— Точно. Но она женщина. И какая реакция должна последовать в этом случае? Женщина первым делом постарается прикрыть лицо руками, так? — Да. Это уж определенно. — Да, — согласился Фокс, оторвавшись от своей писанины. — А она этого не сделала. Потому что на руках никаких следов этого вещества. И потом, обратите внимание на характер распыления, — продолжил Аллейн. — В некоторых местах слой тонкий, словно она распыляла со значительного расстояния. А в других, напротив, поливала так, что жидкость сбегала струйками. Чем это можно объяснить? — Понятия не имею, — ответил Кёртис. — Сколько времени понадобилось, чтобы ее убить? — Зависит от концентрации яда. Эта жидкость очень концентрированная. Гекса-этил-тетра-фосфат. И смертельно опасным его ингредиентом является «ТЭПФ» — тетра-этил-пиро-форфат. Ну и еще в него добавляют какое-то вещество для снижения вязкости. Сам распылитель удобный и сработан на совесть, предназначен для использования в закрытых помещениях. По моему мнению, такая штука вообще не должна находиться в открытой продаже. Если жидкость попадет в рот, а так оно, видимо, тут и было, смерть наступает через несколько минут. Отмечены отдельные случаи тошноты и конвульсий при использовании. В других, более серьезных случаях, человек теряет сознание и через несколько секунд умирает. — Когда эта женщина, Флоренс, — заговорил Фокс, — нашла ее, мисс Беллами лежала на полу. И Флоренс утверждает, что она была без сознания. — Я должен срочно поговорить с этой Флоренс, — сказал Аллейн. — А когда прибежали доктор Харкнесс с мистером Темплтоном, она была уже мертва, — добавил Фокс. — Где, кстати, этот Харкнесс? — поинтересовался доктор Кёртис. — Ведь он время от времени к ним наведывается, не так ли? Его надо срочно пригласить сюда. — У него было тяжелое похмелье, отлеживался среди экзотических цветов в оранжерее, — ответил Аллейн. — Насилу удалось растолкать его, чтобы пошел взглянуть на мистера Ричарда Дейкерса, который тоже был не в себе, еще до того, как узнал о мисс Беллами. Я говорил с ним, и тут он потерял сознание. — Ну и семейка! — воскликнул доктор Кёртис. — Если вы здесь закончили, Кёртис, то, думаю, вам лучше спуститься к коллеге. Полагаю, он сейчас в относительно рабочем состоянии. — Будем надеяться. Здесь я закончил. Сегодня к вечеру подготовлю заключение о смерти. — Вот и славно. А нам с вами, Фокс, придется продолжить. У нас появилась допросная, отдельный кабинет. Третья дверь справа по коридору. У двери топтался донельзя смущенный Грейсфилд. — Прошу прощенья, сэр, — пробормотал он, — но куда-то исчезли ключи от всех помещений на этом этаже. Даже не знаю, что теперь и делать. Если вы, допустим, захотите запереться… — Спокойно, — Фокс полез в карман. — Как же непредусмотрительно с моей стороны! Попробуйте отпереть вот этим, — и он протянул Грейсфилду ключ. Грейсфилд с кислым видом взял его и через секунду ввел Аллейна в небольшой уютно обставленный кабинет. Фокса он провожать не стал, но тот прекрасно обошелся и без этого. — Может, будут еще какие пожелания, сэр? — спросил Аллейна Грейсфилд. — Нет, никаких. Кабинет самый что ни на есть подходящий. — Благодарю вас, сэр. — А вот здесь и все остальные ключи, — сообщил Фокс. — Они взаимозаменяемы, вот и взял на себя смелость экспроприировать их. Грейсфилд промолчал и удалился. — Мне куда лучше удается ладить со слугами женского пола, — заметил Фокс. — Уверен, они куда охотнее откликаются на все ваши разнузданные порывы, — заметил Аллейн. — Можно и так сказать, мистер Аллейн, — скромно согласился Фокс. — А я сунул тут одной чаевые, она приняла их с арктической холодностью. Но ничего, нам предстоит интереснейшая беседа с Флоренс. Вы только посмотрите на эту комнату. Прежде здесь находился кабинет мистера Ричарда Дейкерса. Полагаю, сейчас он снимает где-то холостяцкую квартирку, но Темплтоны приняли его в свою семью, растили и воспитывали. И здесь, в этом микрокосме прошли его детство, юность и ранняя молодость. На одной стене обычные школьные групповые снимки. В характеристике отмечен ранний интерес к драматическому искусству. На других трех стенах демонстрируются последние достижения. Все выше и выше к звездам. Подписанные снимки малых знаменитостей сменяются подписанными снимками больших. Наброски от неизвестных дизайнеров сменяются эскизами самых знаменитых, и венчает этот список Сарацин. И последний экспонат — программка спектакля, который шел на сцене целых три года и закрылся на прошлой неделе. Несколько фото в рамочках мисс Мэри Беллами, тоже подписанные, с выражениями преданности и любви. Одна небольшая фотография мистера Чарльза Темплтона. Календарь на столе. Говорит в пользу моей теории, что он покинул этот дом год назад. Так, книги, от Э. Несбит[60] до Сэмюеля Беккета. «Кто есть кто в театре» и «В свете рампы». И… нет, вы только взгляните на это! Он выдернул с полки книгу и показал ее Фоксу. «Настольная книга ядов от практика медицины». На внутренней стороне обложки красовался экслибрис с подписью «Ч. Г. Темплтон». — Что ж, посмотрим, что известно этому практику медицины о ядах, убивающих вредителей растений. Ага, вот оно… Яды растительного происхождения. Табак. Алкалоиды… — Он читал про себя еще с минуту или две. — Скудная информация. Описан всего лишь один случай. Некий джентльмен выпил никотин из пузырька, глубоко вздохнул и тихо и мирно отдал Богу душу через тридцать секунд. Инструкции к применению ядов в сельскохозяйственных целях. Ну и еще всякие небылицы, где речь в том числе идет о ГЭТФ и ТЭПФ. Смертельно ядовиты, обращаться с особой осторожностью. Что ж, ясно. И он вернул книгу на место. — Книга принадлежит мужу, — заметил Фокс. — Ну, судя по экслибрису. — Да, супругу. И ее взял почитать его воспитанник, и книга доступна любому из домочадцев, если кто вдруг заинтересуется. Поэтому толку от нее маловато. Что ж, дорогой Фокс, на том можно и завершить турне по этому кабинету. Таблоидная история пристрастий и карьеры Ричарда Дейкерса. Стоп! А ну-ка, взгляни на это, Фокс! Аллейн склонился над письменным столом и приподнял листок промокашки. — Похоже, отпечатки свежие, — пробормотал он. — Писали зелеными чернилами. А чернила в настольном письменном приборе давно высохли, к тому же были синими. На каминной доске лежало небольшое зеркальце. Аллейн поднес его к промокашке и стал разглядывать отразившуюся надпись: «Я… ер… ся… бы… зать… след… ее. Не… ану… тво… яться, … был… ящий шок… ля… ня… И… оть… ам я… ще… всем… онца… бра… с… думаю… удет … ше… ам… боль… да не… аться. сейчас… не в сос…… слить достаточно… но… но… аю… очно. Никогда… щу… бе… ого… ак… алась… Ане… д… одня. Они… жны… ли… рассказать все с самого начала. Р.» Аллейн скопировал это фрагментарное послание на второй лист бумаги, вернул промокашку на место и, сложив листок пополам, положил его в карман. — Придется, наверное, привлечь экспертов, — пробормотал он. — Хотя готов попробовать расшифровать и сам, Братец Лис. Может, попытаемся вместе? Ты как? — Предоставлю эту честь вам, мистер Аллейн. — Тогда разыщи, пожалуйста, Флоренс, ладно? А я пока прикину, что к чему. Фокс вышел. Аллейн выложил на стол копию записки, всмотрелся в нее. Правильный метод расшифровки таких вот «урезанных» посланий, отпечатавшихся на промокательной бумаге, сводится к тщательным измерениям, расчетам и вымарыванию. Но время от времени на свет появляется человек, наделенный особым талантом, смотрит на эти огрызки текста, и отсутствующие буквы тотчас возникают в воображении, и тогда никакие научные приемы не нужны. Аллейн как раз и обладал этим особым даром, особенно когда на него находило вдохновение, и теперь использовал его на полную катушку. Быстро, почти не задумываясь, вписал недостающие буквы в пробелы, и неободрительно уставился на результат. Затем открыл портфель Ричарда Дейкерса, где лежал машинописный экземпляр пьесы под названием «Земледелие на небесах». Полистал его и увидел на нескольких страницах поправки, внесенные зелеными чернилами и тем же почерком, что и в записке. — Мисс Флоренс Джонсон, — объявил Фокс, открывая дверь. И отошел в сторону с гордым видом большого охотничьего пса, который все-таки принес хозяину подстреленную дичь. А в кабинет вошла Флоренс, которая действительно немного походила на встревоженную птицу. Аллейн увидел перед собой невысокую женщину с бесформенной фигурой, бледным заплаканным лицом и волосами так безжалостно окрашенными, что они напоминали черные вороньи перья. От нее волнами исходило разочарование в жизни, обычно ассоциирующееся с кокни, и еще было ясно, что она привыкла держаться на заднем плане. — Суперинтендант, — сказал Фокс, — желает выслушать от вас ту же историю, что вы мне рассказывали. Так что беспокоиться не о чем. — Ну, конечно же, не о чем, — подхватил Аллейн. — Входите, присаживайтесь. Мы вас надолго не задержим. Флоренс, судя по всему, предпочла бы постоять, но из вежливости пошла на компромисс — присела на самый краешек стула, который пододвинул к ней Фокс. — Весьма прискорбное для вас событие, — заметил Аллейн. — Что есть, то есть, — деревянным голосом отозвалась Флоренс. — Уверен, вы наверняка хотите разобраться во всей этой истории по возможности быстро и без лишнего шума. — Но ведь и так все ясно, разве нет? Она мертва. Яснее не бывает. — Да, действительно. Но понимаете, наш долг выяснить, как именно и почему это произошло. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как это случилось. Если, конечно, умеете читать. — Вы говорите о баллоне с распылителем для уничтожения насекомых? — Ну, ясно дело, что не о духах. Те держат во флаконах, — дерзко ответила Флоренс. Потом покосилась на Аллейна и сбавила тон. Губы у нее задрожали, она плотно сжала их. — Не слишком приятно было, — произнесла она, — видеть то, что довелось мне. Найти ее в таком жутком состоянии. Уж хотя бы меня могли оставить в покое. — Мы вас скоро отпустим, если будете умницей. Вы проработали у нее довольно долго, я прав? — Целых тридцать лет без малого. — И, должно быть, неплохо ладили, раз прослужили у нее так долго. После продолжительной паузы Флоренс выдавила: — Просто я хорошо знала ее привычки. — И вы ее любили, верно? — Она была хорошая. Другие могут думать иначе. Но я знала ее. Вдоль и поперек. Уж со мной-то она говорила не так, как с другими. Женщина была что надо. Очевидно, это своеобразная дань усопшей, подумал Аллейн. — Вот что, Флоренс, — сказал он, — хочу быть с вами честным до конца. Допустим, это вовсе не несчастный случай. Вы ведь хотите знать, как все произошло на самом деле? — Думаете, она сама над собой такое сотворила? Да никогда в жизни! Уж кто-кто, только не она. Никогда. — Я говорю не о самоубийстве.