Отказавшись от бесчисленных бутылок пива, швыряемых мне в лицо, я сидел в задумчивости на диване в гостиной Хьюи, рядом со мной на подушке лежал трофей «Человек матча», моя медаль победителя висела у меня на шее, выжидая момента, когда я смогу ускользнуть, поехать домой и утопиться в ледяной ванной. Моим долгом было быть со своими товарищами по команде после такой крупной победы. Будучи капитаном, я должен был вести празднование. Из стереосистемы в углу гремела танцевальная музыка, песня Gigi D'Agostino's «Я полечу с тобой», и я знал, что это дурацкое «да, да, да, да» будет звучать у меня в голове всю ночь. Дом был забит командой и людьми из школы, все пили, ели и танцевали вокруг. Вместо того, чтобы присоединиться к шумихе, я прикладывал холодное к бедру, потому что класть лед на яйца было бы социально неприемлемо, перекладывал с места на место на тарелке кусок стейка, который приготовила мне мама Хьюи, Шинейд, и продолжал думать о девушке, которая, похоже, не могла от меня отделаться достаточно быстро. Это все сразу показало. Все остальные пили и веселились, в то время как я заправлялся протеином и сходил с ума из-за девушки. Было ли это тем, на что похоже отторжение? Если так, то это чертовски отстойно. Я никогда не узнаю, что заставило меня подойти к Шэннон, но все вокруг кричали, толпа была у меня перед носом, мне нужна была передышка, и я увидел ее, стоящую там, с большими глазами и одинокую, что-то просто сдвинулось внутри меня. В тот момент имело смысл просто подойти и поговорить с ней. Потому что я не хотел, чтобы она была одна. Потому что я с трудом мог сосредоточиться во время игры, зная, что она наблюдает за мной. Потому что, когда она развернулась, чтобы уйти, мои ноги двигались сами по себе, отчаянно пытаясь перехватить ее. Я могу отвезти тебя домой, когда тебе нужно будет домой? Что за хуйня на самом деле? С тем же успехом я мог бы крикнуть девушке: «Люби меня, люби меня, черт возьми». Я чувствовал себя чертовым идиотом. О чем я думал, приглашая ее на вечеринку? Хуже того, о чем я думал, ожидая, что она скажет «да»? Я был прославленным незнакомцем для нее. Боже. Я был так разочарован в себе. В течение двух месяцев у меня все получалось так хорошо, так чертовски отлично, в моих попытках держаться от нее подальше. Я не мог выбросить ее из головы, но, черт возьми, я держал дистанцию. Одна победа, накачанная адреналином, и я ее упустил. Хуже того, что я все испортил, я потащил ее с собой на фото. И она выглядела испуганной… — Ты в порядке, друг? — спросил Фели, опускаясь на диван рядом со мной. Хмыкнув в ответ, я вытащил подушку из-за спины и положил ее на колени, прикрыв фиолетовое пятно, распространяющееся по моему правому бедру. Я все еще был в своей форме, как и большая часть команды. Они все еще надевали свои майки, потому что хотели покрасоваться — и это правильно. Пять побед подряд в «Школьный Щит» стало новым рекордом для Томмен, и некоторые из младших ребят впервые получили изделие из серебра. Я все еще был в своей форме, потому что у меня не было сил бежать после матча. Если бы это не выглядело так привлекательно для скаутов, я бы отказался от участия в школьной команде и сохранил свое тело для игр в академии или клубе. — Знаешь, Шинейд могла бы взглянуть на это для тебя, если бы ты попросил ее, — прервала мои мысли Фели, сказав. — Она ведь медсестра. — Что? — я повернулся, чтобы посмотреть на него. Он указал на мою ногу. — Это снова доставляет тебе неприятности? Пытаясь обуздать свое раздражение, я покачал головой и сказал: — Нет, я в порядке. Получил удар ногой во время фазы рак, вот и все, чувак. Взгляд, который Патрик бросил на меня, был полон опасений, но он не стал настаивать. Мне это в нем нравилось. Он ни хрена не влезал, куда не просили. Если это было не его дело, он не спрашивал об этом. — Ты не пьешь сегодня вечером? — Я спросил его, уводя тему от моих недостатков. — Большая победа для школы, чувак. Ты должен праздновать. — Я должен праздновать? — Патрик ухмыльнулся. — А как насчет самого мистера Мамочка? Если кто-то и должен напиваться, то это ты. Я ухмыльнулся, услышав термин «мистер Мамочка», означающий «человек матча», и проговорил: — У меня тренировки в академии по субботам. Какое у тебя оправдание? — Не в настроении, — вот и все, что он ответил. Как и раньше, когда он не выпытывал у меня информацию, я ответил ему тем же. — Я на самом деле подумываю о том, чтобы уйти, — добавил он, вставая. — Я хотел спросить, не мог бы ты подвезти меня домой? Как голодная собака, которой подарили сочную кость, я откликнулся на его предложение. Бросив тарелку и пакет со льдом на кофейный столик перед собой, я встал и сделал несколько успокаивающих вдохов через нос, прежде чем перенести вес на ногу. — Готов тогда, когда готов ты. Патрик ухмыльнулся, но ничего не сказал о моем чрезмерном энтузиазме. Наклонившись, он поднял мой трофей с дивана и вручил его мне — слава богу, потому что, если бы мне пришлось снова присесть, я бы не смог подняться. — Эй, эй, эй, — крикнул Гибси сквозь музыку, заметив мою попытку уйти. — Сядь своей задницей там, Кэп, — приказал он, пробираясь ко мне сквозь толпу. — Ты пока никуда не денешься. Я открыл рот, чтобы сказать ему, чтобы он отвалил, но двое парней из команды, Люк Кейси и Робби Мак, подскочили ко мне, оттащили обратно на диван, прежде чем сесть по обе стороны от меня. Я посмотрел на Патрика, который смиренно пожал плечами. Мы оба знали, что не выберемся отсюда в ближайшее время, не тогда, когда Гибси выключил музыку и объявил: — Мне нужно произнести речь. — Извини, Кэп — хихикнул Робби Мак. — Но ты должен это услышать. Сопротивляясь желанию заорать от боли, пронзившей мою нижнюю половину, я покачал головой и потянулся за пакетом со льдом. — Ради всего святого, Гибс. С медалью чемпионата, все еще болтающейся у него на шее, Гибси подтащил кофейный столик к стереосистеме и вскочил. Обернув майку вокруг головы, как гребаную бандану, он схватил пульт дистанционного управления с устройства позади себя и поднес его ко рту, как будто это был его личный микрофон. Парни из команды запрокинули головы и завыли от смеха, когда он постучал по пульту и проверил звук. Гребанный идиот… С дерьмовой ухмылкой, запечатленной на его лице, Гибси постучал по своему «микрофону» и сказал: — Как дела сегодня вечером? — он взглянул на медаль, лежащую у него на груди, и ухмыльнулся. — Мы могли бы привыкнуть к этому, не так ли, ребята! Из комнаты донесся оглушительный взрыв приветствий и одобрительных возгласов. — Хорошо, мальчики, боже, не нужно на меня рычать, — насмехался он. — Ради всего святого, я в одной комнате с вами! Его шутливый ответ вызвал еще более громкий отклик у команды и наших друзей. — В любом случае, — усмехнулся он, — приступая к делу, у меня есть небольшая песенка, которую я хотел бы спеть для особенного человека в моей жизни.