Вигмар довольно фыркнул и запрыгнул в седло. Протянув руку девушке, он без лишних слов усадил ее за собой и спокойным шагом направил лошадь в сторону занимавшегося восхода. Эстер, убаюканная ровным шагом кобылы и вымотанная несколькими бессонными ночами, потихоньку скатилась в сон. Руки ее, поначалу судорожно и отстраненно сжимавшие полы сюртука, расслабились и уютно легли на бедра сианджийца, а голова уткнулась ему между лопатками. Временами, осознавая сквозь сон, с кем она, и как подобает себя вести, Эстер вдруг вскидывалась, пытаясь распрямиться и держать лицо, но, сморенная неодолимой усталостью, вновь утыкалась Вигмару в спину и дремала. Так они добрались до лесной конюшни и Вигмар беззлобно сказал: — Эй, спящая принцесса, приехали. Эстер снова вскинулась и смущенно убрала руки. — Давай, пора ножками топать, — Вигмар протянул ей руку, помогая спуститься, и спрыгнул сам. На шум из конюшни вышел заспанный конюх и без комментариев принял лошадей. Скрывшись в хлеву вместе с животным, он вскоре вывел маленькую степную лошадку, почищенную и причесанную, и передал ее Вигмару. Тот взял кобылу за хорошую, новую уздечку, и они с Эстер направились в лес к избушке. Идти без вороха нижних юбок было несравненно легче, но Эстер, торопясь за широким шагом Вигмара, то и дело путалась в дорогой материи, и, несмотря на все старания, нарядная юбка все равно испачкалась и покрылась неряшливыми зацепками. Вигмар же шел вперед, не обращая внимания на заросли травы и торчащие сучки, словно был одет не в роскошный наряд, а в грубую походную амуницию. Когда они добрались до скрытого домика, солнце уже поднялось над невидимым сквозь деревья горизонтом. Вигмар закинул поводья на ближайшее дерево и направился к домику, а Эстер, наконец, почувствовав себя в относительной безопасности, осознала, что совсем озябла. Девушка поежилась и обхватила плечи руками, но, вдруг заметила, что где-то во время ночного побега умудрилась порвать тонкий шелк рубашки, и та висела разлохмаченным лоскутом на худом плече. Сквозь большую прореху виднелся затейливый хвост черной отметины. Она попробовала как-то приладить ткань на место, но в этот момент обернулся Вигмар и, заметив рисунок, удивленно присвистнул. Эстер испуганно прикрыла дыру рукой и напряженно застыла, а сианджиец быстро шагнул к ней и не грубо, но решительно приподнял узкую ладонь, открыв черную вереницу знаков. Накатившая паника сдавила Эстер тяжелыми тисками, так, что она не могла ни пошевельнуться, ни пискнуть, и только едва дышала, наблюдая, как Вигмар внимательно рассматривает длинную отметину. А сианджиец, увлекшись рисунком, бесцеремонно приподнял висящий лоскут и заглянул под рубашку, следуя за знаками. Задохнувшись от негодования, Эстер вдруг очнулась и с испуга залепила ему звонкую пощечину. Всегда невозмутимый, Вигмар глупо застыл с открытым ртом, но быстро взял себя в руки, напустил обычный недовольный вид и, коротко бросив: «Ненормальная!», раздраженно зашел в дом, откуда как раз выходила его сестра. Увидев разорванную рубашку и гневные взгляды, которыми эти двое обменялись, она испуганно открыла рот, но Вигмар уже с силой захлопнул дверь, оставив девушек снаружи. Иноземка, помявшись, подошла к Эстер и осторожно спросила: — Все в порядке? — она указала на порванную рубашку. Эстер накрыла прореху рукой и в недоумении посмотрела на девушку, ожидая чего угодно, только не вопроса о самочувствии. Мотнула головой и ответила: — Порвала в темноте, — кивнув в сторону избушки, девушка спросила: — с ним всегда так? Сианджийка в свою очередь покачала головой: — Он не так плох, как ты думаешь. Как все прошло? — Я не знаю, как это бывает, но, думаю, нормально, — Эстер пожала плечами и, следуя внезапному порыву, добавила, — я Эстер, мы ведь так и не представились. Необычное, серьезное лицо сианджийки осветилось улыбкой, изменив девушку до неузнаваемости, но вдруг погасло и болезненно сморщилось от стянувших кожу ссадин. — Ягори, — стараясь не показывать болезненные ощущения, проговорила девушка, а Эстер с участием сказала: — Мой друг лекарь, он может помочь тебе, — и она деликатно указала на ссадины. — Это не обязательно, — Ягори пожала плечами, — к тому же он с ночи не приходит в сознание. Что-то случилось, когда я выходила из дома. Эстер испуганно ахнула и, забыв о разорванном рукаве, поспешила внутрь. Маленькие сени освещались тусклым сальным огарком, а в дальнем от свечи углу лежал бледный Тамаш. Эстер шагнула к лекарю и наступила на что-то твердое в густом слое соломы. Машинально откинув неизвестный предмет носком сапога, она опустилась перед лекарем. Тот был бледен, лоб покрывала испарина, но дышал спокойно и ровно. Девушка оглянулась в поисках свежей воды и заметила лежащую на лавке даллу. Что-то неуловимо изменилось: бесчувственное тело больше не казалось хрустальным и, несмотря на худобу и изможденность, выглядело более живым, чем до этого; под глазами залегли глубокие тени, над губой выступил пот, а дыхание неровными, прерывистыми толчками поднимало грудную клетку. Эстер обернулась к двери и спросила застывшую у входа Ягори: — Где можно взять воды? Та зашла и достала из-под стола полное ведро. А Эстер, осмелев, окончательно оторвала рукав и принялась протирать Тамашу лицо. Ягори в это время с интересом рассматривала кончик рисунка на худом плече девушки. Дождавшись, пока Эстер закончит, она поинтересовалась: — Что это за рисунок? Эстер удивленно оглянулась: — Ты разве не знаешь? — В моей стране многие делают рисунки на теле, но твой очень необычный. — И он тебя не пугает? — ошеломленно спросила Эстер. — Напротив, — возразила девушка, — он великолепен. Если ты не против, я бы хотела рассмотреть поближе. Эстер застыла с мокрой тряпкой в руках. — Я… извини, я не должна показывать его людям. Он принес мне много несчастий, — ответила девушка, — и боюсь, что на вас я тоже навлекла беду. — Почему? — удивилась Ягори. — Тот конюх, — ответила Эстер, — он тоже мог это видеть. Я не помню, когда разорвала рубашку. — Это надежный человек, — возразила иноземка, — и потом, чем может быть опасен рисунок на теле? — Дело не в самом рисунке, — грустно вдохнула Эстер, — у нас верят, что это знаки Тьмы. А сейчас суеверия как никогда сильны. В народе поднимается паника. Вам надо уходить. — А вы? — Ягори кивнула на Тамаша и даллу. — Нам не привыкать, — пожала плечами Эстер, — что-нибудь придумаем. — Я думаю, ты сгущаешь краски. — Скорее, ты недооцениваешь. Прошу, хотя бы узнай, на месте ли конюх. Я сомневаюсь, что его преданность окажется сильнее предрассудков. — Но только Вигмар знает дорогу, — возразила Ягори, — это его хлеб, я просто счетовод и вообще не должна быть здесь. Эстер присела поудобнее, поджав под себя ноги, и подобрала красивую юбку. Под складками снова оказался непонятный предмет, на который она наступила. Девушка, не глядя, машинально сунула его в карман, куда до этого положила платок, и неуверенно спросила: — Может, спросишь его? Ягори иронически хмыкнула: — Полагаю, ты заметила, что он не отличается выдержкой. Эстер в ответ красочно закатила глаза, а Ягори сдержанно улыбнулась. — Ягори, — проговорила Эстер, — в хорошие времена таких, как я, бросают в реку с камнем на шее, а сейчас все напуганы и ищут на кого бы свалить свои беды. Ваш человек может быть сколько угодно надежным, но он местный — а здесь боятся знаков на коже. Ягори зябко поежилась, но встретившись взглядом с Эстер, снова распрямилась. — Ладно, я попробую, — неохотно сказала она, — ты сможешь его убедить? — Будем надеяться, — неуверенно вздохнула Эстер. Ягори зашла во вторую половину дома, и через некоторое время послышался недовольный голос Вигмара, который сонно возмущался на своем наречии. Пропуская возражения мимо ушей, Ягори продолжала настойчиво что-то втолковывать и после коротких препирательств, Вигмар, наконец, сдался и, добавив пару ругательств, позвал уже на языке объединенного королевства Агриа: — Эй, герцогиня, что там у тебя опять стряслось? Эстер поджала губы и зашла в комнату. Прямо на полу валялся сюртук и сапоги, а Вигмар, взлохмаченный и сонный сидел на кровати в тех же нарядных штанах и тонкой шелковой блузе. Оглядев голое плечо девушки, он устало спросил: — Давай рассказывай, — он указал на оторванный рукав, — что это за картинки, и почему я не могу лечь поспать? — Это метки Тьмы, — при этих словах глаза Вигмара округлились, — ну… в смысле, так считается, — поспешила добавить Эстер, — в Агрия верят, что те, кто носит такие отметины — служат Тьме. — Это плохо? — недоуменно спросил Вигмар. — Для нас — да, — развела руками Эстер, — на меченых, настоящих или выдуманных, вешают все несчастья, приписывают дикие ритуалы. Нас боятся и ненавидят. В обычные дни меня бы закинули в речку с камнем потяжелее, и спокойно разошлись по домам, но в королевстве неспокойно: прошла одна эпидемия, наступает другая, усиливается засуха, и во всем винят меченого, которого кто-то недавно где-то заметил. Именно его искали городские патрули. Вигмар обменялся с Ягори долгим взглядом и, обернувшись к Эстер, уже без издевки спросил: — Ну, допустим, а мы-то здесь при чем? Мне нет дела до ваших баек: хотите идти — идите, я никого не держу. — Вы чужаки, а чужаков нигде не любят; твои любезные знакомые — хорошее тому подтверждение, — Эстер облизнула пересохшие от волнения губы, — если твой конюх окажется достаточно суеверным, в чем я не сомневаюсь, он приведет сюда других, и тогда нас всех ждет весьма неприятная встреча, и уже не важно, останусь я здесь или нет. — И что ты предлагаешь? — Лучше всего уйти, но для начала хотя бы проверить, на месте ли твой прислужник. Вигмар раздосадовано откинул простыню и, подтянув ближайший сапог пальцами ноги, принялся обуваться. «Слишком много хлопот из-за какой-то татуировки…» — недовольно пробубнил он и, подхватив стеганую куртку и пару широких клинков, вышел на улицу. Легко вскочив на низкорослую лошадку, Вигмар уверенно направил животное в лес, словно не замечая отсутствия седла. Оставшись одни, девушки переглянулись, и Ягори задумчиво произнесла: — Похоже, ты, произвела на него впечатление. Не думала, что он вообще станет слушать. — Это действительно серьезно, — смутилась Эстер, — может он просто знает больше тебя? — Да, наверное, — пожала плечами иноземка, — есть будешь? От пережитых волнений и все еще дающей о себе знать медовухи при мысли о еде Эстер замутило, и она хотела было вежливо отказаться, но в животе требовательно заурчало, и Ягори, усмехнувшись, махнула рукой: — Пойдем. Вернувшись в сени, сианджийка порылась в дорожном мешке и, вытащив небольшой сверток с солониной, порезала мясо и протянула кусок северянке.