– Милостивейшая госпожа, – обратился старик к охраннице, – похоже, мы должны выслушать его. Пропустите моего племянника и его друга. Я уверен, они не стали бы поднимать шум, если бы дело не было исключительно важным. Охранник отпустил копье Мрачного, они с облегчением обменялись улыбками. Охренеть, как это удачно, когда трудности разрешаются сами собой. Дигглби, приятель, ты доказал, что даже без своего демона остался прежним везучим щеголем. И вдруг, когда дела разнообразия ради пошли на лад, раздался собачий лай. Все уставились за спину Мрачному, только сам он не обернулся – не смог бы, даже если бы очень захотел, потому что кровь застыла в жилах. Он узнал этот лай и почувствовал его издевательскую фальшивость – бегущее к нему существо, похожее на собаку и гавкающее, как собака, на самом деле собакой не было. Это был демон Софии. – Убийцы! Мрачный не понял, кто кричал, но, едва эти слова разнеслись над площадью, началось натуральное светопреставление. Охранники перед ним, а заодно и Дигглби, вернулись от спокойствия к прежней степени раздражения, пики мгновенно опустились, мечи выскочили из ножен. Дигглби все еще пытался протолкаться к своему дяде, но вдруг та самая женщина, что первой остановила их, решила прикончить пашу. Странное ощущение; Мрачный не взялся бы объяснить, как это отразилось в ее лице, но так оно и было – глаз охранницы задергался, она сжала зубы и направила пику в горло Дигглби. Однако не успели ее руки прийти в движение, как Мрачный тоже начал действовать, и не случалось еще такого, чтобы громоздкая имперская пика оказывалась быстрее копья кремнеземца. Он пригнулся и ударил по нижнему концу оружия охранницы, так что оно подскочило и даже не задело Дигглби. Мрачный не надеялся разоружить ее, но, когда он махнул копьем, намотанная на наконечник кожа отчего-то свалилась, обнаженная сталь сошлась с серединой пики, перерубив древко… и державшую ее руку. Мрачный не мог поверить в такую хрень, он ведь очень тщательно упаковывал наконечник и, кроме того, целился на добрых полфута ниже пальцев. Но вот они – летят вверх вместе с половиной пики. – Я не хотел! Его возглас, как и звучавшие вокруг воинственные крики, оставлял мало надежды, но, по крайней мере, был искренним… Конечно, не настолько, чтобы умиротворить остальных охранников, которые поступили в точности так, как ожидал Мрачный. Он попятился от них, налетел на Дигглби и согнулся пополам от спазма в раненом животе. Но, и корчась от боли, зацепил копьем ноги подбежавшего охранника и качнул древком, чтобы лишь повалить противника, не причинив тяжелых повреждений. Тот завопил; остальные охранники подхватили его крик, окружая со всех сторон; демон Софии продолжал лаять; и Дигглби тоже орал, требуя ответа, что за дерьмо устроил Мрачный, как будто именно он и был во всем виноват. Мрачный выпрямился, морщась от адских мук в животе, и увидел истинную виновницу всех этих неприятностей, обегающую Врата с другой стороны, – серебристоволосого демона по имени София. Необходимо было остановить ее, прежде чем она устроит в Диадеме преисподнюю, ведь она, похоже, именно этим сейчас и занималась. Оба оказались в самом центре всей этой хрени, что подтверждает правильность хотя бы одной части пророчества, связанной с Мрачным. Однако София вовсе не выглядела покойницей, несмотря на последние слухи, и он задумался о том, каких действий ожидает от него Безликая Госпожа. Невозможно остановить того, кого невозможно убить, – вот в чем главное дерьмо. Но послушайте, Диадема ведь не охвачена пламенем, так что все, возможно, не настолько плохо, как могло быть. Пока что. Глава 20 Все оказалось еще хуже, чем мог себе представить Марото при всем его адски богатом воображении. Можно было надеяться, что его изворотливый ум поможет выкарабкаться и из этого горшка с вонючим кимчи, ан нет – отвратительно начавшееся утро в Отеане обещало стать еще хуже. Две тысячи кобальтовых. Не самые смышленые ребята, судя по тому, что отправились следом за генералом Чи Хён прямо во Врата Языка Жаворонка. Тысяча четыреста непорочных. Лучше обученных и вооруженных, чем кобальтовые, но вряд ли они самые сильные и хитрые бойцы на островах. Это было очевидно по тому, что императрица послала их на слабый участок стены, защиту которого любой разумный советник назвал бы безнадежным делом. С такими скудными ресурсами, во всяком случае. Ах да, еще пятьсот цепистов… Ну хорошо, четыреста. Трудно поверить, что Марото потерял почти пятую часть отряда, пока довел его до Осеннего дворца. На самом деле он ожидал, что потеряет половину. Но это лишь доказывает, что иной горшок куда крепче, чем кажется. Итак, набирается почти четыре тысячи солдат, укрытых за стенами прославленной в легендах крепости. Это вам не комар чихнул… если только легенды не врут. Однако приблизительно тридцать секунд назад выяснилось, что они все-таки врут. В ушах звенело, а шлейф удушливой пыли, что накрыла покосившуюся террасу, еще не прибило дождем, поэтому Марото не спешил вставать, откашливаясь и размышляя. Чхве погибла. И отец тоже. Оглушенный ко всему прочему падением лицом вниз, Марото чувствовал себя так, как будто отрастил второе сердце и оба теперь разорвались на куски от этих печальных известий. Предположим, еще до того, как Марото с Феннеком успели разомкнуть объятия, та часть стены, что протянулась к северу на четверть мили, рухнула, послав ударную волну вдоль всей линии обороны, так что встреча с погибшими родными и близкими на какое-то время откладывается… Но это лишь означает, что ему предстоит вместить в себя столько горя, сколько он выдержит. И причинить другим вдвое больше вреда, прежде чем погибнет сам. Это как минимум. Таковы были расчеты Марото, обыденные, как ежедневный восход солнца над морем Демонов. Наконец он почувствовал, как дождевая влага стекает по шее и пощипывают икры ног, торчащих из-под боевой юбки. Смог вдохнуть горячий воздух, не закашлявшись. Дым перед глазами рассеялся, словно Черная Старуха подавала ясный сигнал, и Марото посмотрел не на запад, где бушевала тотанская армия, а на восток. Великолепное зрелище: до самого горизонта черепичные крыши, похожие на доспех великана. Отеан. Какого демона они до сих пор не отступили в город и не укрылись в одном из оставшихся дворцов, расположенных по его углам? И что еще важней: какого демона он оглянулся на заднюю дверь, когда чистая и честная смерть стучится в переднюю? Когда-то его называли Бесстрашным Варваром, и хотя Марото подозревал, что в устах Хортрэпа этот титул звучал насмешливо, нельзя отрицать, что в молодости он сначала бросался в драку и лишь потом думал о последствиях. Демоны его подери, он и сейчас делает то же самое… Да, возможно, он худо-бедно научился избегать неприятностей, но каждый раз, когда смерть призывала его, он не задергивал шторы и не прятался в шкафчике под мойкой. Но все же где-то на Джекс-Тоте он потерял свои яйца… а также печень, селезенку и все другие органы, отвечающие за храбрость. Да, в этой Ассамблее вексов собрались жуткие уроды, тут и сомневаться не приходится, но насколько легче было бы сейчас Феннеку и остальным кобальтовым, если бы в тотанском плену Марото выбрал достойную смерть и не предал Звезду, открыв монстрам дорогу в Отеан? Раньше он рисковал собственной шеей, спасая других, этим Марото всегда был хорош; так какое же необъяснимое колдовство заставило его больше ценить личную шкуру, чем жизнь друзей? Неужели это и в самом деле произошло потому, что, повстречавшись с Пурной и ее компанией, Марото стал получать от жизни больше, чем прежде, и воспринимать ее как нечто такое, о чем стоит беспокоиться? Какая ирония – едва Марото научился ценить свое существование, он перестал вести жизнь, достойную того, чтобы ею дорожить. Но может быть, он вернулся теперь на правильный путь, если жалеет о том, что не умер? – Живой, – не спросил, а определил Феннек, и Марото с помощью старого друга поднялся на ноги. Проследив за его взглядом на заливаемый дождем город, Феннек добавил: – Плохие новости, варвар. Я только что получил приказ с почтовым ягнятником императрицы. Наша последняя линия обороны будет именно такой героической, как я и надеялся. – В жопу… – Марото зашелся в кашле, а затем выплюнул липкий ком из раздраженного горла. – В жопу все это! Последняя линия обороны – это для неудачников, Феннек, но не для нас! Нужно отступить в город прямо сейчас, пока еще осталось время. Если мы вырвемся, то сможем укрыться в одном из дворцов и… – То же самое нам и приказывают. – Одну лапу Феннек положил на плечо Марото, а второй сжимал свиток пергамента. – Или почти то же самое. Только мы отступим не во дворец, а к надвратной башне в самом сердце Отеана. То есть попытаемся отступить. – Что еще за надвратная башня? – Марото, прищурившись, всмотрелся в туман. – Что-то вроде тайных Врат, существование которых непорочные скрывали от иноземцев все это время? – Нет, не тайные Врата, а самые обычные ворота – вон там. – Феннек указал на бледную полоску, разделявшую море домов. – Эта стена идет от Летнего дворца на севере до Зимнего в бухте Отеана и делит город на две части. Пока мы удерживали этот замок, непорочные вывели всех жителей Западного Отеана в Восточный, за стену… А теперь мы должны последовать за ними. – При всем уважении, приятель, как вышло, что мы до сих пор не отправились туда? – спросил Марото, отказываясь поверить, что из всех людей именно Феннеку нужно объяснять, что такое тактическое отступление. – Потому что это не просто покинутый город, а настоящая волчья яма. Половину столицы превратили в самую большую ловушку, какую только видела Звезда, а нам отвели роль приманки. Пока тотанцы преследуют бегущего врага, у них не будет времени осмотреть окрестности, а потом станет уже поздно. Ее изящество соблаговолила прислать мне эту карту с единственным безопасным проходом через западную часть города. – Проклятье… – Притихшая столица больше не казалась Марото добрым предзнаменованием. – Конечно, никому не нравится вытягивать короткую соломинку, но следует признать, что это неплохой план и до последних рубежей обороны еще далеко. И у нас остается шанс добраться туда и укрыться за надежной стеной, а это куда лучше, чем вообще никаких шансов и вообще никакой стены. – Но все же не так хорошо, как было бы, пришли она мне этот план в самом начале, когда мы могли вывести бо?льшую часть своих солдат, – добавил Феннек. – Даже если начнем отступление прямо сейчас… – Только сейчас! – Марото рванулся к нему и тут же припал на колено. Мир вокруг него снова покачнулся. Или внутри его. – Проклятье! – Да, я как раз и ждал, когда смогу удерживать равновесие, чтобы спуститься с этих шатких стен и побегать наперегонки с армией монстров по огромному опустевшему городу, – ответил Феннек, умудряющийся быть одновременно и хитроумным, и хитрожопым. Или это одно и то же? – И когда мы побежим, Марото, у нас уже не хватит дыхания на болтовню, так что может не оказаться другой возможности, чтобы… поблагодарить тебя. За то, что ты пришел сюда, хоть и понимал, что это бесполезно. Я рад, что ты вернулся. – Вот дерьмо! – проворчал Марото, пока Феннек помогал ему встать на ноги, но на этот раз он не спешил сразу куда-то бросаться. – По правде сказать, Феннек, я понятия не имел, что встречу здесь тебя или кого-то еще из кобальтовых. Просто пришел, чтобы разнообразия ради подтереть за собой. Полагаю, сейчас самое подходящее время начать. – Самомнение Могучего Марото столь огромно, что он ставит вторжение демонов в заслугу себе одному? – Феннек покачал головой и поднял с пола трубку Бань, которую Марото не просто выронил, а еще хуже – забыл, что выронил. – Знаешь, это многословная, но не очень длинная песня… – начал Марото, но тут же замолчал. Дождь наконец-то прибил пыль, и теперь варвар смог оглянуться на запад. В трущобах под стеной копошился черный жучиный рой, переливался через разрушенную внешнюю стену и прижимался к пролому во внутренней. Драть-передрать, их было слишком много, к тому же появились и другие твари. Если не забывать про удачливость Марото, еще худшие твари, сверкающие зелеными глазами под моросящим дождем… И в этот момент Марото снова обрел равновесие. – Хорошо, но даже если мы остаемся на этой жуткой сцене, не мешало бы поторопиться, правда ведь? – Давно пора. – Феннек подошел к Марото и кивнул с края накренившейся террасы офицерам, дожидавшимся, когда он спустится на более надежную часть крепостного вала. – Мне очень противно делать то, что сыграет на руку императрице, но не стоит лишать единственного шанса наших преданных солдат. Даже если это лишь ненадолго отложит час окончательного расчета с десятью истинными богами Трве, мы все равно должны попробовать. – Я думал, ты давно перестал торговать этим товаром, – проговорил Марото. – В подобные минуты почему-то всегда заново открываю в себе веру, – объяснил Феннек. – Но все же готов еще ненадолго отложить выяснение вопроса, насколько Корпиклани и девять ее братьев и сестер ценят молитвы столь непостоянного монаха, так что шагай быстрей. – Быстрее быстрого, – ответил Марото, пряча в карман поднятую Феннеком трубку. На ее поверхности появились свежие царапины, но, как и некоторые другие вещи, украшенные рукой Софии, счастливый кусок верескового корня пережил и это падение. Заодно напомнив Марото, что нужно подобрать и булаву, которая еле держалась на самом краю террасы. – Ты видишь? – Вместо того чтобы внимательно смотреть себе под ноги, Феннек поднял голову. – Это… это мне снится? За пеленой дождя и клубами пыли или дыма, что еще поднимались от рухнувшей стены, Марото сначала ничего не сумел разглядеть. А когда разглядел, то пожалел об этом. Никогда не говори, что хуже быть не может, – вот какая отсюда следует мораль. – Нет, не снится, дружище, этот кошмар я уже лицезрел во плоти. С привычно вялыми взмахами крыльев над северными полями парил дракон-кальмар. Марото хмуро посмотрел на него и вздрогнул, вспомнив, как липкие щупальца схватили его и подняли в воздух. Летучая тварь еще далеко, но быстро сокращает расстояние, и хотя ее сородичей пока нигде не видно… – Это она! – Феннек нетвердой походкой прошел мимо Марото, вытянув мохнатые лапы навстречу дождю, словно безумный пророк, жаждущий прикоснуться к божеству… А затем прямо на него спикировала совомышь, с пронзительным писком закружила над головой и улетела обратно на запад. – Мохнокрылка! – Демон Канг Хо, то есть Чи Хён? – Марото проследил за мелькающей в струях дождя черной точкой, и волосы на затылке поднялись от зловещего образа. – Я слышал, что они продолжают охотиться вблизи могилы своего хозяина, если тот не успел освободить их перед смертью. Но думал, что это просто еще одна сказка. Бедная маленькая тварь. – Чи Хён не умерла, – выдохнул Феннек. – Она жива. И она вернулась! – Как это? Ты же сам говорил, что императрица казнила ее! – Она казнила только Канг Хо, а Чи Хён удалось сбежать через Врата! – Феннек засеменил к краю террасы, тяжелые плиты сдвинулись под его ногами с тошнотворной легкостью. – Вон там! Возле храма Пентаклей, видишь? С куда большими предосторожностями Марото подошел и посмотрел в ту же сторону, что и Феннек. Но увидел только бесконечные ряды солдат в черной броне и табуны их боевых тварей, прорывающихся за внешнюю стену. И ко всем прочим неприятностям по северным полям маршировал еще один тотанский полк. Повсюду, куда только Марото мог дотянуться взглядом, двигались монстры, и уже не один, а сразу трое драконов-кальмаров нарезали круги над подходящими легионами. Должно быть, Феннек вконец дерьма объелся, раз решил, что Чи Хён… Нет, вот они. Далеко на западе, в понемногу сужающейся щели между тотанскими войсками, рвущимися к Осеннему дворцу, и другим полком, наступающим с севера, полощутся на ветру синие знамена. За ними видно белое пятнышко храма Пентаклей. Он возвышается над полями, словно клык… или имперский надгробный камень. На глазах у Марото с Феннеком черный поток, лившийся через внешнюю стену, повернул назад, и тотанцы двинулись навстречу кобальтовым, которые угрожали им с тыла. – Она вернулась! – задыхаясь, повторял Феннек. – Вернулась! – Ей мало уже позаимствованного у Софии и она решила инсценировать свою смерть? – спросил Марото, но тут же широко улыбнулся. Он еще с первой встречи понял, что этот отпрыск Канг Хо – молодчина. – Как она это провернула? И сколько кобальтовых ушло с ней во Врата, после того как императрица обвела вас вокруг пальца? – Хрен знает как, но ей удалось! И с ней не было ни одного человека. Это не наши солдаты – она привела совершенно новую армию! – Новая армия, которая, как и многие прежние, сыграет роль бастурмы в сэндвиче, – сказал Марото, указывая на второй тотанский полк. – Своим неожиданным появлением они добились лишь того, что подарили нам необходимое время для отступления через город. – Нет… Лицо Феннека вытянулось, и Марото обругал себя бессердечной сволочью, когда его друг наконец-то понял безнадежность ситуации. Уж лучше бы Чи Хён вообще не возвращалась, чем вот так угодить в мясорубку. – Мы не можем повернуться к ней спиной! Она попадет в ловушку! – Окажись Чи Хён на нашем месте, с единственной возможностью для отступления, она бы поступила точно так же. Марото было противно произносить эти слова. Противно сознавать свою правоту. В каком же холодном и ужасном мире они живут, если здесь может уцелеть только безжалостный и только бессердечный способен добиться успеха! – Вероятно, ты прав, – сказал Феннек. – Поэтому так важно, чтобы мы, старики, показали следующему поколению лучший пример. – Да, и я… Постой-постой, что ты сказал?