Отец ещё некоторое время выражает своё недовольство, прежде чем бросить «жду» и отключиться. — Извини, — киваю я Геле, убрав телефон в карман, — мне пора. — Спасибо, что подвезли. Да и вообще… Она хочет сказать что-то ещё, но почему-то не решается. А меня терзает какое-то непонятное чувство. Не то тревоги, не то… Не знаю, но ощущение, что Геля появилась в моей жизни неспроста, нарастает с каждой минутой. Скупо улыбнувшись мне на прощание, она хватает по-прежнему мирно спящую Лерку на руки и вскоре исчезает в недрах убогого хостела. А я, дождавшись, пока в одном из тёмных окошек зажжется свет, наконец-то уезжаю. По дороге дозваниваюсь до Сашки Воронова. На моё счастье приятель отвечает сразу же: — Слушаю. — Сань, здорово. Помощь твоя нужна. — Ну ещё бы, ты по другим причинам и не звонишь! Давай, выкладывай. — Я сегодня чуть девчонку одну не сбил. Говорит, в спину кто-то толкнул так, что она аж на проезжую часть вылетела, да прям под мои колёса. Еле-еле успел… В трубке раздается тяжелый вздох — Сашка понимает, о чём я говорю. — Ну а от меня ты чего хочешь? Ты ведь знаешь, что мы пытаемся найти этого урода. Или уродов. И я очень надеюсь, что нам удастся его поймать прежде, чем кто-нибудь действительно пострадает. Да уж, хотелось бы. Но сейчас меня интересует другой момент: — Мне нужна запись с камеры. Хочу кое-что проверить. Точку скину тебе смс-кой. — Нужна, так нужна, — спокойно соглашается приятель, — вышлю в течение часа. Вот за что я Санька уважаю, так это за деловой подход к вопросу. Никаких тебе лишних вопросов и причитаний, что это против правил и так далее. Надо, значит, надо. Всё-таки полезные связи играют не последнюю роль в моей жизни. *** В любимый ресторан отца приезжаю в начале девятого. Опаздываю почти на полтора часа и уже морально готовлюсь к устной порке. — Зачем звонил Воронову? — с ходу спрашивает отец, едва я успеваю поздороваться и присесть напротив. — Откуда знаешь? Неужто установил прослушку на мой телефон? Нотки нервозности проскальзывают в моём голосе. Чтобы слегка успокоиться, наливаю воду в бокал и залпом выпиваю прозрачную жидкость. — Нелогичный вывод, Артур, — отец поучительно качает головой, поправляя манжеты своей идеально-белоснежной рубашки. — Если бы на твоём телефоне стояла прослушка, я бы знал, о чём шла речь. — Но откуда ты тогда… Отец не даёт мне договорить: — Вот доживёшь до моих лет, тоже будешь всё знать. Он повелительно щелкает пальцами, и к нему тут же подлетает официант в накрахмаленной униформе: — Слушаю, Альберт Евгеньевич. — Принесите меню. Отец остается верен своим многолетним предпочтениям — его выбор падает на стейк вагю, салат из свежих овощей, коньяк Реми Мартин и сырную тарелку. У меня же аппетита нет совершенно. Но чтобы отец не задавал лишних вопросов, делаю почти идентичный заказ. — И двойной эспрессо, — добавляю напоследок. Официант с поклоном удаляется, а отец возвращается к прежней теме: — Ну так что ты хотел от Воронова? — Да просто решил помочь одному человеку. И не вру ведь! Действительно хочу разобраться с ситуацией Гели и её божком-муженьком. Но не горю желанием вдаваться в подробности. А отец так просто не сдаётся: — Давай угадаю. Этот человек — какая-нибудь очаровательная молодая особа? Так? — К чему этот вопрос? — Всего лишь банальный интерес. Как там Илона? «А она здесь причём?» — собираюсь спросить, как правильная догадка сама просится на ум. — Ты серьёзно? Думаешь, что я изменяю жене? Пап, ну это просто смешно. Мало того, что у меня банально нет времени на интрижки, так и Илонка меня полностью устраивает. Во всех смыслах. — Хорошо, если так, — отец расслабленно откидывается на спинку кресла, — и всё-таки, хочу напомнить, что семья должна быть для тебя в приоритете. — Странно, что ты вообще завел эту тему. Ты ведь лучше всех знаешь, что между мной и Илоной нет и не было никакой любви. И никогда не будет. Сплошные договорённости. — А кто говорит о любви, Артур? Любовь это удел дураков и романтично настроенных девиц. А ты вроде ни к тем, ни к другим не относишься. В ответ я лишь осторожно киваю, по-прежнему не понимая, чего хочет добиться отец своими речами. — Я говорю тебе о семье, — пригубив коньяк, продолжает он, — Илона и Никита это не только твоя визитная карточка перед нашими партнёрами, мол, смотрите, Артур Вавилов не какой-то там повеса и прожигатель жизни, а серьёзный семьянин, надёжный человек. Нет, жена и сын это твой тыл, твоя опора, крепость. И пусть так оно и будет, Артур. Не совершай ошибку, о которой ты потом горько пожалеешь. Кожей чувствую, как маска равнодушия медленно сползает с моего лица. Вот что это сейчас было? Слова отца звучат, как самое настоящее предупреждение. Точнее, почему как? Это и есть предупреждение. Предостережение. Но от чего? Глава 11 Ангелина Осторожно уложив так и не проснувшуюся Лерку в кровать, я быстро задергиваю шторы и для верности проверяю, закрыла ли дверной замок. Хотя от двери там одно название — при желании её легко можно снести с петель одним ударом. «Но этого не случится», — упрямо подсказывает внутренний голос, и почему-то на этот раз я склонна ему верить. Ровно так же, как и человеку, который едва не сбил меня сегодня на перекрёстке. Поначалу я действительно решила, что это Гриша каким-то образом разыскал нас и явился по мою душу. Но потом… Не знаю как, не знаю почему, но слова и поведение Артура убедили меня, что он не имеет к моему муженьку никакого отношения. Он был слишком прямолинейным в своих речах. Настойчивым. Порядочным. Не скрывал своего истинного «я» в отличие от Гриши. Вот у благоверного было припасено бесчисленное количество масок на все случаи жизни: от благородного и примерного семьянина, до строгого, но справедливого начальника. И только дома он сбрасывал всё это притворство, раскрывал карты, демонстрируя свою звериную натуру. Внезапно озноб порождает омерзительную волну, которая поднимается от кончиков пальцев ног до самой макушки. И я знаю, что сейчас будет. Эти уносящие меня в прошлое приступы паники в последнее время являются всё чаще и чаще. Хорошо, что Лерка крепко спит, и ей не придётся видеть меня в таком состоянии. До боли прикусив губу, я зажмуриваюсь, сдавливаю виски ладонями и остервенело мотаю головой в разные стороны, чтобы прогнать омерзительное видение. Не получается. Я не помню, какой это по счёту побег. Очередной неудачный побег, потому что Гриша опять с легкостью отыскал меня, выдернул из той дыры, в которую я так отчаянно пыталась забиться, швырнул на заднее сидение машины, чтобы вернуть в мой персональный ад. Лерку он предусмотрительно увёз на другую квартиру — негоже дочери видеть, как любящий папуля избивает и насилует её собственную мать. Нет, в её глазах он должен оставаться образцово-показательным отцом, эдаким недостижимым идеалом. Да только зря Гриша ставит знак равно между словами «маленький» и «глупенький». Лерка уже тогда всё стала понимать. Осознавать, что именно представляет собой «любимый папуля». И, кажется, именно с того дня в её глазах начал мелькать тот самый животный страх при виде отца. А в аду, ну то есть дома, уже всё подготовлено для очередной экзекуции. С лёгкостью Гриша заталкивает меня в свой кабинет и захлопывает дверь. Не на ключ. Эта мысль бьётся у меня в голове, как подскочивший у сердечника пульс, пока я неумело пытаюсь увернуться от очередной серии болезненных ударов. В какой-то момент благоверный берет тайм-аут — утомился. Для него ведь избиение жены это своеобразная кардио-тренировка, хоть в зал не ходи. Он пинает меня в рёбра, словно проверяет, в сознании ли я ещё или нет. А потом отходит на пару метров, кажется, чтобы налить себе выпить. И в эту секунду я, игнорируя ноющую боль, резвым волчком вскакиваю на ноги и опрометью бросаюсь к двери. Тяну её на себя — она действительно открыта, и я уже вот-вот выберусь наружу, но… Мужская рука с силой хватает меня за тогда ещё длинные волосы и затаскивает обратно.