Положив мобильник на край журнального столика, Сергей не торопясь направился в ванну. Плеснул в лицо ледяной воды, облокотился двумя руками о раковину и, подняв голову, посмотрел на себя в зеркало. Хорош-ш-ш… Серый волк. «Кто та девушка, с которой ты пропал на целый час… Ты намерен с ней встречаться?» Он снял махровое полотенце, вытерся, бросил его на стиральную машинку и пошел в кухню. Приготовил крепкий кофе, сел на табурет, закинул ногу на ногу и прислонился голой спиной к прохладным обоям. Телефона Саши у него нет, но он знает, где ее найти… а нужно ему это или нет?.. ну, поцеловал девчонку, ну и что… раньше бы тут же забыл, а тут – душа не на месте… и настроение поганое было именно из-за нее… то есть не из-за нее, а из-за себя – идиота… да, раньше бы забыл… А может, это первые признаки старости? Сергей усмехнулся – губы растянулись в улыбке, глаза превратились в щелочки. Сашка, Сашка, ну что с тобой делать… * * * – Привет… – Павел встал со скамейки и добавил уже более уверенно: – А я за тобой приехал. Он окинул Сашеньку цепким взглядом и отметил, что выглядит она отлично. Прическу поменяла… похудела или, наоборот, – поправилась? Изменилась. И надо признать – он по ней соскучился. Увидел и честно обрадовался: вот его настоящая девушка и другой не надо. Им так хорошо было вдвоем – и в кино, и в кафе, и на улице… Это тетка ее – вредная, жадная Галина Аркадьевна, во всем виновата, если бы не она, то не потерял бы он Сашеньку, не лопухнулся бы так с Ирмой, и не стоял бы сейчас столбом, как дурак, пытаясь подобрать нужные слова. Но, конечно, и он виноват… перепугался-засуетился… – Здравствуй, – ответила Сашенька, подходя ближе. Она поставила пакет на скамейку, села и посмотрела на Пашку. Он тоже сел и взял ее за руку. – Наверное, мой приезд тебя удивил… – робко, но пафосно произнес Пашка. – Удивил, – ответила Сашенька, еще находясь в растерянном состоянии. – Я и сам от себя такого не ожидал, то есть… – неуверенно пробормотал Пашка. – Ты почему уехала? Сашенька пожала плечами. Храпящий на ее постели командировочный, неприятный разговор с теткой, расставание с ним – с Пашкой… Слишком много навалилось тогда, вот и уехала. Разве он не понимает этого? – Захотелось самостоятельной жизни, – серьезно ответила Сашенька. Что он сказал? «Я приехал за тобой». Ох… ох… ох! Сашенька высвободила руку и резко придвинула пакет к себе – в обнимку с продуктами намного спокойнее. Любит ли она Пашку так же, как и раньше? И были ли те чувства любовью? И имеет ли это значение? – Апчхи! – звонко чихнула Сашенька. – Будь здорова, – с поспешным подобострастием пожелал Пашка. – Спасибо, – поблагодарила Сашенька. Пашка глубоко вдохнул, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнул и «ринулся в бой». Он заранее решил при разговоре вести себя уверенно, чтобы Сашенька не сомневалась в его настрое, чтобы она тут же плюнула на новую работу, на ставший уже привычным новый быт и, не раздумывая, вернулась домой. К тетке или к нему? Пока к тетке. Он даже готов серьезно поговорить с Галиной Аркадьевной, тем самым продемонстрировав заботу, ну, а уж потом… попозже… наверное, через полгода… Да, точно через полгода они поженятся. Все равно ему никто больше не нужен – Сашенька родной и близкий человек, девушка, которую он не смог забыть, которая не подведет, которая всегда вызывала у него особые чувства. Просто он трусил, а это, кстати, нормально: брак – дело серьезное. – Я приехал за тобой, – твердо повторил Пашка. – Теперь все будет по-другому. Я слишком мало о тебе заботился и совершенно не помогал справляться с теткой, а она еще та ехидна. – Пашка скривился. – А о нашем последнем разговоре, пожалуйста, забудь. Сам не знаю, что на меня нашло… Прости, ладно? – Ладно, – кивнула Сашенька. Ей совсем не сложно его простить, даже легко. – А ты откуда узнал мой адрес? Света сказала? – Да, она… – кивнул Пашка и просительно заглянул Сашеньке в глаза. – То есть ты на меня больше не сердишься? – А я и раньше не сердилась… – пожала плечами Сашенька. – И мы сейчас же едем обратно – домой? – продолжал штурм Пашка. В носу опять защекотало, и Сашенька на секунду зажмурилась, задержала дыхание, чтобы не чихнуть. Нет, Пашку она больше не любит и, самое странное, – он стал для нее абсолютно чужим. Больше не хочется ему доверять, не хочется делиться радостями и горестями. Нет, это уже не ее Пашка, и она уже не его… – Я не могу, – ответила Сашенька, поднимаясь. – Мне надо щи сварить и вообще… – Какие щи? – Пашка даже растерялся. – С капустой и сладким перцем, – пояснила Сашенька, нетерпеливо глядя на дверь подъезда. Федор Иванович только такие уважает. – Подожди, – вскинулся Пашка. – Я же с тобой о нашем будущем разговариваю! Мы поженимся, обязательно поженимся! Следующей весной. Обещаю! И с теткой твоей я разберусь, не беспокойся, больно наглая она и жадная. Ты можешь на меня положиться, я тебя в обиду не дам! «Поздно», – устало, без тени злорадства, подумала Сашенька, а вслух сказала: – Ты меня тоже извини. Все теперь по-другому… Извини. Подскочив, Пашка принялся нарезать круги возле скамейки. – Конечно, у тебя теперь крутая работа и на мозги никто не капает… но ты не должна менять настоящие чувства на иллюзии, – он сбился с мысли, остановился и посмотрел на нее. – Федор Иванович этот… он к тебе пристает? Сашенька засмеялась – сначала тихо, а затем громче. – Ты что? – она махнула рукой и потянулась к пакету. – Он замечательный, он обо мне по-настоящему заботится. Как дедушка, понимаешь? – А с чего бы ему о тебе заботиться? – ехидно сморщился Пашка. – Просто так… – Саша перестала смеяться, – по-человечески. Нахмурившись, Пашка вновь плюхнулся на скамейку. – Короче, мы уезжаем – и все, – решительно заявил он. – Я тебя люблю, ты меня любишь, а остальное – ерунда! Да, когда-то Сашеньке было хорошо с ним, но теперь она знает, каково это, когда земля уходит из-под ног, когда мир кружит голову яркими красками, когда рассыпаются сомнения, когда хочется раскинуть руки, подпрыгнуть и полететь, когда за один взгляд, прикосновение полжизни отдать не жалко, когда болит в душе, и страшно, если эта боль вдруг оборвется. – Извини, Паша… но я не люблю тебя, – тихим, но твердым голосом проговорила Саша. Пашка замер с открытым ртом. Дернув пакет, Сашенька устремилась к подъезду. Она чувствовала себя немного виноватой и… счастливой, будто с плеч упал тяжелый груз, мучивший ее очень долго. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Прости, Пашка, прости, а еще – спасибо… * * * Федор Иванович возвращался домой в состоянии головокружительного опьянения. Нет, алкоголь к этому не имел никакого отношения – Машенька, его милая добрая Машенька перечеркнула прежнюю обиду и, как самый ценный подарок, протянула ему надежду. Понимать же надо! Уж он теперь о-го-го! Уж он теперь не подведет! Не осталось в нем дури ни граммулечки, знает, знает он теперь, как легко потерять самое главное, самое дорогое в жизни. Машенька для него – все! Шагнув на дорожку детской площадки и улыбнувшись до ушей, Федор Иванович углубился в мечты о будущем, но ход мыслей довольно быстро прервался – около подъезда он увидел Сашеньку и незнакомого молодого человека. Худой, волосы светлые, прямые – челка на глаза падает. Кто таков? Уж не тот ли самый, про которого она в журнале писала? Уж не тот ли самый, с которым она хотела встретиться на балу? Уж не тот ли самый, который душу ей разбередил? Федор Иванович пошел медленнее, а затем и вовсе остановился. Беспокойство и любопытство крепко схватили его за руку и потянули в сторону пестрых кустов. Подслушивать и подглядывать, конечно, плохо, но он волнуется за Сашеньку, а как иначе? Она ему, между прочим, не чужой человек. Жизненного опыта у нее маловато, сама может и не разобраться: кто положительный, а кто – так себе; кто честен, а кто врет. И получается, что небольшая разведка необходима! Федор Иванович осторожно продвинулся вперед и навострил уши. Обрывки фраз, долетевшие до него, особо картину не прояснили, но вот имя паренька сказало о многом. Паша… Ага… попался, голубчик… прикатил, значит… А зачем? Глаза Федора Ивановича вспыхнули недобрым огнем – так просто Сашеньку он не отдаст, не позволит ее обижать. Да, он и сам не безгрешен, но это совсем другая история. «Я приехал за тобой… Теперь все будет по-другому». Опомнился! Ну-ну, кто бы сомневался, другой такой девчушки просто нет! Чем дальше Федор Иванович слушал Пашку, тем сильнее укреплялся во мнении, что «данный фрукт» Сашеньке не пара. Себя он любит, а не Сашеньку. Себя. И внешность-то у него смазливая, скользкая… и глаза челкой завесил… и вообще! Возвращайся-ка ты, парень, назад, а еще лучше – женись на Светке-пипетке, вот с ней вместе вы отлично смотреться будете. «Извини… но я не люблю тебя». Молодец девочка! Умница! Федор Иванович улыбнулся и посмотрел на небо. Хо-ро-шо. Правда, еще не известно, что собой представляет тот – другой… Саша ушла, Паша остался, и Федор Иванович понял – сейчас его минута триумфа. Бодрым шагом он вышел из засады и потопал по тротуару к подъезду. Почему бы не поддержать молодого человека в тяжелую минуту? По-дружески… – Эх, – выдохнул Федор Иванович, присаживаясь на скамейку. – Дождь, наверное, будет – тучи вон собираются. Осень нынче теплая выдалась, не то, что в прошлом году, и дожди теплые… – Наверное, – буркнул молодой человек, не поворачивая головы. – А ты к моей постоялице приехал? – без перехода поинтересовался Федор Иванович. – Я видел, она с тобой разговаривала. Пашка оживился, оторвал взгляд от асфальта и развернулся. – Да, к ней, так она у вас проживает? – Ага, замечательная девушка, повезет тому, кто в жены ее возьмет. Добрая, отзывчивая, хозяйственная, красавица к тому же, – Федор Иванович многозначительно поднял палец, – не девушка, а мечта! Не нарадуюсь на нее. – А я как раз… – Пашка заерзал, – а я как раз жениться на ней хочу. Не сейчас… весной. Мы с ней давно встречаемся. – Да? – Федор Иванович «искренне» изумился. – А тебя как зовут? – Павел. – Не, ничего она про тебя не рассказывала. – Просто мы поругались перед ее отъездом, и сейчас она на меня сердится… А вы бы помогли мне? – Каким образом? – Федор Иванович полез в карман за папиросой. Щас-с-с, размечтался! Ищи дурака!