— Местный или общий? — Общий. Черт. Моя. Жизнь. — Отдай мне это, — рявкнул я, подкрадываясь, чтобы получше рассмотреть. Выхватив газету из рук моей матери, я уставился на девушку, которая сводила меня с ума большую часть этих двух месяцев. Господи, она выглядела великолепно, с широко раскрытыми глазами и улыбкой, когда я прижал ее к себе. Каштановые волосы были распущены и развевались на ветру. Ее макушка задела мою подмышку, настолько она была крошечной. А потом мое сердце екнуло в груди, когда я прочитал заголовок. “ 17-летний Джонни Кавана на фото со школьной подругой Шэннон Линч, когда они праздновали победу колледжа Томмен над Килбегом в финале School Boy Shield в прошлую пятницу. Кавана привел свою школу к пятой победе подряд на турнире Shield, завоевав еще один трофей в своей впечатляющей карьере и положив конец любым слухам о существующих травмах. Симпатичная школьница была свежа и сияла перед камерами, поздравляя Кавана с очередной победой. Когда его попросили прокомментировать статус их отношений, Кавана вежливо отказался, хотя говорят, что картинка говорит тысячу слов…” — Она потрясающая девушка, Джонни, — размышляла мама, отвлекая меня. — Вы выглядите совершенно очаровательно вместе. — Все не так, мам, — пробормотал я, прекрасно понимая, на что она намекает. — Она просто подруга. — Я никогда раньше не видела тебя в газетах с друзьями, которые выглядят так, как она, — съязвила мама. — Это великолепная фотография, дорогой. Редакторы, должно быть, тоже так подумали, поэтому они отвели тебе целую страницу. — На прошлой неделе я был капитаном нашей школы в финале, — выпалил я, не в силах смотреть на нее, потому что все мое внимание было сосредоточено на фотографии. — Мы победили. Это большое дело. Вот почему они дали мне целую страницу. — Я рада за тебя, любимый, — радостно пропела мама. — Итак, как ее зовут? — Шэннон. — И? — И это ее имя, — невозмутимо сказал я. — Я получу что-нибудь еще? — Чего ты еще хочешь? — я сорвался. — Я уже сказал тебе, что она просто подруга. — Она подруга, — хихикнула мама с сарказмом в голосе. — Конечно, она подруга — а я Дева Мария. — Не говори мне о своей девственности, — простонал я. — Почему? — ответила мама. — Ты бы предпочел, чтобы я рассказала о твоей? Нет. Нет. Боже милостивый, нет! — Я иду спать. — Я сунул газету под мышку, прежде чем устало выйти из комнаты, не хромая, как ублюдок. — Отдай мне мою газету, — со смехом крикнула мне вслед мама. — Я хочу поставить эту фотографию в рамку. — Нет, ты не сделаешь это, — раздраженно проговорил я. Когда я добрался до своей спальни, я щелкнул замком на двери и бросил газету на кровать, прежде чем направиться прямо в ванную. Сбросив одежду, включил душ и вошел внутрь. Осторожно опустившись на пол, я обхватил руками колени и наклонил голову. У меня не было сил встать. Мама права. Я не в хорошей форме. Сидя под потоком обжигающей воды, я закрыл глаза, когда дрожь прокатилась по мне. Одной рукой я откинул волосы с лица и горько вздохнул, когда все страхи и опасения по поводу моего будущего вышли на передний план в моем сознании. Моя жизнь катилась к черту. Мое тело разваливалось на части. Мои мечты ускользали. У меня целая куча проблем, о которых нужно беспокоиться. И все же я не мог выбросить ее из головы. Полуночные, черт возьми, голубые глаза и до боли точные слова. И теперь все стало хуже, потому что она не только находилась в моих мыслях 24/7, но и у меня была ее кровавая фотография, чтобы мучить себя. И я бы мучил себя этой картиной. Я планировал это. Глава 19.Поздние ночные проверки реальности Шэннон — Хороший день? — это были слова, которыми меня поприветствовали, когда я переступила порог дома после нашей с Джонни катастрофической поездки на машине. Если бы кто-то другой во всем мире задал мне этот вопрос, я бы ответила, но речь шла о моем отце. Он стоял в маленькой прихожей со свернутой газетой в руке, расспрашивая меня о том, как прошел день, и это была ужасающая концепция. — Ты, блядь, глухая? — потребовал он, глядя на меня сверху вниз, белки вокруг его карих глаз были полностью налиты кровью. — Ты что, глухая? — спросил он. — Я задал тебе вопрос, девочка. Вонь виски от его дыхания пронизала мои ощущения, и моя тревога взлетела до небес, когда я мысленно пыталась выяснить это. Ему выплачивали социальное пособие по четвергам. Это плохой день. Не по вторникам. Потом я подумала о том, какой сегодня был день, и мысленно дала себе пощечину за то, что оказалась неподготовленной. Сегодня 1 марта. И это первый вторник месяца. День детской помощи. День, когда ирландское правительство осуществляло ежемесячную денежную выплату родителям за каждого ребенка, которого они имели. Это означало сотни евро, потраченных впустую в букмекерских конторах и пабах. Это означало, что нашу семью ждали недели борьбы и нищеты из-за неспособности моего отца контролировать себя. Мое сердце упало. Бормоча быстрый ответ, я вытащила из замка ключ от дома, засунула его в пальто и обошла его огромную фигуру с намерением стащить пачку печенья из кухонного шкафчика, а затем сломя голову убежать в свою комнату. Со всей своей смекалкой и мозгом в полной боевой готовности мне удалось добраться до кухни, но за мной, как дурной запах, в прямом и переносном смысле, тянулся мой отец. Папа прислонился к косяку, сжимая в руке газету, и заблокировал мне выход. — Как дела в школе? Я стояла к нему спиной, занятая просмотром пакетов с супом и банок с фасолью, когда ответила: — Хорошо.