Заметив нужный номер дома, Харри остановился и посмотрел на здание. На первом этаже была прачечная с красными стиральными машинами. Листок на двери сообщал, что открыта она с 8.00 до 21.00, цена на сушку снижена — всего 30 крон. Перед одной из работающих машин сидела смуглая женщина и смотрела куда-то в пустоту. Рядом с прачечной красовалась витрина с надгробными памятниками, а еще дальше — над гибридом закусочной и лавки коробейника — зеленая неоновая вывеска — «Кебабный двор». Харри оглядел грязный фасад. Краска на старых рамах потрескалась, но, судя по эркерам, над четвертым этажом располагались новые мансарды, а над недавно установленными звонками возле входной железной двери была камера слежения. Деньги в этом городе медленно, но верно текли с запада на восток. Харри увидел напротив верхней кнопки имя Камиллы Луен и позвонил. — Да? — отозвался динамик. Меллер предупреждал, но Харри все равно вздрогнул, услышав голос Волера. Он хотел ответить, но голосовые связки не слушались. Кашлянув, он предпринял вторую попытку: — Холе. Открывайте. Дверь зажужжала, и Харри взялся за шершавую чугунную ручку. — Эй! Он обернулся: — Привет, Беата! Рост Беаты Ленн был ниже среднего, волосы короткие, русые, глаза голубые. Не красавица, не дурнушка. Во внешности Беаты Ленн не было ничего, что привлекло бы чье-нибудь внимание. Вот разве одежда — белый комбинезон, похожий на скафандр. Харри придержал дверь, пока Беата буксировала железные чемоданы. — Ты только что пришла? — Харри старался не дышать на нее, когда она проходила мимо. — Нет, надо было вернуться в машину за этим вот барахлом. Мы тут уже с полчаса. Ударился? Харри потер шрам на переносице: — Что-то вроде. Он прошел за ней и очутился на лестнице. — И как там наверху? — спросил он. Беата поставила чемоданы перед лифтом и бросила быстрый взгляд на Харри. — Я думала, твой принцип — «Сначала посмотри сам, потом спроси других». — И она нажала на кнопку вызова рядом с зеленой дверью. Харри кивнул. Беата Ленн была из тех представителей вида гомо сапиенс, кто запоминает все. Она могла выдать подробности уголовных дел, о которых Харри давно забыл и которые были закрыты еще до того, как Беата поступила в полицейскую академию. Кроме этого у нее была феноменальная память на лица. В свое время она прошла обследование и потрясла психологов этой особенностью. Потому неудивительно, что она помнила все до мельчайших подробностей, что слышала от Харри в прошлом году, когда по городу прокатилась волна ограблений и им довелось работать вместе. — Да, я предпочитаю доверять собственным впечатлениям, когда впервые оказываюсь на месте преступления. — Харри вздрогнул, когда сверху внезапно громыхнул лифт, и начал искать в карманах сигареты. — Но я не думаю, что буду заниматься этим делом. — Это почему? Харри не ответил. Вытащил из левого кармана джинсов смятую пачку «Кэмела» и выковырял из нее окурок. — Ах да, припоминаю, — улыбнулась Беата. — Ты же рассказывал весной, что вы собираетесь в отпуск. Кажется, в Нормандию? Везунчик… Харри сунул бычок в зубы. Вкус — преотвратный. И больной голове это вряд ли поможет. Поможет только одно. Он покосился на часы. «Понедельник — с четырех до часу…» — С Нормандией не получилось, — сказал он. — Да? — Да. И вообще не из-за этого. А из-за того, кому это дело поручено и кто ждет нас наверху. — Он затянулся и кивнул в сторону верхних этажей. Беата пристально на него посмотрела: — Да не зацикливайся ты на нем, Харри. — Не зацикливаться, говоришь? — Харри выдохнул дым. — Он делает людям больно, Беата. Не мне тебе рассказывать. Беата покраснела: — Мы с Томом встречались совсем недолго, Харри, вот и все. — Не тогда ли ты ходила с синяками на шее? — Харри! Том никогда… — Беата осеклась, поняв, что повысила голос. Но эхо ее слов не достигло верхних этажей: его перекрыл глухой грохот приехавшего лифта. — Не любишь ты его, — уже тише сказала Беата, — вот и придумываешь. На самом деле у Тома есть положительные качества, о которых ты и не догадываешься. — Хм… — Харри затушил окурок о стену. Беата открыла дверь лифта и вошла. — Ты не со мной? — Она посмотрела на Харри. Тот стоял и стеклянными глазами смотрел на что-то. Лифт. Дверь, которую нужно открывать самому. Черная железная решетка, которую закрывают за собой, прежде чем лифт тронется. Снова крик. Немой крик. Харри покрылся потом. Глотка виски оказалось недостаточно. — Что-то не так? — спросила Беата. — Да нет, — сипло ответил Харри. — Просто не люблю старые лифты. Я лучше пешочком. Глава 4 Пятница. Статистика В доме действительно было две мансарды. Дверь одной из них была открыта, но поперек дверного проема была прикреплена оранжевая лента полицейского заграждения. Харри пришлось согнуться пополам, а когда он выпрямился во все свои сто девяносто два сантиметра, то чуть не упал — так закружилась голова. Гостиная. Дубовый паркет, косой потолок с окнами. Жарко, как в сауне. Небольшая квартира была обставлена в духе минимализма — совсем как его собственная, но на этом сходство заканчивалось. Тут стоял ультрамодный диван из «Хильмерс Хус», стол из «R.O.O.M.» и маленький пятнадцатидюймовый телевизор «Филипс» из прозрачного пластика холодного голубоватого цвета, который отлично сочетался со стереосистемой. В открытые двери Харри увидел кухню и спальню. Все. Было на редкость тихо. У кухонной двери, скрестив руки и раскачиваясь с пятки на носок, стоял полицейский в потной насквозь униформе и, подняв одну бровь, изучал Харри. Когда тот потянулся за удостоверением, полицейский криво улыбнулся и покачал головой. «Все узнают обезьяну, — процитировал про себя Харри. — Обезьяна — никого».[4] Он провел рукой по лицу: — Где следственная группа? — В ванной. — Полицейский кивнул в сторону спальни. — Ленн и Вебер. — Вебер? А что, пенсионеров теперь тоже привлекают? Полицейский пожал плечами: — Сезон отпусков. Харри посмотрел вокруг и вспомнил: — Позаботьтесь о том, чтобы оградили лестницу и дверь на улицу. Люди ходят туда-сюда. — Но… — Это часть места преступления. Ясно? — Я понимаю… — скрипучим голосом начал полицейский, и Харри понял, что двумя предложениями только что нажил себе на службе еще одного врага. Список был уже длинный. — Но у меня четкое указание… — …стоять здесь, — донеслось из спальни, и в двери показался Том Волер. Хотя он был в черном костюме, ни капельки пота не было на лбу под прилизанными темными волосами. Том Волер был красивым мужчиной. Ростом чуть пониже Харри, но многие бы сказали обратное. Может быть, из-за его гордой осанки или непринужденной самонадеянности, которая не только нравилась окружающим, но и заражала их уверенностью: они чувствовали, что находятся на своем месте, подчиняясь приказам Волера. А может, красавцем он казался из-за выдающихся физических данных: никакой костюм не мог скрыть, что его владелец пять раз в неделю толкает штангу и занимается карате. — И он будет находиться здесь, — продолжал Том Волер. — Я уже отправил парня вниз на лифте, чтобы он оградил все, что требуется. Все под контролем, Холе. Последнюю фразу он произнес со странной полувопросительной интонацией. Харри прокашлялся и спросил: — Где она? — Здесь, в ванной. Волер сделал шаг в сторону и, когда Харри проходил мимо, изобразил озабоченность: — Ударился, Холе?