— Как ее плавят? — спросил Харри. — Ну… можно поджечь или пройтись утюгом. Можно сварочным пистолетом. — Для чего ее используют? Холм пожал плечами. — Для вулканизации автомобильных шин, например, — ответил его коллега. — Можно что-нибудь заклеить. Или для герметизации. Вроде того. — А в этом случае? — Вот уж не знаю. Извиняйте. — Спасибо. Большой палец указывал на потолок. Лучше бы он указывал на то, как разгадать код, подумал Харри. А кода не могло не быть. Преступник водил их, словно бессловесную скотину, за кольцо в носу. А раз был код, было и решение. Причем довольно простое, если он рассчитывал на смышленую скотину примерно своего уровня. Он смотрел на палец. Вверх. Все о'кей. Все отлично. Все ясно. Вечерний свет заливал комнату. Харри курил, глубоко затягиваясь, чувствуя, как никотин поднимается по сосудам из легких в тесные капилляры и дальше, дальше — отравляя, убивая, разъясняя… Черт! Харри тяжело закашлялся. Палец — в потолок. Комната четыреста шесть. Чердак над четвертым этажом. Ну конечно! Скотина я бессмысленная! Харри повернул ключ, открыл дверь, нащупал на стене выключатель и перешагнул порог. В чердачном помещении не было окон, но оно оказалось просторным, и ходить можно было в полный рост. Вдоль стен рядами выстроились пронумерованные контейнеры, за проволочной сеткой штабелями лежали предметы, которые уже стыдно было назвать собственностью, но до мусора они еще не дотягивали. Дырявые матрацы, плачевного вида стулья, картонные коробки с одеждой и электрический ширпотреб, выбрасывать который было жалко, потому как еще работал. Внутрь в сопровождении двух своих бойцов вошел Фалькейд — и тут же тихо выругался. Солнце, которое сейчас уже выбилось из сил и висело на западе, целый день нагревало черепицу, и теперь чердак превратился в сауну. — Кажется, четыреста шестой — в эту сторону. — Харри повернул направо. — Почему ты так уверен, что он находится на чердаке? — Потому что преступник сам указал нам на тот очевидный факт, что над четвертым этажом есть пятый. В данном случае — чердак. — Ты понимаешь, что никакого трупа здесь быть не может? — Это почему? — Вчера мы приходили сюда с собакой. Труп, который несколько недель пролежал в такой жаре… В переводе с собачьих ощущений на наши — это все равно что искать тут воющую заводскую сирену. Даже плохая собака учуяла бы труп, а собака тут вчера была отличная. — А если труп завернут во что-то и по запаху его найти невозможно? — Молекулы запаха очень подвижны, им достаточно микроскопической дырочки. Не может быть, чтобы… — Вулканизация, — догадался Харри. — Что? Харри остановился у одного из контейнеров. Двое бойцов тут же оказались рядом с ломиками в руках. — Проверим сначала вот это, парни. — Он протянул им связку ключей на черепе. Самый маленький как раз подошел к висячему замку. — Зайду один, — сказал Харри. — Эксперты не любят лишних следов. Он взял у кого-то фонарик и оказался в контейнере. Большую часть места тут занимал большой белый платяной шкаф с двойными дверцами. Харри взялся за одну из ручек и, собравшись с духом, рванул на себя. В нос ударил запах прелой одежды, пыли и дерева. Харри зажег фонарик. На штанге висели многочисленные синие костюмы, видно доставшиеся Мариусу Веланну от трех поколений предков. Харри посветил внутрь и провел рукой по ткани. Грубая шерсть. Один из костюмов был обернут в тонкий пластик. На дальней вешалке был серый чехол для одежды. Закрыв шкаф, Харри повернулся к задней стене контейнера, где на раме для сушки висели шторы, судя по виду, ручной работы. Он отдернул их и увидел перед собой немой оскал маленьких хищных зубов. Остатки меха были серого цвета, а коричневые глазки-пуговки покрылись заметным слоем пыли. — Куница, — определил Фалькейд. — Хм… Харри посмотрел вокруг. Искать больше негде. Неужели он и вправду ошибся? И тут его взгляд привлек ковер, по виду напоминавший персидский. Он был скатан и поставлен на попа. Харри подвинул разломанное плетеное кресло, встал на него и посветил внутрь ковра. Полицейские внизу ждали в нетерпении. — Хм… — Харри слез с кресла и выключил фонарик. — Ну что? — спросил Фалькейд. Харри покачал головой. Внезапно его одолела дикая злоба, он пнул платяной шкаф, и тот некоторое время качался из стороны в сторону, словно исполняя танец живота. Ему нестерпимо захотелось выпить. Один глоток — избавление от боли. Он уже намеревался выйти из контейнера, как вдруг услышал за спиною скрип — как будто что-то скользит по стене. Непроизвольно обернувшись, он увидел, как дверца шкафа распахнулась, и, сбивая с ног, на него рухнул чехол для одежды. Какое-то мгновение Харри не понимал, где он и что с ним случилось. Потом, открыв глаза, сообразил, что лежит на спине. В затылке чувствовалась тупая боль. От его падения с сухого пола взметнулось облачко пыли, и Харри жадно ловил ртом воздух. Тяжелый чехол давил на него, ему казалось, будто он тонет, будто его запихнули в огромный пластиковый пакет с водой. В панике он ударил по гладкому чехлу рукой, и кулак ощутил что-то мягкое и податливое. Харри замер и лежал теперь совершенно тихо. Мало-помалу его отпустило, и теперь ему уже не казалось, что он тонет. Ему казалось, что он утонул: по ту сторону серого пластика он увидел чьи-то остекленевшие глаза. Так нашли Мариуса Веланна. Глава 30 Суббота. Арест За окном тихо, словно робкое дыхание, пронесся блестящий серебристый авиалайнер. Беата смотрела на Олауг Сивертсен. Та, вытянув шею, глядела в окно и часто моргала. Морщины на ее старых руках казались узкими долинами, темно-синие жилы — реками, а костяшки пальцев — горами с белыми снежными шапками. Беата посмотрела на свои руки. Подумала, что пара рук может сделать в течение жизни. И что не может или не в силах сделать. В девять пятьдесят шесть Беата услышала, как скрипнула калитка и кто-то зашагал по гравиевой дорожке. Она встала, сердце забилось легко и часто — как счетчик Гейгера. — Это он, — сказала Олауг. — Точно? Олауг грустно улыбнулась: — Я слышала, как он ходит по этой дорожке, когда он был еще маленьким. А когда он вырос и стал возвращаться домой поздно, я, бывало, просыпалась от звуков его шагов. Он пройдет всю тропинку за двенадцать шагов. Можешь посчитать. В двери неожиданно возник Волер: — Кто-то идет. Оставайтесь здесь. Что бы ни случилось. Хорошо? — Это он, — сказала Беата и кивнула на Олауг. Волер кивнул в ответ и снова исчез. Беата положила на руку старушки свою ладонь: — Все хорошо. — Вот увидите, это ошибка, — сказала Олауг, не глядя на нее. Одиннадцать, двенадцать. Беата услышала скрип входной двери. Потом — крик Волера: — Полиция! Мое удостоверение — на полу перед тобой! Бросай пистолет, или я стреляю! Она почувствовала, как вздрогнула рука Олауг. — Полиция! Убери пистолет, или мне придется стрелять! Зачем кричать так громко? Ведь между ними не больше пяти-шести метров. — В последний раз предупреждаю! — крикнул Волер. Она встала и вынула из кобуры на поясе револьвер.