Флоренс смотрел на него в упор. Затем плотно сжала ярко и небрежно накрашенные губы — так, что они превратились в тоненькую алую линию. — А вот если речь идет об убийстве, — медленно начала она, — тогда, конечно, другое дело. — Вы ведь хотите знать всю правду? — повторил Аллейн. — Не так ли? На секунду в уголке рта мелькнул кончик ее языка. — Верно, — кивнула Флоренс. — Вот и славно. Инспектор Фокс уже задал вам несколько вопросов, и теперь уже я хочу расспросить вас. Хочу, чтобы вы в мельчайших деталях поведали мне о случившемся. Все, что помните, с того момента, как мисс Беллами начала наряжаться к празднику, и до того момента, как вы вошли в комнату и нашли ее… ну, в том виде, о котором упоминали. Давайте начнем с приготовлений, хорошо? Работать с Флоренс оказалось непросто. Она насупилась, замкнулась в себе, и каждое слово приходилось вытягивать чуть ли не клещами. Как выяснилось, после ленча мисс Беллами прилегла отдохнуть. В половине пятого к ней вошла Флоренс. Мисс Беллами была «такой же, как всегда». — А вы не заметили, может, что-то расстроило ее на протяжении дня? — Да ничего, — после очередной долгой паузы пробормотала Флоренс. — Ничего такого особенного. — Я потому спрашиваю, — пояснил Аллейн, — что в ванной стоял флакон с нюхательными солями. Вы давали ей нюхательные соли? — Сегодня утром. — А что случилось сегодня утром? Ей стало плохо? — Перевозбудилась, — сообщила Флоренс. — По какой причине? — Без понятия, — ответила Флоренс, и рот у нее захлопнулся, как ловушка. — Что ж, хорошо, — терпеливо произнес Аллейн. — Давайте тогда поговорим о приготовлениях к вечеринке. Вы помогали ей привести лицо в порядок? Флоренс удивленно уставилась на него. — Да, верно, — подтвердила она. — Накладывала маску. — А о чем она в тот момент говорила, Флоренс? — Да ни о чем. Нельзя говорить, когда на лице у тебя эта маска. Не полагается. — Ну а потом? — Потом она накрасилась и оделась. Зашли два джентльмена, и я вышла. — И это был мистер Темплтон и?.. Кто еще? — Полковник. — И кто-то из них подарил ей пармские фиалки? Флоренс снова удивленно взглянула на него. — Фиалки? Нет. Она никогда не любила фиалки. — Но на туалетном столе стоял букетик. — Не заметила, — сказала она. — Ничего не знаю ни о каких фиалках. Их не было, когда я выходила из комнаты. — А когда вы снова увидели ее? — Уже на вечеринке. — Так, давайте поподробнее. Секунду-другую Аллейну казалось, что он так и не дождется от нее ответа. Такого бесстрастного лица ему еще, пожалуй, не доводилось видеть. Но вот Флоренс заговорила, и в ней словно вспыхнул какой-то огонек. Она сообщила, что провела первую половину праздника с миссис Пламтри, в маленькой ее комнатке. А потом прозвучал гонг, и они спустились вниз, занять свои места в процессии. Когда смолкли поздравления, старая Нинн чуть не испортила праздник, ляпнув насчет свечей на торте. Флоренс упомянула об этом инциденте как-то отстраненно. Просто сообщила, что Нинн очень старая и иногда забывается, не ведает, что творит. — Пятьдесят свечей, — мрачно произнесла Флоренс. — Это надо же, сказануть такое! — То был, пожалуй, единственный ее комментарий за все время. Она понимала, подумал Аллейн, что хозяйка очень огорчилась. И полагая, что может ей понадобиться, вышла в холл. Флоренс слышала обрывки разговора хозяйки с мистером Темплтоном, и тот просил ее не пользоваться какими-то там духами. До сих пор все высказывания Флоренс были скучны и столь же эмоциональны, как список продуктов, которые следовало закупить в бакалейной лавке. Но тут она вдруг резко умолкла. Покосилась на Аллейна, растерялась и не произносила больше ни слова. — Ну, пока картина ясна, — заметил Аллейн. — Скажите, а мисс Беллами и нянюшка, то есть миссис Пламтри, поднялись наверх вместе или нет? — Нет, — ответила Флоренс, глядя в одну точку. — Вот как? А что именно произошло? — Похоже, Нинн ушла первой. — Почему? Мисс Беллами кто-то задержал? — Ну да. Тут влез этот фотограф. — И сфотографировал ее, да? — Да. У входной двери. — Одну? — Тут он появился. И парень захотел снять их вместе. — Кто появился? Флоренс сидела, сложив руки на коленях. Подождав немного, Аллейн спросил: — Так вы не хотите отвечать на этот вопрос? — Хотелось бы знать, — выпалила Флоренс, — убийство это или что. Если убийство, то мне плевать, кто он. Ее все равно не вернуть, так что какая теперь разница! В людях можно и ошибаться, я часто ей говорила. С виду такие славные и вроде бы близкие, вот и думаешь, что можно им доверять. Это я ей и говорила. Всю дорогу. Аллейн призадумался. Неужели эта Флоренс такая мстительная особа? И какие на самом деле отношения были у нее с хозяйкой? Теперь она смотрела на инспектора настороженно и одновременно — с вызовом. — Так мне хотелось бы знать, — повторила Флоренс, — это убийство? Да или нет? — Возможно, — ответил Аллейн. — Вам следовало бы знать, — проворчала она. — Вы же вроде опытный человек, ученый. Говорят, будто копы всегда всё знают. Интересно, откуда почти тридцать лет назад эта Флоренс попала в дом к мисс Беллами и стала ее приближенной? Сейчас она говорила как какая-нибудь девица из Бермондси[61]. И в ее голосе, до сей поры вполне нейтральном и почтительном, все чаще прорезывались нотки кокни. Аллейн решил зайти с другой стороны: — Полагаю, вы очень хорошо знаете мистера Ричарда Дейкерса, не так ли? — Как же не знать. Разве могло быть иначе? — Нет, конечно. Наверняка он был для нее скорее сыном, больше, чем просто воспитанником, верно? Флоренс взирала на него близко поставленными глазками, не более красноречивыми, чем пуговки на туфлях. — Изображала это, — ответила она. — Если нет таких чувств, то вполне сойдет. Она это умела. Ну и вообще относилась к нему очень хорошо. — Что ж, — небрежно заметил Аллейн. — Он отплатил ей двумя весьма успешными пьесами, правильно? — Этими? Да чем бы они были без нее? Разве сыщешь другую такую актрису для главной роли? О Господи! Да тут и говорить не о чем! Это она их сделала, он мог бы и не прикасаться к бумаге. Она вдохнула жизнь в труп! — Флоренс побледнела. — Насколько я понял, мистер Дейкерс вышел из дома до того, как начали говорить речи? — спросил Аллейн. — Так и есть. Непристойное поведение! — Но ведь потом он вернулся? — Ага, как же. Вернулся только сейчас, — выпалила она. — Вы ведь его видели, верно? — Очевидно, Грейсфилд проболтался. — Я не имею в виду сейчас. Я говорю о том промежутке времени, когда он первый раз вышел, еще до речей, и потом через полчаса вернулся. И в этом промежутке он ведь еще раз выходил, верно? — Верно, — еле слышно пробормотала Флоренс. — И было это до поздравительных речей? — Верно.