Часть 5 из 11 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А я вот не мастерица в кулинарных делах, хоть и одна почти всю жизнь, – с сожалением произнесла София. – Микроволновочка выручает. Да, впрочем, и некогда мне учиться готовить, работа почти все время отбирает.
– Кстати, Софа, а кем ты работаешь? – поинтересовался Киреев. Он в первый раз за все время их общения назвал ее так. Хотел посмотреть, как она отреагирует. Прежние догадки подтвердились – зеленые глаза радостно заблестели.
– Я медик, – сказала женщина. – Хирург.
– Это вам теперь так много платят? – удивленно произнес Киреев. Масштабы и обстановка квартиры, где он сейчас находился, никак не соответствовали официальным доходам российских врачей. Да и на взятках так не разгуляешься…
– Ты про квартиру? – догадалась София. – Просто я в частной клинике тружусь. К нам часто обращаются руководящие лица области и депутаты городской думы.
«Понятно. Значит, девушку кормят чужие взятки», – подумал Егор.
– А ты у нас кто? – полюбопытствовала София. – Кроме некромантии чем-нибудь занимаешься?
– Продаю редкие книжки в собственном магазине, – сказал Егор. – А по специальности я дизайнер. Правда, тут редко что перепадает.
– На Кубань к родственникам ездил, наверное? – спросила София, подбирая с тарелки последние крошки. – Я вот в Адлер каталась, папу с мамой навестить.
– Да, да, к родственникам, – кивнул Киреев. – В Уманск. Правда, мне там не особо рады были. Пришлось пораньше вернуться.
– Что ж, и так бывает. – София встала, взяла со стола опустевшую посуду, поставила ее в раковину и открыла горячую воду. – Порой в собственной семье таких гадюк обнаружить можно, что диву даешься. Вот у меня, например, тетя есть – так она настоящая стерва. Когда я в Ростов учиться приехала и у бабушки поселилась, тетка такие козни начала строить! Все бабушке про меня гадости на ушко нашептывала. Чуть ли не в отравительницы записала. Боялась, гадина, что бабушка в мою пользу завещание переоформит. Пришлось мне в конце концов в общежитие съехать…
– София, можно тебя спросить… – тихо промолвил Егор.
Женщина, закончив мыть посуду, повернулась к нему. Смотрела слегка настороженно.
– Конечно. Спрашивай.
– Почему все произошло так быстро? Я хоть и не лох, не рассчитывал все же оказаться здесь в первый же вечер.
Уголки губ Софии опустились. Она села рядом с Егором и взяла его за руку:
– Егор, ты не подумай. Я не с каждым вот так…
– Что ты, я и не думаю ничего подобного. – Киреев погладил ее пальцы. – Просто… так ведь обычно не бывает. Вот я и спрашиваю.
София заметно приободрилась.
– Я не в том возрасте, чтобы играть в игры, – искренне сказала она. – Но прожила достаточно, чтобы научиться чувствовать людей. И раз уж я встретила человека, который, во-первых, очень мне нравится, а во-вторых, я чувствую в нем что-то очень доброе и чистое, – зачем прикидываться, будто он мне неинтересен? Ведь этот человек может пожать плечами, развернуться и уйти из моей жизни, чтоб никогда больше в ней не появиться. Игры пускай останутся тем, кто помоложе. Да и они рискуют здорово обломаться, постоянно поступая так.
– Слушать тебя – одно удовольствие. – Егор улыбнулся и крепко обнял женщину. – А целовать – совсем другое. – Их губы слились в нежном поцелуе.
Когда он закончился, София вспомнила про обещанное гадание. Чтобы осуществить это, они перешли в гостиную и сели на диван, над которым висел написанный маслом превосходный портрет Софии в оправе из темного дерева. «Однако, у леди хороший вкус, – отметил Киреев. – Какая-нибудь гламурная болонка непременно оправила бы картину в крашенный под золото гипс с торчащими во все стороны завитушками».
– Так-так, посмотрим, – промурлыкала София, внимательно вглядываясь в переплетение линий, расчертивших ладонь левой руки Егора. Потом посмотрела на его лицо. – А ты правда букинист? Линии говорят, что ты имеешь дело со смертью. Как-то не хочется верить, что ты и впрямь оживляешь покойников.
Егор решил не убеждать ее в том, что вчера в баре он сказал чистейшую правду.
– Ну, не знаю… Может быть, потому, что я продаю мертвые знания, нужные лишь немногим людям? – Это, конечно, звучало не слишком убедительно, но София, кажется, вполне удовольствовалась таким объяснением.
– Не самый благоприятный расклад, надо сказать, – произнесла она, поглядев еще немного на ладонь Егора. – В самом ближайшем будущем тебя ждет предательство близкого человека. И это принесет тебе довольно много хлопот. Но разрешится все благополучно.
– Это здорово, что благополучно разрешится, – промолвил Егор, обняв Софию свободной рукой за шею. – Только… странно это. Вроде некому меня предавать. Нет у меня близких людей. Родители разве только, но в это что-то не верится.
– Прости, я, наверное, не так выразилась. – София еще раз взглянула на его руку. – Это будет не родственник, а человек из ближнего круга общения. И что это значит – нет у него близких людей? – женщина обиженно надула губки. – А как же я?
– Но ты-то меня предавать не собираешься? – рассмеявшись, спросил Егор. – Считай ведь, только познакомились.
– Нет, я – не собираюсь, – абсолютно серьезно произнесла София. – Напротив, у меня в твоей жизни прямо противоположная роль. Смотри, – она вновь ухватила его за левую кисть. – Судя по этим линиям, мне предстоит спасти тебя от смерти еще до конца этого года… – София посмотрела ему в глаза, и по ее взгляду Киреев понял, что его дама говорит совершенно серьезно.
– Надо же, – пробормотал Егор. – Слушай, ты правда все это видишь?
– А ты правда мертвых воскрешаешь? – улыбнулась София. И что тут было сказать? Сейчас Егор уже жалел о своей вчерашней откровенности. Разумеется, если София станет постоянной спутницей его жизни, перед ней можно будет раскрыться полностью. Пока же она считает его слова о некромантии не более чем веселой глупостью. К счастью, тон, с которым был задан ее последний вопрос, безоговорочно свидетельствовал о том, что отвечать вовсе не обязательно.
– Самое главное, – сказала София, – что никаких фатальных событий не предвидится. Судьба, заложенная в этих линиях, редко меняет свой ход.
Егор только молча кивнул. Он прекрасно знал, при каких обстоятельствах может измениться предначертанная небесами судьба…
– Что ж, это радует. Скажи, а наша с тобой встреча тоже была заложена в этих линиях?
София посмотрела на свою руку.
– Для меня – да, – сказала она через миг. – А для тебя – лишь наполовину. Ты волен сам решать, как поступить со мной дальше…
– Ну что ж… – Егор сделал паузу. – Считай, что я уже решил.
Лицо женщины вновь приняло озабоченное выражение.
– И что же ты решил? – спросила она.
– А вот что, – Егор стал целовать ее шею, постепенно спускаясь к груди…
Глава 4
Возвращение колдуна
Воздух над городом был пронизан ледяным дыханием Смерти.
Это мешало ростовчанам расслабиться и почувствовать себя полновластными хозяевами сезона, который в этом городе самобытен настолько, что слова «ростовское лето» давно уже стали самостоятельным выражением не только для тех, кто проживает здесь постоянно.
Сам этот город, к слову сказать, тоже весьма оригинален и самобытен. За два с половиной века своего существования он сделал то, что не удалось многим европейским столицам за всю их историю. Ростов-на-Дону обзавелся неимоверным количеством мифов, легенд и баек, многие из которых стали известны на всю страну (которую, если верить одной пошловатой «кричалке», Ростов частенько помещает в коленно-локтевую позу).
Вы, может статься, слышали уже о шайке колдунов, что собирались спалить город к чертям собачьим и начали с собственных комнат в студенческом общежитии? Доходили до вас слухи о бомже, что обитает прямо в здании факультета журналистики, где бездомный бедняга когда-то учился? Быть может, вы даже знаете, почему Егор Летов десять лет не давал концертов в Ростове и приехал сюда лишь в 2006 году, будто предчувствуя свою скорую гибель? Но если вы живете не в Ростове, то истории эти вам, скорее всего, кажутся не более чем забавными сплетнями. Тем более что всякий, кто пересказывает их, почему-то начинает утверждать, что описываемые события происходили в его родном городе, и ни в каком другом. А между тем все это – чистая правда, особенно если речь заходит о колдунах. Выражение «ростовский колдун» почти настолько же знаменито, как и «ростовское лето».
Правда, чтобы прославиться, ростовскому колдуну, как и ростовскому писателю, желательно для начала помереть…
Вы найдете их здесь в изобилии – магов, колдунов, эзотериков, парапсихологов, экстрасенсов, гадателей и гадалок, а также странную новую разновидность, именуемую эниологами. Есть еще заклинатели бесов, астральные каратисты и суггестологи. Многие, очень многие ростовчане считают себя в той или иной степени причастными к Тайному Знанию. А многие из них и в самом деле к нему причастны…
Так было, например, с мелким мистиком, носившим донельзя оригинальное прозвище «Гэндальф». Это он стоял во главе ячейки, что готовила «огненное спасение» для всей южной столицы, но, напортачив в процессе тренировок, превратилась в кучку бомжей. Об этом во время оно писали даже московские газеты. А вот бесславный конец горе-колдуна стал известен только ростовчанам. Спустя ровно год после заварухи с пожарами исхудавшего и вконец опустившегося Гэндальфа утопили в Дону случайные собутыльники.
Был еще один колдун, постарше, а стало быть, посерьезнее. Он, возможно, жив и поныне, хотя в последний раз, когда о нем было слышно, маг был уже смертельно болен. В единственном интервью, которое Василий Михайлович дал на исходе ХХ века городской прессе, он утверждал, что в 80-е годы активно сотрудничал с КГБ, а в середине 90-х в составе специальной группы занимался психологической обработкой населения в преддверии президентских и губернаторских выборов. Вы, стало быть, думали, что голосовали за Ельцина, руководствуясь собственными убеждениями? Как бы не так!
Но самый знаменитый из ростовских колдунов скончался давным-давно, никто уж и не вспомнит когда. По слухам, он похоронен на Братском кладбище и по сей день сохраняет немалое влияние на мир живых. Особенно популярна эта легенда среди ростовских студентов. Эти ребята вообще в большинстве своем с головой погружены в мистику и регулярно гибнут (да просто как мухи мрут!) в результате неправильно проведенных магических ритуалов. Виной тому – легенды о Гэндальфе, активно распространяемые через газеты, Интернет и в кругу общения его уцелевшими прихвостнями.
Итак, могила колдуна. Доказательством храбрости среди увлеченных мистикой студентов является визит к этому захоронению. Церемониал таков. В полночь надо прийти на могилу, в одиночку и без фонарика. Сесть на ее край и высказать свое сомнение в посмертной силе колдуна. Желательно при этом использовать бранные слова и так называемую ненормативную лексику. Затем следует достать заранее помеченный нож и вогнать его в землю у себя за спиной. После чего встать и, не оглядываясь, отправиться домой. Знакомые, которым вы доказывали свою храбрость, придут на рассвете – посмотреть, торчит ли из могильной насыпи нож. Это будет свидетельством того, что вы действительно были на могиле прошедшей ночью.
В середине восьмидесятых на могиле чернокнижника нашли мертвым студента Донского института сельхозмашиностроения. Дело происходило поздней осенью, и парень был одет в длиннополое пальто. Сев на могилу, студент выполнил все условия описанного выше ритуала. Он воткнул нож в землю у себя за спиной и случайно пришпилил к могиле полу своего одеяния. Пальто и не пустило его, когда молодой человек попытался встать. Тут ему и померещилось, будто оскорбленный колдун, восстав из могилы, схватил его – сердце студента не выдержало.
Исследователи городского фольклора считают, что вся эта катавасия с мертвым колдуном – чистейшей воды вымысел. Ведь чернокнижников на Руси в освященной земле не хоронили. Даже за кладбищенской оградой, где согласно традиции находили последний приют люди, отлученные от церкви, а также самоубийцы и скоморохи. Тела колдунов сжигали их родственники, последователи или друзья из числа посвященных. В противном случае душа покойника была обречена на вечные страдания. В ночь после формального погребения (проходящего, разумеется, без отпевания) тело выкрадывалось из гроба для предания огню. Так что, полагают публицисты, если на Братском кладбище и впрямь когда-то был похоронен настоящий колдун, сейчас на этом месте лежит в земле один лишь пустой гроб, сгнивший много десятилетий назад…
И это действительно так. Гроб, что некогда содержал останки адепта губительной Черной науки, сейчас в самом деле пуст. Вот только опустел он совсем недавно. Те, кто должен был сжечь тело на проклятом пустыре, то ли испугались чего-то, то ли просто решили сыграть с чернокнижником жестокую шутку – колдун, более не живой, но и не умерший окончательно, остался лежать в причинявшей ему страдания освященной земле православного кладбища. Сколько продолжалось это тягостное существование, подобное тому, в котором пребывали проклятые мертвецы из «Страшной мести» Гоголя, сказать весьма затруднительно. Но именно этим – тем, что колдун частично все же был жив, – объяснялась и живучесть связанной с ним легенды…
Сегодняшней же ночью старый злодей вернулся в мир живых с помощью молодого последователя. Надо сказать, что колдун вовсе не мечтал о новой жизни. Куда приятнее для него было бы оказаться в ласковых объятиях Смерти – об этом и только об этом он грезил в течение всех этих долгих мучительных лет. И то, что вместо вожделенного покоя ему пришлось снова шагнуть на солнечный свет, не слишком-то обрадовало колдуна. Но выбирать ему не приходилось. А тот факт, что он попал в услужение к дерзкому молодому некроманту, делал существование чернокнижника еще более печальным…
Мрачный подвал, в котором находились сейчас некромант и похищенное им с Братского кладбища тело, напоминал персональный морг сумасшедшего профессора из фильма ужасов. Можно было вообразить, что над затхлым подземельем возвышается зловещий готический замок с островерхими башенками и неприступными зубчатыми стенами. Никакого замка, конечно, не было – подвал располагался в самом обыкновенном доме, стоявшем в частном секторе старинного города Ростова. Хозяин этого дома, впрочем, мечтал о подобном замке. Он считал, что лишь такое жилище соответствует статусу некроманта.
Стол, на котором лежало тело колдуна, тоже наводил на мысли о морге. Только уже настоящем, больничном. Ну а как же еще могло быть, если именно оттуда, из мертвецкой БСМП-2, он и был накануне украден для некроманта подкупленным сторожем-алкоголиком?
Старый колдун казался мертвым, но похититель знал – это не так. Тело выглядело совершенно свежим, будто чернокнижника похоронили только вчера, а не в позапрошлом веке. Старость изъела его, но никак не тление. Колдун был мертв лишь наполовину – та часть его души, что некогда делала живым это тело, блуждала сейчас по лабиринтам Чистилища, не в силах ни найти себе новый дом, ни вернуться на Землю. Но вместе с тем старый маг прекрасно осознавал и все, что происходило с его неподвижной телесной оболочкой здесь, в объективной реальности. При этом он не мог пошевелить даже глазом и видел лишь то, что находилось прямо перед его лицом (в данный момент это был серый потрескавшийся потолок). Не мог произнести ни слова. То было кошмарное раздвоенное состояние, испытать которое обычный человек может, разве что проведя без сна десять суток подряд. Или, что гораздо хуже, подвергшись мощному проклятию.
Молодого некроманта передернуло, когда он подошел к столу и, встав над распростертым телом, заглянул в полные муки голубые глаза. «Ты должен быть благодарен мне, старик, за то, что я сейчас сделаю», – подумал маг.
Расставив ладони над телом старого волшебника, он начал произносить слова запретного заклинания, возвращающего жизнь. В данном случае, поскольку душа колдуна не была полностью разлучена с телом, слова эти должны были воздвигнуть мост, по которому она смогла бы вернуться.
Й’АИ’НГ’НГАХ!
ЙОГ-СОТОТ!
Х’ИИ – Л’ГЕБ!