево в глубине становилось всё твёрже, а нож тупился, регулярно задевая за металл пробоя. И всё же воронка в боку чурбака росла Он не смотрел на часы, долбил размеренно и монотонно: три полукруговых движения с одной стороны пробоя, три с другой, выковырять отколотые щепки, снова три с одной, три с другой, после десяти циклов измерить достижения и начать всё сначала Когда глубина отверстия почти сравнялась с длиной клинка, Олег решил, что этого достаточно. Сидя на земле, устроился поудобнее, упёрся свободной ногой в плаху, крепко ухватился за цепь, подождал несколько мгновений, собираясь с силами, и потянул изо всей мочи. Перед глазами вспыхнули огненные круги, в спине мерзко хрустнуло, но пробой не сдвинулся ни на миллиметр. Олег рвал, дёргал, пробовал тянуть равномерно и рывками паника нарастала, он уже плохо соображал, что делает, когда дрожащими руками просунул длинное лезвие в пробой и рванул за рычаг ручки. Нож сломался с камертонно-чистым звуком, лезвие улетело куда-то в темноту. И тогда Олег завыл во весь голос Сука-а-а!!! Я убью эту суку! Пусть только придёт проверить утром ловушку всажу в брюхо шагов с пяти и буду глядеть, как корчится и воет с дуршлагом вместо кишек Потом подползу поближе и нашпигую дробью яйца и никаких контрольных выстрелов в голову, пусть дохнет медленно.. Заодно посмотрим, чем эта гнида взводит свои капканы должно быть что-то вроде тисочков или винтовой струбцины, даже пары струбцин Он дрожал в лихорадочном ознобе то ли в предвкушении расправы над охотником-параноиком, то ли почувствовав холод ночи, пробившийся сквозь возбуждение, страх и ярость. Олег сидел на проклятой плахе и, чуть позвякивая цепью, раскачивал пробой вправо-влево. Точнее, пытался раскачивать железина была откована добротно, с цепляющимися за дерево зазубринами. Гнуться, ломаться или расшатываться пробой не собирался. А ведь я кретин, подумал вдруг Олег, полный идиот и склеротик. У меня в рюкзаке отличный рычаг, а я сижу и вручную дрочу эту железку Он торопливо достал тозовку, повозился с ней у пробоя и досадливо отбросил на траву. Ствол ружья не проходил в пробой. Чуть-чуть, но не проходил Маньяк, развлекавшийся установкой капканов в парке, не пришёл за добычей. Вместо него на рассвете пришёл дождь мелкий, противный, холодный Странное дело, но холод он перестал чувствовать. Постоянная дрожь под промокшей одеждой стала привычной, он не обращал на неё внимания, как не обращают внимание на побаливающий зуб или постоянный насморк. Сигареты, дававшие иллюзию тепла, кончились час назад; голод или жажда его не беспокоили. Олег сидел на плахе, забросив все попытки освободится. Так, должно быть, сидит попавший в капкан волк, понявший, что из железного плена не вырваться, сидит и ждёт охотника, чтобы дать ему последний и безнадёжный бой. Дождевые капли стекали по лицу, он не вытирал их, ни на что не обращая внимания Мыслей не было никаких какое-то дремотное отупение, похожее на сон без сновидений наяву Дождь кончился, и рассвело окончательно, хмурое серое утро с трудом пробилось сквозь кустарник Олег не шевелился, позабыв о том, как ждал утра, дабы оценить ещё раз при свете возможности к спасению. И тут раздались голоса весёлые, громко перекликающиеся в мокром от дождя парке Он вскочил, звякнув цепью, мысли заметались напуганными зверьками: Крикнуть? Позвать на помощь? А пожар? Идут с посёлка наверняка знают о пожаре Нельзя Ружьё, две фляги в рюкзаке Нельзя В любом травмпункте сразу спросят, что делал тут ночью и наберут «02» А уж те сложат два и два Он забился в кусты, насколько позволила длина цепи и густые ветви, прижался к земле за плахой. Вспомнил про оставленные на виду ружьё и рюкзак, но не шевельнулся голоса были рядом Олег толком не разглядел этих, судя по голосам, подростков так, мелькнула раз-другой сквозь заросли яркая куртка. Сворачивать с дорожки в мокрый парк утренние прохожие не спешили. Он лежал затаившись, ожидая, когда затихнут в отдалении последние звуки. Подождал ещё немного и вылез из куста грязный, мокрый, дрожащий Не похожий на давешнего ликующего от удачно проведённой операции ночного оборотня Способность думать вернулась, хотя мешал постоянный ломящий гул в ушах, отдающий неприятной болью в виски.