– Герцог Элдриджский будет нам полезен как союзник, – продолжил он. – Мы не можем заставить его отвернуться от нас. Его жена фыркнула. – Его светлость предпочитает проводить время в своем загородном имении, а не пользоваться преимуществами городской жизни. – Очевидно, он отказался от своих деревенских увлечений. – Он направил ее в сторону лестницы. – Мы знаем, почему он уехал из деревни, – возразила резко леди Изабелла. Седвик посмотрел на жену. – Кажется, леди Довер продолжает доставлять неприятности и после смерти. Ваш отец поступил глупо, связавшись с ней. Рот леди Изабеллы напрягся. – Она была потаскухой и умела совращать мужчин. – Спокойно, моя дорогая, – посоветовал он. Обычно его жена не позволяла эмоциям взять верх над собой. Это была одна из тех черт, из-за которых он на ней женился. Как и его начальник, Генри Эддингтон, первый виконт Сидмут, Седвик учился на адвоката и работал когда-то барристером. И, как и министр внутренних дел, он всегда интересовался политикой. Его брак с леди Изабеллой не был выгоден с финансовой точки зрения – у нее было очень скромное приданое, – но в ней он узнал идеальную жену политика, у нее были манеры и воспитание, необходимые как для того, чтобы быть хозяйкой званых вечеров, так и для того, чтобы сопровождать его на многочисленных ужинах, которые ему нужно было посещать. Она была внимательна к его политическим амбициям, при этом оставаясь аполитичной… и спасибо ей за это. Он терпеть не мог, когда женщины вмешиваются не в свои дела, как, например, графиня фон Ливен, жена русского посла. В то время как некоторые полагали, что элегантная графиня помогала делу своего мужа своими мудрыми советами, Седвик с дрожью принимал тот факт, что у какой-то женщины было столько власти. – Простите, – сказала леди Изабелла, ее голос был тихим и неестественным. – Если вы не против, я пойду в комнату отдыха. Может, у какой-нибудь служанки там найдется порошок от головной боли. Он улыбнулся, так как заметил мужчину, с которым хотел поговорить. И жена не должна была присутствовать при этом разговоре. – Очень хорошо, дорогая. Седвик посмотрел, как она скрылась в коридоре, затем резко развернулся и подошел к своему свекру. – Милорд? – Он продолжал улыбаться, пока Вестон оглядывался по сторонам. – Можно с вами поговорить наедине? Вестон нахмурился. – Что такое? Седвик, так или иначе, не испытывал сильных чувств по отношению к своему свекру. Они неплохо ладили, хотя Седвик часто оскорблялся по поводу отказа Вестона всей душой поддерживать лорда Сидмута в качестве лидера партии тори. Вестон даже делал несколько обескураживающих замечаний, по которым можно было понять, что он относится благосклонно к некоторым взглядам чрезмерно самоуверенного – и по большей части нелюбимого – Джорджа Каннинга. Этот государственный деятель считал себя тори, но, учитывая его предыдущие связи с вигами, Седвик полагал, что он до сих пор втайне принадлежит этому направлению, особенно после того, как он выступал в палате общин за эмансипацию католиков. И потом, что еще можно было ожидать от мужчины, чья мать была актрисой? – У меня состоялся интересный разговор с мисс Донован и лордом Сатклиффом, – тихо произнес Седвик. – Она крайне необычная женщина, не так ли? Вестон огляделся по сторонам. – Давайте пройдемся. Его зять наклонил голову, и они мелкими шагами пошли по коридору к нише в стене, где, за исключением постоянного передвижения лакеев и служанок, снующих по своим делам, они могли поговорить с глазу на глаз. – О чем они желали поговорить с вами и Изабеллой? – спросил Вестон. Седвик улыбнулся. – Думал, я вас там внутри видел. Вам следовало бы заявить о своем присутствии. Полагаю, мисс Донован захочет и вас расспросить. – Она это уже проделала. – А-а-а. – Седвик достал свою табакерку. Его глаза уставились на свекра, когда он открыл коробочку и взял щепотку табака. – Мисс Донован, кажется, всерьез взялась за убийство леди Довер. – О чем она вас спрашивала? – снова спросил Вестон. Седвик вдохнул табак и сдержал чих. Контролировать функции своего организма во время нюханья табака считалось формой искусства. – Вы слышали о фабрике в Манчестере, которую разрушили луддиты? – спросил он, вернув табакерку в карман пальто. Вестон нахмурился из-за смены темы. – А как это вообще связано с этим делом? – Лорд Сидмут беспокоится о беспорядках в нашей стране. Слышится громыхание революции. – Оно всегда слышалось, – резко ответил граф. – Будет странно, если Англия сможет прожить лет десять, не ввязавшись в какую-нибудь нелепую войну. – Он сделал вдох. – Может, вернемся к теме нашего разговора? Что мисс Донован вам сказала? – Она отметила, что леди Довер была убита в тот вечер, когда состоялся бал вашей дочери. Она спрашивала, когда мы приехали на него. К счастью, мы с леди Изабеллой прибыли поздно, так как посещали до этого торжество в Карлтон-хаусе. Мисс Донован, кажется, собирается это проверить. – Он сделал ленивое движение рукой. – А так как это правда, полагаю, мисс Донован поймет, что я не сбегал с бала вашей дочери, чтобы расправиться с леди Довер. Вестон молчал. – Конечно, – продолжил Седвик, – у меня не было причин убивать леди Довер. Этот конфуз с ожерельем никак со мной не связан. – Да, что ж. – Вестон отвел свой взгляд. – Если это все… – Я тоже хорошо помню тот вечер, знаете ли, – непринужденно продолжил Седвик. – Принц любит баловать своих гостей многочисленными блюдами. Еда и вино там великолепны, но после визита в Карлтон-хаус желудок всегда неприятно полон. Вестон стоял молча, его взгляд был прикован к зятю, он смотрел на него с подозрением. Он не знал, почему Седвик вдруг решил поделиться этим воспоминанием, но он, кажется, понимал, что скоро узнает. – Мы прибыли к леди Франсис, выразили свое почтение хозяйке и ее мужу, – сказал Седвик. – После того я подумал пойти прогуляться в саду немного… из-за еды и вина в Карлтон-хаусе, понимаете. Помню, той ночью было холодно и сыро, но я хотел немного освежить голову. Я остановился рядом с беседкой, чтобы достать свою табакерку… когда я увидел вас, милорд. Вестон молчал. – Вы не выходили из дома. Вы шли по тропинке, ведущей с улицы. Было около одиннадцати, мы только что прибыли. Вестон, казалось, застыл. Когда он наконец заговорил, его голос звучал хрипло. – Я вас не видел. – Я был в тени беседки, а вы, кажется, были поглощены своими мыслями. Я не решился прервать ваши размышления. Но теперь мне интересно. После расспросов мисс Донован о нашем местонахождении я задаюсь вопросом о вашем местонахождении в тот вечер, сэр. Его свекор долго смотрел на него. Затем наконец произнес: – Как и вы, я захотел привести в порядок мысли и решил прогуляться. Седвик сжал губы. – Лондон – опасное место для прогулок ночью, в туман. Поэтому я не пошел дальше сада. – Он сделал паузу. – Хотя лондонские дома тоже, как оказалось после шокирующей смерти леди Довер, небезопасны. Седвик не стал ничего добавлять, наблюдая за невероятным числом разных эмоций, отразившихся на лице Вестона. Он улыбнулся ему. – Не бойтесь, сэр. Это семейное дело, в конце концов. Я никому не скажу ни слова. Мисс Донован, кажется, настойчивая женщина, но я занят государственными делами. Мы с лордом Сидмутом работаем над законом о запрете движения луддитов, а также более радикальных элементов, которые начали образовываться в нашей стране. Даже в правительстве есть те, кто поддерживает идею возврата прав католикам. Представляете? Это невероятно. Седвик посмотрел на своего свекра. – Надеюсь, мы с лордом Сидмутом можем заручиться вашей поддержкой. Глаза Вестона на секунду загорелись гневом. – Не думаю, что вы станете меня слушать, если я скажу, что не убивал Корделию? – Убивали или нет, мне до этого нет дела, сэр. Я простой служащий, сэр. Моей целью является выживание Англии. Мы поняли друг друга? Губы Вестона скривились, когда он встретился с непримиримым взглядом зятя. – Да, полагаю, поняли. 42 Лорд Реджинальд Шипли был ярым спортивным фанатом. Когда он бывал в Лондоне, его можно было с легкостью найти на матчах по крикету и теннису, на петушиных боях или боксерских поединках. Во вторник утром Алек обнаружил его светлость в академии фехтования в Сохо, где Шипли участвовал в бодрой схватке. Он и его оппонент, казалось, танцевали, их тонкие рапиры сверкали на солнце, проникавшем сквозь венецианские окна, которые украшали одну стену целиком. Когда поединок закончился, Шипли поклонился своему противнику, засунул шпагу под руку и побежал к Алеку, весело приветствуя его. – Сатти! Шипли был среднего роста и комплекции. Его круглое лицо, обрамленное золотыми кудрями, осталось таким же ангельским, как и в те времена, когда они вместе учились в Итоне. – Шип, – ответил ему с улыбкой Алек. Хотя он и не разделял сумасшедшей страсти своего друга ко всему спортивному, он любил его, так что каждый раз, когда Алек оказывался в городе, они встречались в одном из их клубов, ужинали и распивали портвейн.