Зачем задавать мне все эти вопросы и заставлять меня чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы ответить ему, если он считал меня такой же, как большинство девочек? Зачем вообще беспокоиться обо мне? — Ты ведешь себя нелепо, — пробормотала я. — Я осторожен, — спокойно поправил Джонни. — Я не должен был ничего тебе говорить, это было невероято безрассудно с моей стороны, и теперь я прошу тебя сделать мне одолжение и держать это при себе. У меня здесь многое поставлено на карту, Шэннон, и слухи об этом могут действительно все испортить для меня. Больше, чем ты когда-либо поймешь. — Отлично, — скрестила руки на груди — Отлично? — осторожно повторил он. — Да, — невозмутимо ответила я, глядя прямо перед собой. — Отлично. — Отлично, — он тяжело вздохнул и сказал «Спасибо», а через несколько секунд добавил: — Я ценю это. Последовала тишина: густая, тяжелая и невыносимая. Я была в замешательстве от поворота событий. Он играл со мной? Была ли это большая игра для него? Играешь со своими эмоциями, проявляя доброту и создавая у меня ложное чувство безопасности со всеми этими разговорами о знакомстве в школе? Угрожать перспективой дружбы мне в лицо со всей этой любезностью и светской беседой, а затем забрать все это? Это произошло бы не в первый раз. Я должна была предвидеть, что это произойдет, и была разочарована в себе за то, что так легко потеряла бдительность рядом с ним. Черт возьми! — Ты в порядке? — спросил он, нарушая молчание. Я не ответила, потому что не могла. Я слишком сильно концентрировалась на том, чтобы не плакать. — Шэннон, я не… — начал было Джонни, но осекся. Он потер челюсть, а затем опустил руку обратно на руль. — Я не… — Он снова запнулся, на этот раз качая головой. — Забудь об этом. Я не допытывалась и не подталкивала его закончить то, что он пытался сказать. Я не хотела этого слышать. Отступая от текущего источника моего замешательства и разочарования, которым был мой назначенный водитель, сосредоточила все свои усилия на том, чтобы игнорировать его и сдерживать свои эмоции. Если бы я могла выпрыгнуть из машины прямо сейчас, то сделала бы это, но он являлся быстрым водителем, и я не представляла себе свои шансы выжить от удара после прыжка. — О чем ты думаешь? — наконец-то сказал Джонни, поворачивая налево к моему месту жительства. Это был глубокий холмистый подъем к моему дому с несколькими сотнями пристроенных домов, стоящих бок о бок по обе стороны дороги, мой на самом верху. Многие дома были заколочены, другие обветшали, с неухоженными садами, включая мой собственный, но прямо сейчас я был слишком раздражен, чтобы заботиться о том, что он думал. — Ты хочешь знать, о чем я думаю? — я перевела взгляд на него. Джонни искоса посмотрел на меня, его глаза были полны жара и едва сдерживаемого разочарования, и коротко кивнул мне, прежде чем снова переключить свое внимание на дорогу. — Хорошо, — огрызнулась я, моргая от знакомого жжения слез, когда я продолжила говорить ему именно то, о чем думала. — Я думаю, ты сильно параноишь на тему того, что люди узнают о твоей травме, потому что ты знаешь, что тебе не следует играть. Слова слетели с моих губ прежде, чем я успела себя одернуть. Но вместо того, чтобы извиниться или попытаться взять слова обратно, я рванулась вперед, продолжила говорить, шокировав себя эмоциями в своем тоне. — Я думаю, ты отрицаешь процесс своего исцеления, и я знаю, что тебе больно. Ты хромаешь в школе. Ты знал об этом? Все время. Другие могут этого не заметить, но я замечаю. Я вижу это, и ты делаешь это все время! Итак, я думаю, ты играешь в опасную игру со своим телом, Джонни. И я думаю, что если бы твои врачи знали, как тебе на самом деле больно, они бы ни за что не подписали документы и не отпустили тебя играть. Я понятия не имела, откуда это взялось, но слова так и рвались с моих губ, поэтому позволила им вырваться. — Я думаю, что это была ужасная ошибка — мне не следовало соглашаться на то, чтобы ты меня подвез. Я думаю, ты сегодня слишком остро отреагировал. Я думаю, ты вел себя ужасно. И я думаю, будет лучше, если мы с тобой больше не будем разговаривать. Я сделала глубокий вдох, грудь вздымалась от сильного напряжения. Мое лицо горело от жара, но я была горда собой за то, что высказала все, сняла этот груз с души. Для меня было нехарактерно иметь вспышку такого масштаба с кем-либо за пределами моей семьи, но я была рада. Мне кажется, это говорило о многом, что я чувствовала себя разгоряченной и странно комфортно рядом с этим парнем, чтобы потерять самообладание, но я была слишком взвинчена, чтобы вникать в работу этой конкретной головоломки. На данный момент я продолжала томиться в своих опасениях и разочарованиях. — Послушай, я ценю твою заботу, — наконец выдавил он, сделав паузу на мгновение, — По крайней мере, я думаю, что так оно и было. Но в этом нет необходимости. Я с этим разобрался… — Ты явно не понимаешь, — парировала я, прерывая его. — Ты ни хрена не понимаешь, о чем говоришь! — огрызнулся он в ответ. — Я понимаю, что ты хочешь как лучше, но я знаю свое дерьмо. Я знаю свое собственное тело. — Конечно, я не знаю, — пробормотала я, отворачиваясь, чтобы посмотреть в пассажирское окно. — Как и большинство девочек. — Ты не понимаешь, — продолжал спорить он. — Ты меня не знаешь, Шэннон. Полностью высказавшись, я выдохнула с облегчением. — Ты прав, Джонни, — прошептала я в знак согласия. — Я тебя не знаю. — Прекрати это делать! — рявкнул он, нетерпеливо проводя рукой по волосам, — Боже. — Что делать? — Искажать мои слова, — сердито парировал он, — не давая мне шанса объяснить. Это чертово девчачье движение, — блять! — он взревел, ударив по тормозам, чтобы избежать разбросанного посреди дороги велосипеда. — Ради Христа. Что, черт возьми, не так с людьми? Дорога похожа на чертово место для парковки велосипеда? — Ты можешь высадить меня здесь, — решительно заявила я, отстегивая ремень безопасности. — Я могу пройти остаток пути пешком. Я открыла дверь машины и выскочила со своего места, прежде чем он успел ответить. Захлопнув переднюю, я открыла заднюю дверь и потянулась к кучам мусора и грязной одежды за своей сумкой. — Шэннон, подожди, не уходи… — Пока, Джонни, — прошептала я, прежде чем закрыть дверь и выйти на пешеходную дорожку. Я не обернулась, когда он опустил окно и трижды позвал меня по имени. И я не обернулась, когда он остановился на пешеходной дорожке, решив вместо этого проскользнуть через переулок, опустив голову и чувствуя тяжесть горького сожаления на своих плечах шла дальше. Глава 18.Чрезмерные реакции и исчезающие мечты Джонни Я был в ярости всю дорогу домой и едва мог сосредоточиться на ней. К тому времени, как я подъехал к дому, все мое тело дрожало от разочарования. Она ушла от меня. Я позвал ее, и она, черт возьми, ушла. Я не привык, чтобы меня отвергали или игнорировали, и это не из-за того, что я был дерзким дерьмом. Это правда. Прикасаться к ней — ошибка. Я не мог позволить себе сделать это снова. Ей пятнадцать лет. Что, черт возьми, со мной не так? Это достаточно плохо, когда все, что у нас было, это пара разговоров, но теперь, когда я провел два часа в машине с ней, я был потрясен. Когда она задавала свои вопросы, они были глубже, чем обычное дерьмо, о котором меня спрашивали. Это меня смутило. Я не мог прочитать ее мысли.